Название: Правильный выбор
Команда: 10051 team
Тема: АУ/кроссовер
Пейринг/Персонажи: Бьякуран Джессо/Ирие Шоичи
Размер: ~ 1300 слов
Жанр: AU, ангст
Рейтинг: PG
Дисклеймер: все принадлежит Амано
Саммари: Сколько раз, прежде чем погибнуть, он успел променять все, что у него было, на иллюзию спасения мира?
Предупреждения: AU в каноне
Коридор совершил кувырок перед глазами, стало нечем дышать. Тяжело привалившись к стене, Шоичи хватал ртом воздух, тело его скрутило спазмом, а все нарастающая боль туманила сознание. Краска под пальцами была гладкая, скользкая, но сквозь ощущение ее поверхности пробивались другие: бетонное крошево, битое стекло, раскаленный асфальт. Катастрофа за катастрофой.
В эту секунду Шоичи умирал десятки раз. Он не смог бы с уверенностью сказать, как часто перемещался в будущее, но одно знал точно: ни разу его смерть не была легкой.
С новой вспышкой боли колени подкосились, сбившиеся очки с тихим стуком упали на пол. В кармане надрывался телефон: входящий вызов. Мелодию звонка Шоичи слышал словно через слой ваты, нарастающий гул в ушах легко ее перекрывал.
«Бьякуран будет волноваться», — подумал он отстраненно, закрывая глаза.
Под опущенными веками взрывы освещали незнакомый город, стирая его в пыль. Вспышка за вспышкой, ужасающий фейерверк далеко под ногами. Сидя плечом к плечу с Бьякураном на подоконнике и свесив ноги на улицу, Шоичи дрожал от холода. Страха не было.
И не было смерти.
Воспоминания врывались в сознание, нахлынув одной мощной волной, безжалостные, слишком отчетливые. Множественные события, десятки, сотни вероятностей.
В этих мирах, похожих и в то же время не похожих на родной, Шоичи слишком часто умирал, чтобы чувствовать к ним хотя бы видимость интереса, но там, среди взрывов, Бьякуран крепко держал его руку в своей. Это стоило всего.
— Шо-чан! Эй, ты меня слышишь, Шо-чан? — встревоженный голос пробился сквозь взрывы и свист ветра.
Почти все поле зрения Шоичи заслонила абсолютная белизна — растрепанные волосы склонившегося к самому лицу Бьякурана.
— Знаешь, ты меня не убил, — поделился с ним Шоичи. чувствуя, как боль отступает.
Первый глубокий вдох дался с трудом. Воздух, лишенный запаха крови и дыма, ледяным потоком обжег легкие.
Ладонь Бьякурана легла на его лоб, сдвинув растрепанную челку. Светлые прищуренные глаза внимательно вглядывались в лицо Шоичи, будто задавали вопрос, который тот был не в силах услышать.
— Ты тоже так можешь, — сказал, наконец, Бьякуран.
Не спрашивая, просто констатируя факт. В его взгляде рушились города, миры крошились на куски.
— Нет, — отозвался Шоичи и попробовал подняться на ноги.
Если бы Бьякуран не пришел, если бы не нашел его, Шоичи не был уверен, что ему хватило бы смелости заговорить с Бьякураном еще раз. Он постарался бы вести себя, как раньше. Осколки миров намекали: это привело бы к катастрофе, масштабы которой сложно было представить, сидя на полу университетского коридора.
Воспоминания — таймер, запускающий часовой механизм оружия куда более разрушительного, чем бомба. Двойная система.
Медленно двигаясь по коридору и опираясь на плечо задумчиво молчащего Бьякурана, Шоичи многое бы отдал за то, чтобы заглянуть в голову самого себя из другого времени, из другой вероятности событий или хотя бы спросить: «Что это даст тебе? Твоей реальности, которая уже разрушена?»
Оружие дало осечку.
Опасно давать оружию свободу воли, оперируя эмоциями.
Здесь и сейчас Шоичи не мог, не желал ненавидеть Бьякурана.
За окнами медленно загорались фонари, их свет широкими полосами ложился на пол коридора, резал на куски густые тени вдоль стен. Пылинки танцевали в воздухе, и каждую Шоичи видел абсолютно отчетливо, хотя его очки лежали в кармане толстовки Бьякурана.
До самого выхода они хранили молчание, и только когда позади закрылись двери, Шоичи почувствовал, как рвется повисшая между ними неловкая тишина.
— Значит, ты тоже видишь? — спросил Бьякуран, старательно глядя перед собой.
Неожиданная серьезность удивляла, но в то же время успокаивала: куда больше, Шоичи был уверен, стоило бояться Бьякурана веселого.
Нить образов разматывалась слишком медленно. Шоичи долго молчал, пытаясь проследить события, мелькавшие в памяти, до самого начала, до первопричины.
— Просто вспомнил… — ответил он, наконец.
Рассказывать историю из школьных времен не хотелось, слишком нелепой она выглядела спустя столько лет, Шоичи сбивался, замолкал ненадолго, восстанавливая последовательность событий, и все это время Бьякуран слушал его так внимательно, словно от этого зависела его жизнь. Их жизнь.
— И тогда тот, другой я, построил машину, которая запечатывает память, и принялся ждать подходящего момента. Каждый Шоичи из будущего помнил о путешествиях во времени. Один догадался, что надо изменить исходные данные. Звучит глупо, да?
С каждым словом Шоичи все больше и больше жалел о том, что вообще начал рассказывать: история казалась слишком неправдоподобной. Может, он просто ударился головой при падении, и все это не больше, чем разыгравшееся воображение, смешавшее в кучу сюжеты фильмов, игр и книг?
Но произнесенное Бьякураном «тоже» стоило того, чтобы продолжать.
Бьякуран остановился. Сделав по инерции еще шаг вперед, Шоичи непроизвольно дернул его за руку и тоже замер, обернувшись. В свете фонарей фигура Бьякурана казалась объятой сиянием, и только выражение скрытого в тени лица нельзя было угадать.
— Скажи, Шо-чан, — голос Бьякурана звучал глухо, он говорил так тихо, что Шоичи подался ближе, чтобы услышать. — После всего, что ты видел...
Он снова замолчал, опустив голову, и Шоичи наконец стало страшно: всегда уверенный в себе, Бьякуран сомневался. В нем сомневался.
Шагнув ближе, Шоичи положил руку ему на плечо. Качнувшись вперед, Бьякуран, словно склонившись под ее весом, ткнулся лбом в плечо Шоичи. Тот замер, боясь пошевелиться.
— Шо-чан, — ровно и как-то обреченно выдохнул Бьякуран, — обними меня уже.
Руки поднялись сами собой, рефлекторно. Ощущение худой спины под тонкой трикотажной кофтой, острые лопатки, выступающие позвонки — все это было неожиданно знакомым.
— Ты уверен, что вспомнил все?
Спина под пальцами дрогнула, Бьякуран глубоко вздохнул и снова замолчал, давая время на размышления. Прислушавшись к себе, Шоичи принялся перебирать в памяти воспоминания повторно, событие за событием. Каждый мир, каждый осколок не случившегося еще будущего во всех его возможных вариациях. Каждый взрыв, каждый крик, каждую секунду боли, своей и чужой. Перед его глазами рушилась вселенная — в сотый, в тысячный раз. И причина всего этого была перед ним, склонив голову, не оправдывая своих поступков, не спрашивая одобрения.
Бьякуран ждал, теплое его дыхание согревало кожу сквозь ткань рубашки.
Шоичи был уверен: он знает, всегда знал, каково это, стоять вот так, обнимая, удерживая в своих руках. И никак не мог вспомнить, откуда.
В этой жизни у него были лишь дружеские похлопывания по плечу, ничего не значащие прикосновения, вечное мельтешение Бьякурана на периферии, на самой границе личного пространства. Он играл, шутил, подкалывал, но никогда не переступал черту. Как будто знал, как будто всегда все знал.
Бывает так, ты живешь и ничего не знаешь, не помнишь — не по своей воле, но следуешь плану, созданному и приведенному в исполнение без твоего согласия. У тебя есть мечта, и ты отказываешься от нее. У тебя есть возможность стабильной жизни, и ты оставляешь ее далеко позади. У тебя есть друг, и ты молишь небо, чтобы никогда не пришлось говорить «был».
И однажды ты понимаешь, что любишь. Любишь своего друга, и готов молчать об этом, только бы стоять с ним плечо к плечу. Всегда. Так долго, как только получится. И отбираешь это собственными — чужими — руками. В каждом мире. В каждом чертовом мире.
Шоичи казалось, он готов стоять так вечность. Бьякуран не шевелился, дыхание его было ровным, как у спящего.
В бесконечной вселенной, раз за разом, он протягивал Шоичи руку, и раз за разом вселенная рушилась, потому что вопреки всему тот пытался ее спасти. Сколько раз, прежде чем погибнуть, он успел променять все, что у него было, на иллюзию спасения мира? Каждая смерть была им заслужена.
Не жалея и не сомневаясь, Шоичи сжал объятья крепче, притягивая Бьякурана к себе. К черту, все к черту.
— Я уверен, что ты еще ничего не сделал, — произнес Шоичи так твердо, как только мог.
Сердце его, казалось, готово было пробить ребра, так часто и сильно оно билось. Одна фраза, всего несколько слов. Одна возможная смерть в обозримом будущем.
Шоичи почувствовал улыбку Бьякурана кожей: тот прижался губами к его шее, скользнул выше, согрев дыханием щеку. Поцелуй быстрый, отчаянный, искренний, вышел долгим. Закрыв глаза, Шоичи чувствовал прикосновение рук Бьякурана, его губ, узкий, искусанных, и в этот момент вселенная могла с чистой совестью падать в бездну.
Но только без них.
— Как же долго я ждал этого, — улыбнулся Бьякуран, отстранившись и удерживая руки Шоичи в своих ладонях. — Как же долго, Шо-чан.
Налетел порыв ветра, растрепавший светлые волосы Бьякурана еще сильнее, в небе показались первые звезды.
Улыбнувшись в ответ, Шоичи потянулся за следующим поцелуем.
Команда: 10051 team
Тема: АУ/кроссовер
Пейринг/Персонажи: Бьякуран Джессо/Ирие Шоичи
Размер: ~ 1300 слов
Жанр: AU, ангст
Рейтинг: PG
Дисклеймер: все принадлежит Амано
Саммари: Сколько раз, прежде чем погибнуть, он успел променять все, что у него было, на иллюзию спасения мира?
Предупреждения: AU в каноне
Коридор совершил кувырок перед глазами, стало нечем дышать. Тяжело привалившись к стене, Шоичи хватал ртом воздух, тело его скрутило спазмом, а все нарастающая боль туманила сознание. Краска под пальцами была гладкая, скользкая, но сквозь ощущение ее поверхности пробивались другие: бетонное крошево, битое стекло, раскаленный асфальт. Катастрофа за катастрофой.
В эту секунду Шоичи умирал десятки раз. Он не смог бы с уверенностью сказать, как часто перемещался в будущее, но одно знал точно: ни разу его смерть не была легкой.
С новой вспышкой боли колени подкосились, сбившиеся очки с тихим стуком упали на пол. В кармане надрывался телефон: входящий вызов. Мелодию звонка Шоичи слышал словно через слой ваты, нарастающий гул в ушах легко ее перекрывал.
«Бьякуран будет волноваться», — подумал он отстраненно, закрывая глаза.
Под опущенными веками взрывы освещали незнакомый город, стирая его в пыль. Вспышка за вспышкой, ужасающий фейерверк далеко под ногами. Сидя плечом к плечу с Бьякураном на подоконнике и свесив ноги на улицу, Шоичи дрожал от холода. Страха не было.
И не было смерти.
Воспоминания врывались в сознание, нахлынув одной мощной волной, безжалостные, слишком отчетливые. Множественные события, десятки, сотни вероятностей.
В этих мирах, похожих и в то же время не похожих на родной, Шоичи слишком часто умирал, чтобы чувствовать к ним хотя бы видимость интереса, но там, среди взрывов, Бьякуран крепко держал его руку в своей. Это стоило всего.
— Шо-чан! Эй, ты меня слышишь, Шо-чан? — встревоженный голос пробился сквозь взрывы и свист ветра.
Почти все поле зрения Шоичи заслонила абсолютная белизна — растрепанные волосы склонившегося к самому лицу Бьякурана.
— Знаешь, ты меня не убил, — поделился с ним Шоичи. чувствуя, как боль отступает.
Первый глубокий вдох дался с трудом. Воздух, лишенный запаха крови и дыма, ледяным потоком обжег легкие.
Ладонь Бьякурана легла на его лоб, сдвинув растрепанную челку. Светлые прищуренные глаза внимательно вглядывались в лицо Шоичи, будто задавали вопрос, который тот был не в силах услышать.
— Ты тоже так можешь, — сказал, наконец, Бьякуран.
Не спрашивая, просто констатируя факт. В его взгляде рушились города, миры крошились на куски.
— Нет, — отозвался Шоичи и попробовал подняться на ноги.
Если бы Бьякуран не пришел, если бы не нашел его, Шоичи не был уверен, что ему хватило бы смелости заговорить с Бьякураном еще раз. Он постарался бы вести себя, как раньше. Осколки миров намекали: это привело бы к катастрофе, масштабы которой сложно было представить, сидя на полу университетского коридора.
Воспоминания — таймер, запускающий часовой механизм оружия куда более разрушительного, чем бомба. Двойная система.
Медленно двигаясь по коридору и опираясь на плечо задумчиво молчащего Бьякурана, Шоичи многое бы отдал за то, чтобы заглянуть в голову самого себя из другого времени, из другой вероятности событий или хотя бы спросить: «Что это даст тебе? Твоей реальности, которая уже разрушена?»
Оружие дало осечку.
Опасно давать оружию свободу воли, оперируя эмоциями.
Здесь и сейчас Шоичи не мог, не желал ненавидеть Бьякурана.
За окнами медленно загорались фонари, их свет широкими полосами ложился на пол коридора, резал на куски густые тени вдоль стен. Пылинки танцевали в воздухе, и каждую Шоичи видел абсолютно отчетливо, хотя его очки лежали в кармане толстовки Бьякурана.
До самого выхода они хранили молчание, и только когда позади закрылись двери, Шоичи почувствовал, как рвется повисшая между ними неловкая тишина.
— Значит, ты тоже видишь? — спросил Бьякуран, старательно глядя перед собой.
Неожиданная серьезность удивляла, но в то же время успокаивала: куда больше, Шоичи был уверен, стоило бояться Бьякурана веселого.
Нить образов разматывалась слишком медленно. Шоичи долго молчал, пытаясь проследить события, мелькавшие в памяти, до самого начала, до первопричины.
— Просто вспомнил… — ответил он, наконец.
Рассказывать историю из школьных времен не хотелось, слишком нелепой она выглядела спустя столько лет, Шоичи сбивался, замолкал ненадолго, восстанавливая последовательность событий, и все это время Бьякуран слушал его так внимательно, словно от этого зависела его жизнь. Их жизнь.
— И тогда тот, другой я, построил машину, которая запечатывает память, и принялся ждать подходящего момента. Каждый Шоичи из будущего помнил о путешествиях во времени. Один догадался, что надо изменить исходные данные. Звучит глупо, да?
С каждым словом Шоичи все больше и больше жалел о том, что вообще начал рассказывать: история казалась слишком неправдоподобной. Может, он просто ударился головой при падении, и все это не больше, чем разыгравшееся воображение, смешавшее в кучу сюжеты фильмов, игр и книг?
Но произнесенное Бьякураном «тоже» стоило того, чтобы продолжать.
Бьякуран остановился. Сделав по инерции еще шаг вперед, Шоичи непроизвольно дернул его за руку и тоже замер, обернувшись. В свете фонарей фигура Бьякурана казалась объятой сиянием, и только выражение скрытого в тени лица нельзя было угадать.
— Скажи, Шо-чан, — голос Бьякурана звучал глухо, он говорил так тихо, что Шоичи подался ближе, чтобы услышать. — После всего, что ты видел...
Он снова замолчал, опустив голову, и Шоичи наконец стало страшно: всегда уверенный в себе, Бьякуран сомневался. В нем сомневался.
Шагнув ближе, Шоичи положил руку ему на плечо. Качнувшись вперед, Бьякуран, словно склонившись под ее весом, ткнулся лбом в плечо Шоичи. Тот замер, боясь пошевелиться.
— Шо-чан, — ровно и как-то обреченно выдохнул Бьякуран, — обними меня уже.
Руки поднялись сами собой, рефлекторно. Ощущение худой спины под тонкой трикотажной кофтой, острые лопатки, выступающие позвонки — все это было неожиданно знакомым.
— Ты уверен, что вспомнил все?
Спина под пальцами дрогнула, Бьякуран глубоко вздохнул и снова замолчал, давая время на размышления. Прислушавшись к себе, Шоичи принялся перебирать в памяти воспоминания повторно, событие за событием. Каждый мир, каждый осколок не случившегося еще будущего во всех его возможных вариациях. Каждый взрыв, каждый крик, каждую секунду боли, своей и чужой. Перед его глазами рушилась вселенная — в сотый, в тысячный раз. И причина всего этого была перед ним, склонив голову, не оправдывая своих поступков, не спрашивая одобрения.
Бьякуран ждал, теплое его дыхание согревало кожу сквозь ткань рубашки.
Шоичи был уверен: он знает, всегда знал, каково это, стоять вот так, обнимая, удерживая в своих руках. И никак не мог вспомнить, откуда.
В этой жизни у него были лишь дружеские похлопывания по плечу, ничего не значащие прикосновения, вечное мельтешение Бьякурана на периферии, на самой границе личного пространства. Он играл, шутил, подкалывал, но никогда не переступал черту. Как будто знал, как будто всегда все знал.
Бывает так, ты живешь и ничего не знаешь, не помнишь — не по своей воле, но следуешь плану, созданному и приведенному в исполнение без твоего согласия. У тебя есть мечта, и ты отказываешься от нее. У тебя есть возможность стабильной жизни, и ты оставляешь ее далеко позади. У тебя есть друг, и ты молишь небо, чтобы никогда не пришлось говорить «был».
И однажды ты понимаешь, что любишь. Любишь своего друга, и готов молчать об этом, только бы стоять с ним плечо к плечу. Всегда. Так долго, как только получится. И отбираешь это собственными — чужими — руками. В каждом мире. В каждом чертовом мире.
Шоичи казалось, он готов стоять так вечность. Бьякуран не шевелился, дыхание его было ровным, как у спящего.
В бесконечной вселенной, раз за разом, он протягивал Шоичи руку, и раз за разом вселенная рушилась, потому что вопреки всему тот пытался ее спасти. Сколько раз, прежде чем погибнуть, он успел променять все, что у него было, на иллюзию спасения мира? Каждая смерть была им заслужена.
Не жалея и не сомневаясь, Шоичи сжал объятья крепче, притягивая Бьякурана к себе. К черту, все к черту.
— Я уверен, что ты еще ничего не сделал, — произнес Шоичи так твердо, как только мог.
Сердце его, казалось, готово было пробить ребра, так часто и сильно оно билось. Одна фраза, всего несколько слов. Одна возможная смерть в обозримом будущем.
Шоичи почувствовал улыбку Бьякурана кожей: тот прижался губами к его шее, скользнул выше, согрев дыханием щеку. Поцелуй быстрый, отчаянный, искренний, вышел долгим. Закрыв глаза, Шоичи чувствовал прикосновение рук Бьякурана, его губ, узкий, искусанных, и в этот момент вселенная могла с чистой совестью падать в бездну.
Но только без них.
— Как же долго я ждал этого, — улыбнулся Бьякуран, отстранившись и удерживая руки Шоичи в своих ладонях. — Как же долго, Шо-чан.
Налетел порыв ветра, растрепавший светлые волосы Бьякурана еще сильнее, в небе показались первые звезды.
Улыбнувшись в ответ, Шоичи потянулся за следующим поцелуем.
@темы: 10051 team, AU\кроссовер
-
-
25.12.2015 в 23:43-
-
05.01.2016 в 00:11За окнами медленно загорались фонари, их свет широкими полосами ложился на пол коридора, резал на куски густые тени вдоль стен.
В свете фонарей фигура Бьякурана казалась объятой сиянием, и только выражение скрытого в тени лица нельзя было угадать.
Отдельно понравилось, что Бьякуран первым делом думает, что Шоичи такой же, как и он, тоже ходит по мирам.
И действительно интересно, сколько у Шоичи было времени подумать наедине и что от этого зависело; во всех тех тысячах раз, что мне представлялись, Бьякуран находил его уже потом, запершегося от него или фактически, или внутри себя, а если вот так - оказаться рядом сразу?
-
-
09.01.2016 в 01:02