чистое красивое море малины
Название: Чистое и красивое
Команда: FuckYeah6918!
Тема: юмор/ стеб
Пейринг/Персонажи: Хибари Кёя Х Рокудо Мукуро
Размер: 4047 слов
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Дисклеймер: всех имеет Амано
Саммари: Он подошёл к расписанию и остро отточенным карандашом поставил галочку в графе «8.45: Ужасающие неожиданные происшествия/непредвиденные обстоятельства/чудовищные преступления»
Примечание: Кроссовер с Psycho-Pass
Скачать: doc, fb2
Босая пятка Хибари с хрустом врезалась в переносицу Мукуро (по крайней мере, Хибари был совершенно уверен в том, что это именно переносица). С гулким стоном металлопластик прогнулся, и Мукуро опрокинулся навзничь. Хибари немного подождал, но противник не делал попытки подняться, с каждой секундой бледнея всё больше.Когда полупрозрачный Мукуро задрожал всем телом и несколько раз обморочно моргнул, Хибари всё-таки опустил ногу, сплюнул и, брезгливо отвернувшись, нажал кнопку «стоп» на его задней панели.
Дисплей дроида засветился фиолетовым. Цифры на нём сменяли друг друга с быстротой значков на рулеточном барабане в запрещённом квартале Роппонги. Автоматическому счётчику никак не удавалось обработать и отобразить результат тренировки — из ста предусмотренных попаданий энфорсер Хибари Кёя стабильно выбивал двести пятьдесят три.
С тех пор как энфорсерам Бюро разрешили самостоятельно программировать и устанавливать голограммы на тренировочных дроидах, коэффициент продуктивности тренировок возрос примерно на шестьдесят два и четыре десятых процента.
У многих было замечено осветление тона. Например, научившись загружать в дроида голографический портрет собственной старшей сестры Бьянки, инспектор Гокудера Хаято сменил оттенок с «ультрамаринового» на «зелёный чай». То есть не сам инспектор, разумеется, а его паспорт.
По крайней мере, так утверждал психолог.
Разыскав на кухне бутылку укрепляющего овсяного напитка, Хибари с отвращением налил белёсую жидкость в стакан, залпом отхлебнул половину и аккуратным щелчком отправил стакан в мойку. Закурив, перевёл взгляд на магнитную доску над столом.
На глянцевом белом поле темнели две фотографии. Первая — контрастная, детальная, снятая профессионалом из отдела по борьбе с общественным стрессом, — изображала дымящиеся развалины. Изображала рухнувшие кирпичные стены. Изображала обгоревшую вывеску с останками слов «средн… ла... …ри» и заваленный омерзительным хламом двор для построений.
Вторую, мутную и нечёткую, трудно было назвать фотографией. Скорее, стоп-кадром из записи видеонаблюдения. При некоторой доле воображения можно было представить, как цветные пятна на ней складываются в омерзительную тощую фигуру.
Переведя взгляд с развалин на расплывчатый силуэт, Хибари Кёя сморгнул застлавшую глаза пелену, затянулся дважды подряд и смял тлеющую сигарету в кулаке.
С тех пор, как энфорсерам разрешили ставить на дроидов голограммы, цвет его паспорта неуклонно приближался к устаревшему оттенку «паук, замышляющий преступление».
Без семи двенадцать на столе запрыгал, позвякивая браслетом, коммуникатор, и в тишине комнаты поплыли хрустальные звуки. Хибари сверился с часами: было ровно без семи минут девять. Жаль.
— Да, — сказал он, активируя браслет. — Еж-один, приём.
— Пастух-три, как слышите меня, — буркнул в ответ зеленовато-чайный Гокудера. — Чёрт, Хибари, я тебе кто, пастух ежей? Заведи уже себе нормальный позывной! «Гончая» там, «Чёрный пёс» … Безобразие!
— У меня нормальный позывной, — спокойно отозвался Хибари. — Согласно правилам.
— Да чтоб тебя, — голос Гокудеры сорвался от возмущения. — Выметайся давай! У нас…
— Срочный вызов, — констатировал Хибари. — Невероятное ужасающее происшествие.
Повисла короткая пауза.
— Шинагава, больница Восточной Японии. А от-ткуда ты… Тебе этот идиот рассказал? Или кто? Или, — из голоса Гокудеры прямо засочился зелёный чай, отравленный сомнениями в собственной профессиональной пригодности, –это типа и есть детективная интуиция? Что?
— Да, — коротко ответил Хибари и отбил вызов.
Прежде чем покинуть комнату, он подошёл к расписанию и остро отточенным карандашом поставил галочку в графе «8.45: Ужасающие неожиданные происшествия/непредвиденные обстоятельства/чудовищные преступления» — она располагалась между «Тренировка: 5.15-8.30» и «Лёгкий завтрак: 9.05».
***
— Ясно, — скучающе сказал Фран. — Вы несчастны при существующем строе. Ваши права нарушаются. Сивилла вынуждает вас работать в офисе с девяти пятнадцати, с отпуском в тридцать дней, гарантированной тринадцатой зарплатой… — Фран сам едва заметно скривился, однако Мукуро по-прежнему молчал, не выказывая никакого волнения. Он продолжил: — Ограничивает вашу свободу передвижений... — Никакого ответа. — По политическим соображениям запрещает вам вступать в гомосексуальные браки…
— Что, прости?
— Гомосексуальные браки, — монотонно и отчётливо повторил Фран. — Вам нельзя. Так?
— Почему вдруг? — удивился Мукуро. — В принципе, можно. Для тебя это принципиально?
Его роскошный аватар — гигантская белая сова с разноцветными глазами — странновато смотрелся в приватном кабинете Франова коммуфилда, в розовато-оранжевых лучах закатного солнца, над мутной водой. Сова цеплялась когтистыми лапами за выступающий из болота остроконечный обломок дерева, точно за насест, и некоторая перекошенность по диагонали слегка смазывала впечатление.
Фран уже собирался поднять из болота ещё одну корягу, чтобы сове было удобнее, но сейчас как-то вдруг передумал.
— Ладно, забейте, — примирительно сказал он. — В таком случае, вы совершили преступление и вынуждены скрываться от властей? Не можете выйти на улицу из опасения попасть под сканер?
— Кажется, ты плохо меня слушал, — синий глаз посмотрел на него несколько устало. — Я уже объяснял, что у меня идеальный психопаспорт. Оттенок «слоновая кость».
— Да, действительно. Я увлёкся. Нуждаетесь в крупной сумме и планируете ограбление?
— При власти Сивиллы человек моего оттенка может зайти в Центральный банк с тележкой из супермаркета, выгрести кассу и отправиться прямиком в Роппонги. Резаться в игральные автоматы и курить … — Мукуро окинул его быстрым взглядом. — И курить.
— Ясно. — Фран неопределённо почесал брюшко пухлой бородавчатой ластой. — Э-э. Напомните мне, чего именно вы хотите?
— Уничтожить Сивиллу. Я неясно выразился?
В объявлении на борде «Слепящий клин Великой Анархии в гнилой утробе Японской Утопии» было сказано, что независимому эксперту для весёлой и взаимовыгодной работы с правительством срочно требуется голографист хай-класса.
Не то чтобы Фран всегда мечтал работать на правительство или предполагал, что взаимовыгодная работа с Сивиллой может быть весёлой. Но нельзя не признать: будь Сивиллой сам Фран, он всегда бы размещал объявления о вакансиях на анонимных бордах типа «Слепящий клин Великой Анархии в гнилой утробе Японской Утопии».
— Дело в том, что я хочу увидеть истинное сияние человеческой души, — негромко пояснил Мукуро. Он говорил будто сам с собой, полуприкрыв глаза, словно бы уже наблюдая это красивое и чистое сияние. — Хочу увидеть, как сторожевые псы режима выплёвывают сладкую жвачку, как рабочие лошади превращаются в волков, оставив свою парнокопытную природу…
— Вообще лошади не парнокопытные, — задумчиво отметил Фран. — А псы…
Красный глаз совы блеснул слишком близко. Когти совы мягко сомкнулись внутри жабьей головы.
— Ай!
— Извини, — Мукуро обезоруживающе улыбнулся. — Считай это чем-то вроде туннельного синдрома. Сейчас ты слишком напомнил одного моего знакомого. Жуткого зануду.
— Он умер? — быстро спросил Фран.
Кажется, всё наконец прояснялось. Что ж, славно: мстители обычно были хорошими, глупыми заказчиками.
— Знаешь, — сове наконец удалось взгромоздиться на корягу почти ровно. — Знаешь, иногда мне кажется, что он только начал жить.
***
Идея спецоперации состояла в том, чтобы сделать всё скрытно. Инспектор Гокудера даже заикнулся о том, что можно замаскировать тонфа под гипс, но Хибари, несмотря на искушение, почти сразу же отмёл эту мысль. Замаскировать, конечно, было можно, но пациентам положено тихо сидеть по палатам, а не разгуливать по зданию, мешая окружающим. Правда, в базе были только голограммы медсестёр, но Хибари считал, что настоящий воин лишён гендерных предрассудков.
Сумасшедшую подозреваемую, ученицу Академии Осо по имени Хром Докуро, он узнал сразу. Не по внешности, а по контейнеру для транспортировки органов в руках.
Хибари был уверен, что очень тихо сообщил в микрофон «вижу её», но Докуро почему-то оглянулась и сразу же сорвалась с места.
Он успел бы вытащить доминатор до конца, если бы не контейнер, полетевший прямо ему под ноги. Хибари споткнулся, выругался и побежал за подозреваемой, радуясь, что голографическая юбка совсем не стесняет движений.
Хибари Кёя вообще крайне редко чувствовал себя неловко. Нельзя сказать, что он совсем уж никогда не совершал ошибок, промахов и предосудительных поступков, ведущих к проблемам. Просто при определённом уровне владения холодным оружием ударно-дробящего действия промахи Хибари Кёи уже не были проблемами Хибари Кёи.
Так было до тех пор, пока…
Впрочем, оставим.
Хибари Кёя чувствовал себя неловко только в самых исключительных случаях. И происходящее к подобным случаям никак не относилось. Вот вообще никак.
Медсестра была молодой женщиной в бледно-голубом халате и без определённых пороков внешности. Этого было вполне достаточно для её характеристики в отчёте, решил Хибари.
О буферах, напоминавших о подростковых поллюциях и кредитных имплантах, упоминать не было смысла.
Судя по тому, как деловито она переставляла банки с лекарствами на стеклянных полках и как небрежно хлопала папками, даже не глядя на обложки и этикетки, медсестра служила в Шинагаве достаточно давно. Следовало как можно скорее пройти мимо, не вступая в разговор.
Смахнув рукавом пыль со стоящего на ординаторском столе макета — синюшно-алое сердце алкоголика в разрезе, — медсестра подняла голову и смерила Хибари долгим взглядом.
— Добрый день! — сказала она. — Вы не знаете, куда это главный запропастился?
Ничего хорошего в этом не было, но Хибари Кёю, как уже говорилось, было нелегко смутить.
— Добрый день, — ответил он и растянул губы в улыбку, крайне удачно подражая Саваде. Во всяком случае, он был уверен, что выходит крайне удачно.
— А, простите. Вы у нас, кажется, новенькая?
— Да, — сдержанно подтвердил Хибари. Он немного поразмышлял о том, что в данный момент следовало бы улыбнуться виновато, и продолжил наблюдать за происходящим в коридоре поверх аккуратной шапочки. Но лицо с ярко накрашенными губами и убранными под шапочку дурацкими кудряшками мешало. Как-то отвлекало, что ли.
Овца овцой, подумал Кёя.
— И как вам Шинагава? Не устаёте? — спросила овца.
— Не больше вас, семпай.
Медсестра сгребла свои папки в кучу и выпрямилась во весь рост. Хибари вдруг понял, что ему никогда не нравились такие высокие разговорчивые женщины. Девушка, как он, оказывается, всегда считал, должна быть маленькой и тихой, как шиншилла. Однозначно.
— Вы выглядите переутомлённой, — продолжала медсестра. — И очень, очень ответственной.
Интересно, она о чём-то уже догадалась?
— Вам стоит побольше отдыхать, ведь все дела не переделаешь. Юным красавицам нужно уметь расслабляться, а вы, по-моему, не умеете...
— Разберусь, — буркнул Хибари, невольно выходя из образа. — Моя жизнь — не реклама пива.
Вот теперь он почувствовал настоящее раздражение. А спустя ещё секунду — раздражение на своё раздражение.
— О-о. Вот это да.
Просто свали, подумал он, глядя на скривившиеся ярко-красные губы.
Это же не сложно — собираешь своё дерьмо, разворачиваешься. Потом делаешь шаг-другой, и раз — ты уже там, за дверью, занимаешься какой-нибудь хернёй и совсем не трахаешь мне мозг.
Медсестра сделала шаг. Потом другой. Баскетбольные мячи под голубой формой даже не колыхнулись.
— Вас что-то тревожит, дорогая?
Голос медсестры ощупывал собеседника, как быстрые мягкие пальцы. Но не такие мягкие, как у любовницы, а мягкие, как у хирурга — волосатого громилы с варикозом на толстых икрах и папиросным дыханием.
Интонации казались знакомыми. Вернее, интонации-то были чужими, — знакомым было бешенство, которое они вызывали.
— Неприятности на работе? В последнее время тут немного тревожно, не правда ли?
Хибари едва успел отступить в сторону. Розовая пятерня с отполированными короткими ноготками, мазнув по воздуху, повисла в каком-то десятке сантиметров от его плеча. Или груди.
У медсестры были огромные, сухие и довольно тонкие для такой верзилы запястья, такие замечательно хрустят, стоит вывернуть как следует.
Хибари поднял взгляд и вдруг увидел в подведённых глазах отражение собственной злости.
Он не успел осмыслить эту картину: в коридоре, за стеклянными дверями, мелькнула какая-то тень, послышались быстрые шаги и тихое дребезжание.
Хибари оттолкнул медсестру и рванулся вперёд.
То есть он попытался оттолкнуть медсестру, но почему-то промахнулся.
Каким-то образом она снова оказалась перед ним. Между вешалкой с чьим-то уёбищным пальто и тёмным углом, где рогатые стойки для капельниц столпились, как на водопое, между столом и шкафом, между Хибари и выходом.
Пальцы с аккуратными ноготками обхватили лёгкую пластиковую стойку, как древко копья.
Смешно драться с бабой в белом халате. В голубом халате, из-под которого торчат тощие лодыжки в перекрутившихся чулках.
— Дорогая, успокойтесь, — сказала медсестра. Жирный красный червяк на её лице издевательски изогнулся. — Берегите свой оттенок.
Психолог в Бюро советовал справляться со стрессом, думая о приятном. Хибари представил тёплую черепицу, легонько царапающую лопатки, когда дремлешь на крыше; синее небо и золотистую птицу; шеренгу умытых пятиклассников в День Спорта.
Потом улыбнулся и ударил, целя в живот.
Голографическая туфелька скрывала тяжёлый ботинок, что, разумеется, могло обнаружиться только при тактильном контакте. Однако когда получаешь в печень, не думаешь о деталях, а когда бьёшь по печени — уже не беспокоишься о сохранении маскировки.
Медсестра вспрыгнула на стол — легко и без разбега. Маленькие ступни в белых кроссовках утвердились по обе стороны от груды бумаг и дебильного макета.
— Нужно надевать бахилы, когда приходите в больницу.
И:
— Какой кретин сказал тебе, что медсёстры одеваются именно так? Ты и правда скачал голограмму из базы «Костюм японской медсестры ХХХ»?
И ещё:
— Как ни странно, тебе не идёт.
Вроде бы она всё-таки это сказала.
— Ты, — вроде бы ответил Хибари в ответ.
Конец прочного штыря пробил бы ему глаз, но Хибари успел вскинуть руку так, как будто всё ещё сжимал в ней дубинку. Штырь с хрустом сломался о его предплечье.
Хибари сделал ложный выпад и подался вбок, чтобы подсечь суку под лодыжку, так что пущенное с размаху сердце пришлось ему не в висок, а чуть выше переносицы.
Мир взорвался слепящей болью и в нём произошло сразу всё.
Затопали по кафельному полу чьи-то ноги. Медсестра рванулась к выходу. Истошный вопль ввинтился в ухо. Кёя слепо протянул руку — схватить, сжать, это должно быть больно; его пальцы прошли сквозь голубую полусферу насквозь, словно через туман, и уцепились, и соскользнули, не сжавшись. Хлопнула дверь, теперь уже всё заволокло туманом, треснуло под несуществующей туфлёй сердце, и младший инспектор Савада, тыкая доминатором в сторону коридора и не переставая орать, заслонил чёрный прямоугольник выхода.
Засранец Савада, памятник непостижимости Сивиллы, назначившей его в инспекторы, стоял на физподготовке третьим с конца, и всё это, в конечном итоге, значило только одно: сам Хибари сидел на полу.
— Туда, — прохрипел Хибари, кивая туда, где, по его предположению, должна была быть дверь. Или эта сумасшедшая сука. Или не сука. — Она...вор... Медсестра!
Туман перед глазами не желал рассеиваться, но истина сияла даже сквозь его покров.
А Савада только таращился, как дебил, и совал Хибари под нос доминатор с сохранённой строчкой последних значений. Ноль, значилось там, ноль.
Криминальный коэффициент равен нулю, Хибари-сан, она невиновна, понятия не имею, всё потом, поднимите подбородок, не шевелитесь, я вызвал подкрепление и врача.
Хибари рассеянно отпихнул Саваду и поднялся на ноги. Гипсовые осколки захрустели под его ботинками.
Ныло расшибленное предплечье. В пальцах правой руки, в обломанных ногтях и ссаженных костяшках, ещё жило воспоминание о чужой ключице, торчащей неуместным знаком вопроса, и чужих волосах, скользящих по ладони, как струи холодной воды.
— Вперёд, — сказал он и сжал руку в кулак.
И они двинулись вперёд.
***
— Теперь поверните налево, Хром-тян, — меланхолично посоветовал Фран. — Продолжайте движение. Постарайтесь не хромать так сильно. Два пролёта вниз. Два — это два, семпай. Постарайтесь подсчитать на пальцах.
Через минуту он сказал:
— Давайте в вентиляцию. Да, это откуда дует всякой мерзостью и где почти наверняка живут пауки. И туфли лучше снимите.
И ещё через минуту:
— Погодите секунду. Мне нужно попрыгать на одной ноге.
— За-зачем? — спросил тоненький задыхающийся голос из коммуникатора.
— Лучший способ вылить воду из уха, — пробормотал Фран. — Так всегда говорила моя бабушка.
— Во-оду? — от изумления Хром забыла даже запыхиваться. — Вы… не в машине?
— В машине, сижу за рулём. Но вы же собираетесь наплакать ещё примерно столько же, пока доберётесь до конца? Хочу принять меры сразу. У меня слишком большие и тёмные уши, я боюсь, что в них заведётся плесень.
Хром — или как её там — зарыдала с удвоенной силой. Фран прислушался: сквозь всхлипы он слышал, как ткань платья — или что там на ней было надето — шуршит о стенки вентиляционной шахты. Время от времени слышались негромкие влажные хлопки — это значило, что в шахте попался неосвящённый участок, и приходится продвигаться вперёд наощупь. Потом шуршание возобновлялось.
Только это и позволяло верить, что хлюпающая в коммуникатор девица за последние два месяца похитила из Шинагавы четыре печени, два коленных сустава, восемь грудей размера от С до D, три очень сносных карих глаза и ещё один — совершенно коллекционный: зеленоватый с искрами.
— Слушайте, а на кой чёрт вам была вся эта требуха, семпай? — спросил Фран у коммуникатора. — Не хватало на импланты? Аллергия на овсяную ветчину и высокая потребность в белке?
Всхлипывания в наушнике вдруг прекратились. Фран даже встряхнул рукой с коммуникатором и дунул в него, как делала когда-то бабушка, проверяя, нет ли помех на линии.
Дуть на голографический экран было совершенно бессмысленно, но мало ли.
— Эй, семпа-ай! Хром-сан, вы там не умерли? Эй!
— Эгегей. — Дверь автомобиля распахнулась, и мрачный Мукуро змеёй влез в автомобиль. — Хватит, — сказал он Франу. — Отстань-ка от неё пока.
Мукуро отобрал у Франа коммуникатор и быстро, невнятно зашептал в микрофон. Кажется, речь шла о том, что он разочарован. Или не разочарован. Фран не вникал.
— Она что, правда училась в Осо? — спросил он, когда Мукуро закончил шептать, швырнул коммуникатор на приборную доску и откинулся в кресле. Должно быть, девица вылезла из шахты в условленном месте и теперь бежала сюда.
Ну или всё-таки умерла.
— От-стань, — повторил Мукуро. — Закрой рот.
Фран повозился, подышал на пальцы.
— Мне же интересно, — примирительно сказал он. — Зачем человеку, который учится в Осо, чужие сиськи? Да ещё в таком количестве?
— Вот сам у человека и спросишь. Потом.
— Боюсь, — сказал Фран со вздохом, — что потом я не успею. Бобики вот-вот явятся, так что труп надо будет готовить скорее. Мне ещё самоубийство на нём изображать.
Мукуро промолчал.
— Эй, — сказал Фран. Кажется, этот день грозил стать рекордным по количеству «эй». — Только не говорите, что опять…
Мукуро молчал.
— Дело, конечно, не моё, — Фран на всякий случай отодвинулся. — Но хочу вам напомнить, что у нас уже есть трудный подросток-людоед…
Он загнул палец.
— Его любовник с социофобией. И клеймом на щеке.
Фран загнул другой палец.
— Безглазые Близнецы. Сумасшедший Птичник, — вы знаете, что у него дымится на маленьких девочек? Э-э… блудница-киллер и её дурацкая флейта, — Фран загнул два пальца сразу, — нет, ну тут хотя бы понятно, зачем…
Не отрывая взгляда от лобового стекла, Мукуро попытался отвесить Франу щелбан.
— Она хотела сшить из них себе новую маму, — вдруг сказал он. — Представляешь?
Фран догадался, что речь не об М.М., — в случае М.М. речь шла бы скорее о папе, — но на всякий случай хмыкнул.
— Идиотизм, — кивнул Мукуро. — Но креативно. Впрочем, — добавил он, разглядывая себя в зеркале заднего вида, — эта первая её мамаша даже мне успела осточертеть своими буферами и незамутнённостью. На месте Хром я бы радовался, если б она от меня отказалась.
— Голограмма продержится ещё полчаса, — пробубнил Фран. — Кстати, это мамаша научила её шить?
— Скорее, папаша, — Мукуро пожал плечами. — Он у них великий хирург или что-то вроде того. Короче, это скучно. Смотри!
Фран прищурился: от стены отделилась тоненькая фигурка. Почти в ту же секунду вдали завыла полицейская сирена. Фран приоткрыл дверь и махнул рукой.
— Из багажника точно ничего не слышно? — озабоченно спросил он у Мукуро, когда между фигуркой и машиной осталось всего несколько метров.
— Если и слышно, не думаю, что эти звуки очень расстроят милую Хром.
Каждый раз Мукуро так беззастенчиво радовался своему новому чудовищу, что Франу было несколько неловко.
— Уберём следующего. Хватит сидеть с таким разочарованным видом.
Мукуро медленно протянул к Франу двойную руку: пухлую, с аккуратными ноготками, женскую — голографическую; длиннопалую мужскую с багровыми ссадинами на фалангах, — настоящую.
Фран привычно пригнулся.
— Я никогда не разочаровываюсь, — сказал он, разглядывая пальцы, повисшие в пустоте. — Я просто считаю, что всё достаточно плохо и так.
Мукуро охотно расхохотался.
Девочка, которую звали Хром, была уже совсем близко. Её светлое платье было заляпано чем-то тёмным — должно быть, перепачкалась в шахте. Завидев Мукуро, она расцвела в нежной, любящей, совершенно безмятежной улыбке. Мукуро заулыбался ей в ответ ещё более нежно и безмятежно. Чёртов конкурс безмятежных улыбок.
По изменениям голографических волн Фран отчётливо видел, что нижняя губа у Мукуро раскроена едва ли не пополам.
— На вас голограмма её матери, — напомнил Фран. — Открывайте дверь осторожнее, вдруг у девочки скальпель.
Хотел бы я знать, мысленно продолжил он, кого вы притащите сюда, когда у вас в очередной раз разболится одиночество.
***
Инспектор Савада смотрел на Хибари круглыми печальными глазами все те сорок секунд, пока скоростной лифт вёз их к шефу Касей, но на Хибари подобное никогда не действовало. Любой, на кого такое действовало, недостоин был работать в Бюро общественной безопасности, считал он.
— В вашем отчёте, Савада-сан, — задумчиво произнесла Касей, когда Савада наконец закончил здороваться, — указано, что ролик, загруженный позавчера на канал, хм, «Слепящий клин Великой Анархии», кхм... «в гнилой утробе Японской Утопии», по оценкам специалистов, не является подделкой или постановочным видео.
— Да, и поэтому я и...
— В отчёте энфорсера Хибари Кёи, — Касей даже не посмотрела на него, продолжая сверлить взглядом Саваду, — сказано, цитирую, «это подлая подстава разыскиваемого преступника Мукуро Р., и поверить в эту херню может только безмозглый травоядный дебил». Не знала, что вы умеете так поэтично выражать свои мысли, энфорсер, — наконец перевела она взгляд на Хибари.
Ему даже показалось, что она слегка усмехнулась.
— Я редактировал отчёт Хибари-сана, — промямлил Савада, — но он...
— Не собираюсь отказываться от своих слов, — перебил его Хибари, — выбранный преступниками канал только подтверждает мои догадки.
«Слепящий клин» был любимым местом виртуального обитания Мукуро Р., и уже одно это могло многое сказать внимательному человеку, каковым Хибари, несомненно, себя считал.
За спиной Касей мигнул и включился огромный экран, на нём Хром Докуро, бывшая студентка академии Осо, обвиняемая в хищении органов из морга Шинагавы, сирота и преступница, в десятый раз беззвучно вещала что-то про положительный стресс и искусственные рамки фальшивого общества (точный текст Хибари так и не запомнил). Ещё десять минут Хром просила прощения.
Закончив, она облила себя бензином, поднесла к подолу короткого лилового платья зажигалку и шагнула с перил моста вниз, напоследок виновато улыбнувшись в камеру, оставшуюся лежать на каменном парапете.
Хибари полагал, что это перебор. Можно было ограничиться прыжком — правда, тогда бы ролик не опубликовали. Посмотрев видео впервые, Хибари оставил на борде анонимный комментарий, в котором предлагал переименовать борду в «Сияющий идиотизм», но его сразу забанили.
Хибари считал, что зря.
— Тело не нашли, потому что это фальшивка, — сказал он, — я знаю его почерк.
— Вам везде мерещится этот ваш Мукуро. Это нездорово! — уязвлённо оборвал его Савада.
— Самоубийство вполне соответствует характеру Хром Докуро, не так ли, инспектор? — спросила Касей, и Савада согласно закивал, почувствовав поддержку.
Хибари скривился.
— Это может быть голограмма. Необходимо выяснить, кто именно был сброшен с моста. Нужно обратиться в отдел розыска и проверить служащих больницы….
— П-приношу свои извинения за поступок энфорсера Хибари. Больше такого не повторится!
— Рокудо Мукуро несёт угрозу обществу Сивиллы и должен быть наказан. Я лично этим займусь.
Касей взглянула на Хибари так, будто могла измерить криминальный коэффициент прямо так, без доминатора. Нет, так, будто точно знала, насколько именно он только что вырос.
Хибари знал ровно два способа понизить свой коэффициент. Дрон с голограммой врага в это число явно не входил.
— Я прошу прощения… — тянул своё Савада. — Я прошу прощения!
— В материалах дела не хватает результатов видео-экспертизы, фоно-экспертизы и голографической экспертизы…
— Мне кажется, энфорсер, вам не хватает кальция, — как-то даже заботливо произнесла Касей. — Дело закрыто. Савада-сан, вы можете идти.
Когда Савада вышел, Касей добавила:
— Рекомендую вам посетить штатного психолога. Эти сеансы благотворно на вас влияют. Нам не хотелось бы потерять столь ценного сотрудника.
Хибари хотел процитировать подходящее случаю высказывание, однажды прочитанное им на заборе в запрещённом квартале Роппонги, но подумал, что шеф Касей не оценит отсылки.
***
— Мукуро. Рокудо Мукуро.
— Хибари Кёя, — медленно-медленно отозвался он.
— Хибари Кёя, так ты никогда не очистишь свой оттенок.
— Плевать я хотел на оттенок.
Да ладно тебе.
Они подались друг к другу одновременно. Неуклюже затоптались, как стеснительные старшеклассники на выпускном балу. Мукуро ударил вслепую, и пропустил удар, и запрокинул голову, слизывая с губ тёплое и солёное.
Косая черта чужой улыбки всходила над ним, как ущербная луна.
Кушетка перевернулась, и Хибари, стоявший к ней спиной, каким-то чудом обходил торчащие вверх ножки. Ролевая игра в психиатра и пациента — что может быть глупее?
Игра в медсестру и медсестру. Или в сыщика и преступника.
Неожиданно резко заболел затылок.
— Ну, — выдохнул Хибари. Видимо, он совсем потерял терпение. — Ну, и что же?
— В следующий раз сделаю высокий пучок, — старательно-равнодушно откликнулся Мукуро, стараясь не слишком отклоняться назад. — Надену шапочку для бассейна…
— Ну! — бессмысленно повторил Хибари, бессмысленно дёргая намотанные на руку волосы.
В его голосе не было улыбки, злости, обиды — вообще не было ничего человеческого. Вряд ли он слышал, что сказал Мукуро, — а если и слышал, то навряд ли понял.
— Ну. Ну же!
Бездумная злоба, кипевшая в этом бормотании, была хуже и жальче любой просьбы, яростнее любого желания. Мукуро закусил губу.
Вдруг хватка ослабла.
— Знаешь, мы можем подняться на крышу, — сказал Хибари с неприятной тоской. — Туда не пускают, но ты скажешь, что это твоя рекомендация. Как психолога.
— Ты мог бы ходить на свою крышу каждый день, Карлсон, — не удержался Мукуро. Он даже пожал плечами —настолько, насколько это было возможно из его положения. — И вообще на любую. И не говори, что за пять лет у тебя не было времени примириться с гибелью любимого хомячка в живом уголке.
— Ты про эту школу, что ли?
В принципе, даже сейчас Мукуро всё ещё был готов отразить удар, или нанести удар, или услышать признание. Или даже одеться, хотя ремень пришлось бы поискать за кушеткой.
В темноте Хибари усмехнулся и покачал головой – Мукуро почувствовал это по тому, как шевельнулись мышцы на его груди.
— Это до тебя никак не дойдёт. Каждый развлекается как может. Мне нравится убивать людей из доминатора. Это тебе не дубинкой махать. Если у меня очистится тон, ни один кретин не даст мне этого делать. Тебе нравится собирать на улицах уродцев и убеждать себя, что вы боретесь против Сивиллы. А на деле вы даже не успели вовремя заложить взрывчатку, поэтому всё грохнуло на каникулах. Общественный стресс они повышали. Тр-равоядные.
В голосе Хибари не было ничего, кроме презрения и спокойствия, чистых и честных, как школьный гимн.
— То есть ты нарочно затемняешь свой тон, когда встречаешься со мной?
— Точно так же, как ты собираешь свой зоопарк. Тебе ведь это нравится, верно? Чувствуешь себя офигенно нужным, когда возишься с психами?
Мукуро помолчал, делая вид, что обдумывает свой ответ.
— Верно, — наконец согласился он.
@темы: юмор\стеб, FuckYeah6918!
-
-
14.01.2015 в 00:30из ста предусмотренных попаданий энфорсер Хибари Кёя стабильно выбивал двести пятьдесят триНапример, научившись загружать в дроида голографический портрет собственной старшей сестры Бьянки, инспектор Гокудера Хаято сменил оттенок с «ультрамаринового» на «зелёный чай». То есть не сам инспектор, разумеется, а его паспорт. По крайней мере, так утверждал психолог.
Еж-один, приём.«8.45: Ужасающие неожиданные происшествия/непредвиденные обстоятельства/чудовищные преступления» — она располагалась между «Тренировка: 5.15-8.30» и «Лёгкий завтрак: 9.05».
Ыыы! "С 8 утра до 10 - подвиг."
Сумасшедшую подозреваемую, ученицу Академии Осо по имени Хром Докуро, он узнал сразу. Не по внешности, а по контейнеру для транспортировки органов в руках.
младший инспектор Савада, тыкая доминатором в сторону коридора и не переставая орать
четыре печени, два коленных сустава, восемь грудей размера от С до D, три очень сносных карих глаза и ещё один — совершенно коллекционный: зеленоватый с искрами.
Но хочу вам напомнить, что у нас уже есть трудный подросток-людоед… Он загнул палец. — Его любовник с социофобией. И клеймом на щеке.
— Рекомендую вам посетить штатного психолога. Эти сеансы благотворно на вас влияют.
Ну ещё бы
В принципе, даже сейчас Мукуро всё ещё был готов отразить удар, или нанести удар, или услышать признание. Или даже одеться, хотя ремень пришлось бы поискать за кушеткой. В темноте Хибари усмехнулся и покачал головой – Мукуро почувствовал это по тому, как шевельнулись мышцы на его груди.
Уруру!
Мне нравится убивать людей из доминатора. Это тебе не дубинкой махать. Если у меня очистится тон, ни один кретин не даст мне этого делать.
Аа!
Чудесные
Спасибо!
-
-
14.01.2015 в 12:41команда, вы прекрасны как ядерный рассвет над Фудзи
-
-
14.01.2015 в 18:41Хибари хотел процитировать подходящее случаю высказывание, однажды прочитанное им на заборе в запрещённом квартале Роппонги, но подумал, что шеф Касей не оценит отсылки.
ооо, цитаты
-
-
15.01.2015 в 12:44-
-
15.01.2015 в 21:07спасибо, это было прекрасно
-
-
16.01.2015 в 23:31-
-
17.01.2015 в 14:40-
-
17.01.2015 в 20:04-
-
18.01.2015 в 02:26это не значит, что он не обновляет страницу каждые пять минут и не радуется каждому комментариюничего не значит! *_*Iren.,
Amon,
ядерный рассвет прекрасно влияет на рост общественного стрессаспасибо, дорогой комментатор *_*Корю, ооо, цитаты
ну совсем без них нельзя! спасибо ))))
Tetroka, буду ждать )))
какая чудесная многообещающая погода )
Nakigahara, Llina Nails, Hasegava Uki, Satisberry, спасибо! ^____^ Ваши комментарии осветлили мой тон минимум на четыре оттенка!
-
-
18.01.2015 в 12:53Сам текст хочется растащить на цитаты! Шикарно!
-
-
23.01.2015 в 01:23Я ждала овса поля в финале, ну, может и хорошо, что до него не дошло, теперь у них все впереди)))
лишь бы не второй сезонСпасибо
-
-
23.01.2015 в 20:12нет-нет, на это я ни за что не пойду! онибыникогда!
Я ждала овса поля в финале, ну, может и хорошо, что до него не дошло,
у них и вообще всё будет хорошо, у них же такая коллаборация
Спасибо большое, мне очень приятно
Tetroka, спасибо вам, здорово, что зашло *__________*