[Крэк на БП]

Название: Самая любимая
Команда:  Крэк на БП
Тема: ангст/драма
Пейринг/Персонажи: Цуна/Киоко
Размер: 1362 слова
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: все принадлежит Амано


- Десятый, ты уже уходишь? - Гокудера, как обычно, нервничал.
- Да, - Цуна кивнул, остановился у большого зеркала в прихожей, провел рукой по волосам, приглаживая торчащие пряди.
- Возможно, мне стоит пойти с вами, если это будет удобно... - в который раз за вечер предложил Гокудера, но Цуна остановил его, жестом заставляя замолчать.
Хаято, пожалуйста, не беспокойся. Я сделаю это сегодня, - он постарался улыбнуться как можно более непринужденно, но губы все-таки дрогнули, выдав напряжение, получилось грустно и неискренне.
Гокудера широко распахнул глаза, но Цуна успокаивающе положил руку ему на плечо, легко сжал. Жест вышел почти интимным, он почувствовал, как мгновенно напряглись мышцы под тонкой тканью рубашки и Гокудера коротко выдохнул. Цуна медленно, словно нехотя, отпустил его а потом резко отвернулся. Подхватил со столешницы букет и решительно вышел из апартаментов.
- Буду поздно.
По пути к лифту он не обернулся, но он знал, слышал, что Гокудера так и не закрыл дверь, стоял на пороге и смотрел ему в след, пока он не прошел до конца коридора и не завернул за угол.

В такси Цуна попросил водителя включить радио и уставился в окно. В последнее время ему редко удавалось выбраться в Намимори и теперь он с интересом рассматривал улицы немного изменившегося, но по прежнему такого родного и любимого города. Цуна чувствовал себя уставшим, и от воспоминаний о приятных и беззаботных моментах детства ему стало печально. Он невесело ухмыльнулся — тогда, много лет назад его жизнь казалась ему запутанной и тяжелой, но теперь воспоминание о ней грели душу. Сейчас он даже не смог остановиться на время своего короткого визита в доме у мамы — Гокудера очень переживал насчет безопасности после последнего покушения и настоял на том, чтобы они жили в отеле. Цуна отвернулся от окна, принявшись разглядывать лежащий у него на коленях букет. Он заказал его на сайте доставки цветов во время короткой стыковки в Токио, но выбор был, на его взгляд, удачный. Розовые пионы — нежные и аккуратные - очень подойдут Киоко.

Машина подъехала к нужному дому и мягко затормозила. Цуна вышел, прошел по мощеной тропинке к ступеням, занес руку, чтобы нажать на звонок. Внезапно его охватил такой душевный трепет, пальцы едва не задрожали от волнения, словно ему снова было пятнадцать, словно он опять вернулся в тот далекий весенний день, когда он впервые осмелился поцеловать Киоко-чан. Он нажал на кнопку звонка и попытался взять себя в руки. Спустя несколько мгновений дверь распахнулась и Цуна, успевший уже собраться с мыслями и нацепить дежурную улыбку все-таки ахнул от восторга. За те три месяца, что они не виделись, Киоко, казалось, стала еще прекрасней. Цуна , замерев, залюбовался ее сияющей улыбкой, блестящими волосами, аккуратными прядями спадающими на плечи, розовым платьем из легкой, летящей ткани, словно подчеркивающим ее хрупкость. Он легко прикоснулся губами к щеке девушки и протянул ей букет.
- Цуна-кун, не стоило — с тихой благодарностью произнесла Киоко, она склонила голову к цветам, вдыхая нежный аромат.
- Киоко-чан, ты готова? - выпалил Цуна. - Можем идти?
Девушка кивнула и они прошли к машине.

Почти всю дорогу до ресторана они ехали молча, тепло улыбаясь друг другу. Их пальцы переплетались в полумраке салона, и эта целомудренная ласка настолько подчеркивала их близость, что у Цуны перехватывало дух. «Я люблю тебя. Боже, как я тебя люблю,» - думал он, неотрывно глядя в глаза своей очаровательной спутницы.

Ресторан был небольшой, но изысканный. Цуна представился администратору поддельным имененем (на такой секретности, опять же, настоял Гокудера) и она проводила их в отдельный кабинет. Они сели за стол, покрытый кипельно-белой скатертью, официант принес им по бокалу прохладной воды. Цуна долго и сосредоточенно листал увесистое меню прежде чем остановиться на говяжьем стейке. Киоко выбрала легкий салат. Цуна заказал шампанское.
Когда они наконец-то остались наедине, Цуна почувствовал себя легче. Ему вообще было легко с Киоко, с ней он чувствовал такое умиротворенное единение, будто не было долгих месяцев разлуки, ночных звонков, несдержанных обещаний приехать. Только с ней он мог забыть, хотя бы ненадолго, о делах, о мафии, о приближающейся войне. Все то, что мучило его последние недели, отпустило его в какой-то момент и он просто стал наслаждаться замечательным вечером.
Когда они наконец закончили ужинать и официант убрал посуду, Киоко, явно не спешащая приступить к поданному десерту, слегка придвинувшись погладила Цуну по руке. Цуна, завороженный ее спокойной, сдержанной красотой невольно качнулся вперед и уже через мгновение они исступленно целовались. Он ласкал языком ее сладкий от шампанского рот, понимая, что совершенно не должен это делать, но остановиться было уже невозможно. Киоко тяжело дышала, Цуна сжимал ее в объятиях, прижимал к груди. Он то гладил ее по спине, то стискивал колени, пальцы невольно поползли выше, задирая тонкий кружевной подол, добрались до трусиков. Он отстранился, заглянул в мутные, потемневшие от возбуждения глаза Киоко, а потом они, словно в один момент скинув наваждение, отпрянули друг от друга.
- Прости, - собственный голос показался Цуне чужим. - Это, наверное, не лучшее место.
- Да, - щеки Киоко покраснели и Цуна тоже почувствовал себя неловко.

Десерт, словно сговорившись, они доели быстро, почти не разговаривая, но перекидываясь многозначительными взглядами в процессе. Цуна расплатился и они вышли из ресторана. Ночной весенний воздух был свеж и прохладен, Киоко зябко поежилась и Цуна поспешил отвести ее машине, которая уже ожидала их за углом.
По пути к гостинице (Цуна на всякий случай забронировал номер заранее), держать себя в руках было непросто. Возбуждение было острым, Цуна едва сдерживался, чтобы не броситься на Киоко немедленно, взять ее на заднем сидении такси, не обращая внимание на водителя. И, судя по все еще ярко играющему румянцу на глазах Киоко, по ее нервно закушенной губе, она вполне разделяла его чувства.
Добравшись до отеля, Киоко подождала на диване, стоящем у входа, пока Цуна уладит формальности и они прошли через вестибюль. Лифт ехал бесконечно долго и Цуна с сожалением косился на камеру, висевшую под потолком. Ключ от комнаты — магнитная карта выскользнула из его вспотевших рук, когда они наконец добрались до номера. Когда дверь за ними захлопнулась, Цуна немедленно сжал Киоко в объятьях, отпустил себя.
Дальше творилось полное безумие, они так спешили, избавляя друг друга от одежды, ласкаясь в короткой, но страстной прелюдии. Цуна окончательно терял голову, бездумно шепча на ухо признания в любви, утыкаясь носом в мягкие волосы, теребя языком маленькую сережку в ухе, пока Киоко, кончая, кричала под ним. Лишь глубокой ночью, уставшие и довольные, но все равно не готовые отпустить друг друга, они уснули. Засыпая, Цуна накинул на них тонкое одеяло и, сладко зажмурившись, прижал любимую к себе.

Раннее утреннее солнце бесцеремонно разбудило Цуну, его лучи проникли сквозь тонкие шторы, поползли по подушке. Он зевнул, приподнялся и сел на кровати. А потом схватился за голову в ужасе, с силой дернул себя за волосы, сжал зубы, стараясь не закричать.
Он выбрался из постели, торопливо принялся собирать брошенную накануне на пол одежду. Его охватил такой ужас, что одевался он буквально на ходу, стараясь не шуметь. Последним он подхватил с пола мятый пиджак и, так и не обернувшись на спящую на кровати Киоко, выскользнул за дверь.
Он бегом пробежал через безлюдный вестибюль, забыв расплатиться, выскочил на улицу, и остановился только преодолев пару кварталов, когда выбежал на широкий проспект. Цуна замер, зажмурился, ослепленный восходящим солнцем, горько выдохнул и побрел в отель, где остановился с Гокудерой. И чем дальше он шел, тем хуже ему становилось. Он словно снова вернулся на десять лет назад, стал тем никчемным Цуной, который не был ни на что иное, кроме как проебывать самые лучшие вещи в своей жизни.
Сердце колотилось, и было так больно, что, добравшись до апартаментов он чувствовал себя едва живым. Он тихо закрыл дверь в номер и принялся разуваться на пороге, как вдруг в глубине помещения хлопнула дверь.
Гокудера, полностью одетый, с озабоченным видом вышел навстречу. Наверняка не спал всю ночь, подумал Цуна и хотел, как обычно в таких случаях, отчитать его. Но на глазах выступили слезы и Цуна согнулся, опускаясь на колени. Крепкие руки обняли его, и он ткнулся носом в шею, втянув носом такую знакомую смесь запахов табака и туалетной воды.
- Тихо, тихо, - приговаривал Гокудера, ласково поглаживая его по спине. - Все будет хорошо, Десятый.
Цуна цеплялся за его рубашку, тыкался лицом, оставляя мокрые потеки на светлой ткани. Он понемногу успокаивался, истерика отпускала. Но темная, злая пустота, стыд и боль все равно никуда не уходили, продолжая терзать его душу. Ведь он так и не смог сказать Киоко, что ради благополучия Семьи жениться решил все-таки на Бьякуране.

@темы: ангст\драма, Крэк на БП, внеконкурс

Comments

[TheLamenta]

Бедный Цуна, бедная Киоко, как ужасно, что они не могут быть вместе

[Гость БП]

Какой обнадеживающий конец

[Гость БП]

ой всё но невесту одобряю