[X27]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[FuckYeah6918!]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Cherry band]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[CMM-team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Команда Смородины]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[2759_]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[S59-team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[D69 team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Голосование. Тема 4: юмор/стеб

[Reborn Battle]

Для того, чтобы проголосовать за понравившиеся команды, оставьте следующий комментарий к этой записи:

Команда А - 3 балла

Команда Б - 2 балла

Команда В - 1 балл

Необходимо проголосовать за 3 команды. Голоса, отданные за большее или меньшее число команд, не засчитываются.

Будьте внимательны: если вы проголосуете за команду, которая не участвовала в выкладке, ваши баллы ей не будут засчитаны.

Участники конкурса могут голосовать за работы своих команд, в том числе, за свои собственные. Голосовать от сообществ и редактировать уже оставленный комментарий с голосами нельзя.

Напоминаем:

В голосовании не могут принимать участие юзеры без дневника, с пустым или закрытым дневником или профилем. В дневнике должно быть не менее 3 страниц записей, сделанных до 16.09.2014. В случае выявления явных виртуалов в голосовании организатор вправе ужесточить методы проверки (например, включить проверку IP комментариев) (Если у вас закрыт дневник, достаточно открыть его на несколько минут организатору Битвы Пейрингов, чтобы можно было убедиться, что вы не вирт)

Список выложившихся команд

Команда 10051 team
Команда 2759_
Команда CMM-team
Команда Cherry band
Команда D69 team
Команда FuckYeah6918!
Команда S59-team
Команда Squalo x Yamamoto
Команда X27
Команда Клубничные придурки
Команда Команда Смородины
Команда Мангостин спелый
Команда Хибари/Рехей
Команда SD-team
Команда R100 team


Голосование продлится до 08.02.2015 включительно.

@темы: голосование, юмор\стеб

---

FuckYeah6918!: юмор/ стеб

[FuckYeah6918!]

Название: Чистое и красивое
Команда:  FuckYeah6918!
Тема: юмор/ стеб
Пейринг/Персонажи: Хибари Кёя Х Рокудо Мукуро
Размер: 4047 слов
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Дисклеймер: всех имеет Амано
Саммари: Он подошёл к расписанию и остро отточенным карандашом поставил галочку в графе «8.45: Ужасающие неожиданные происшествия/непредвиденные обстоятельства/чудовищные преступления»
Примечание: Кроссовер с Psycho-Pass
Скачать: doc, fb2

Босая пятка Хибари с хрустом врезалась в переносицу Мукуро (по крайней мере, Хибари был совершенно уверен в том, что это именно переносица). С гулким стоном металлопластик прогнулся, и Мукуро опрокинулся навзничь. Хибари немного подождал, но противник не делал попытки подняться, с каждой секундой бледнея всё больше.
Когда полупрозрачный Мукуро задрожал всем телом и несколько раз обморочно моргнул, Хибари всё-таки опустил ногу, сплюнул и, брезгливо отвернувшись, нажал кнопку «стоп» на его задней панели.
Дисплей дроида засветился фиолетовым. Цифры на нём сменяли друг друга с быстротой значков на рулеточном барабане в запрещённом квартале Роппонги. Автоматическому счётчику никак не удавалось обработать и отобразить результат тренировки — из ста предусмотренных попаданий энфорсер Хибари Кёя стабильно выбивал двести пятьдесят три.

С тех пор как энфорсерам Бюро разрешили самостоятельно программировать и устанавливать голограммы на тренировочных дроидах, коэффициент продуктивности тренировок возрос примерно на шестьдесят два и четыре десятых процента.
У многих было замечено осветление тона. Например, научившись загружать в дроида голографический портрет собственной старшей сестры Бьянки, инспектор Гокудера Хаято сменил оттенок с «ультрамаринового» на «зелёный чай». То есть не сам инспектор, разумеется, а его паспорт.
По крайней мере, так утверждал психолог.

Разыскав на кухне бутылку укрепляющего овсяного напитка, Хибари с отвращением налил белёсую жидкость в стакан, залпом отхлебнул половину и аккуратным щелчком отправил стакан в мойку. Закурив, перевёл взгляд на магнитную доску над столом.
На глянцевом белом поле темнели две фотографии. Первая — контрастная, детальная, снятая профессионалом из отдела по борьбе с общественным стрессом, — изображала дымящиеся развалины. Изображала рухнувшие кирпичные стены. Изображала обгоревшую вывеску с останками слов «средн… ла... …ри» и заваленный омерзительным хламом двор для построений.
Вторую, мутную и нечёткую, трудно было назвать фотографией. Скорее, стоп-кадром из записи видеонаблюдения. При некоторой доле воображения можно было представить, как цветные пятна на ней складываются в омерзительную тощую фигуру.
Переведя взгляд с развалин на расплывчатый силуэт, Хибари Кёя сморгнул застлавшую глаза пелену, затянулся дважды подряд и смял тлеющую сигарету в кулаке.
С тех пор, как энфорсерам разрешили ставить на дроидов голограммы, цвет его паспорта неуклонно приближался к устаревшему оттенку «паук, замышляющий преступление».

Без семи двенадцать на столе запрыгал, позвякивая браслетом, коммуникатор, и в тишине комнаты поплыли хрустальные звуки. Хибари сверился с часами: было ровно без семи минут девять. Жаль.
— Да, — сказал он, активируя браслет. — Еж-один, приём.
— Пастух-три, как слышите меня, — буркнул в ответ зеленовато-чайный Гокудера. — Чёрт, Хибари, я тебе кто, пастух ежей? Заведи уже себе нормальный позывной! «Гончая» там, «Чёрный пёс» … Безобразие!
— У меня нормальный позывной, — спокойно отозвался Хибари. — Согласно правилам.
— Да чтоб тебя, — голос Гокудеры сорвался от возмущения. — Выметайся давай! У нас…
— Срочный вызов, — констатировал Хибари. — Невероятное ужасающее происшествие.
Повисла короткая пауза.
— Шинагава, больница Восточной Японии. А от-ткуда ты… Тебе этот идиот рассказал? Или кто? Или, — из голоса Гокудеры прямо засочился зелёный чай, отравленный сомнениями в собственной профессиональной пригодности, –это типа и есть детективная интуиция? Что?
— Да, — коротко ответил Хибари и отбил вызов.
Прежде чем покинуть комнату, он подошёл к расписанию и остро отточенным карандашом поставил галочку в графе «8.45: Ужасающие неожиданные происшествия/непредвиденные обстоятельства/чудовищные преступления» — она располагалась между «Тренировка: 5.15-8.30» и «Лёгкий завтрак: 9.05».

***

— Ясно, — скучающе сказал Фран. — Вы несчастны при существующем строе. Ваши права нарушаются. Сивилла вынуждает вас работать в офисе с девяти пятнадцати, с отпуском в тридцать дней, гарантированной тринадцатой зарплатой… — Фран сам едва заметно скривился, однако Мукуро по-прежнему молчал, не выказывая никакого волнения. Он продолжил: — Ограничивает вашу свободу передвижений... — Никакого ответа. — По политическим соображениям запрещает вам вступать в гомосексуальные браки…
— Что, прости?
— Гомосексуальные браки, — монотонно и отчётливо повторил Фран. — Вам нельзя. Так?
— Почему вдруг? — удивился Мукуро. — В принципе, можно. Для тебя это принципиально?
Его роскошный аватар — гигантская белая сова с разноцветными глазами — странновато смотрелся в приватном кабинете Франова коммуфилда, в розовато-оранжевых лучах закатного солнца, над мутной водой. Сова цеплялась когтистыми лапами за выступающий из болота остроконечный обломок дерева, точно за насест, и некоторая перекошенность по диагонали слегка смазывала впечатление.
Фран уже собирался поднять из болота ещё одну корягу, чтобы сове было удобнее, но сейчас как-то вдруг передумал.

— Ладно, забейте, — примирительно сказал он. — В таком случае, вы совершили преступление и вынуждены скрываться от властей? Не можете выйти на улицу из опасения попасть под сканер?
— Кажется, ты плохо меня слушал, — синий глаз посмотрел на него несколько устало. — Я уже объяснял, что у меня идеальный психопаспорт. Оттенок «слоновая кость».
— Да, действительно. Я увлёкся. Нуждаетесь в крупной сумме и планируете ограбление?
— При власти Сивиллы человек моего оттенка может зайти в Центральный банк с тележкой из супермаркета, выгрести кассу и отправиться прямиком в Роппонги. Резаться в игральные автоматы и курить … — Мукуро окинул его быстрым взглядом. — И курить.
— Ясно. — Фран неопределённо почесал брюшко пухлой бородавчатой ластой. — Э-э. Напомните мне, чего именно вы хотите?
— Уничтожить Сивиллу. Я неясно выразился?

В объявлении на борде «Слепящий клин Великой Анархии в гнилой утробе Японской Утопии» было сказано, что независимому эксперту для весёлой и взаимовыгодной работы с правительством срочно требуется голографист хай-класса.
Не то чтобы Фран всегда мечтал работать на правительство или предполагал, что взаимовыгодная работа с Сивиллой может быть весёлой. Но нельзя не признать: будь Сивиллой сам Фран, он всегда бы размещал объявления о вакансиях на анонимных бордах типа «Слепящий клин Великой Анархии в гнилой утробе Японской Утопии».

— Дело в том, что я хочу увидеть истинное сияние человеческой души, — негромко пояснил Мукуро. Он говорил будто сам с собой, полуприкрыв глаза, словно бы уже наблюдая это красивое и чистое сияние. — Хочу увидеть, как сторожевые псы режима выплёвывают сладкую жвачку, как рабочие лошади превращаются в волков, оставив свою парнокопытную природу…
— Вообще лошади не парнокопытные, — задумчиво отметил Фран. — А псы…
Красный глаз совы блеснул слишком близко. Когти совы мягко сомкнулись внутри жабьей головы.
— Ай!
— Извини, — Мукуро обезоруживающе улыбнулся. — Считай это чем-то вроде туннельного синдрома. Сейчас ты слишком напомнил одного моего знакомого. Жуткого зануду.
— Он умер? — быстро спросил Фран.
Кажется, всё наконец прояснялось. Что ж, славно: мстители обычно были хорошими, глупыми заказчиками.
— Знаешь, — сове наконец удалось взгромоздиться на корягу почти ровно. — Знаешь, иногда мне кажется, что он только начал жить.

***

Идея спецоперации состояла в том, чтобы сделать всё скрытно. Инспектор Гокудера даже заикнулся о том, что можно замаскировать тонфа под гипс, но Хибари, несмотря на искушение, почти сразу же отмёл эту мысль. Замаскировать, конечно, было можно, но пациентам положено тихо сидеть по палатам, а не разгуливать по зданию, мешая окружающим. Правда, в базе были только голограммы медсестёр, но Хибари считал, что настоящий воин лишён гендерных предрассудков.

Сумасшедшую подозреваемую, ученицу Академии Осо по имени Хром Докуро, он узнал сразу. Не по внешности, а по контейнеру для транспортировки органов в руках.
Хибари был уверен, что очень тихо сообщил в микрофон «вижу её», но Докуро почему-то оглянулась и сразу же сорвалась с места.
Он успел бы вытащить доминатор до конца, если бы не контейнер, полетевший прямо ему под ноги. Хибари споткнулся, выругался и побежал за подозреваемой, радуясь, что голографическая юбка совсем не стесняет движений.
Хибари Кёя вообще крайне редко чувствовал себя неловко. Нельзя сказать, что он совсем уж никогда не совершал ошибок, промахов и предосудительных поступков, ведущих к проблемам. Просто при определённом уровне владения холодным оружием ударно-дробящего действия промахи Хибари Кёи уже не были проблемами Хибари Кёи.
Так было до тех пор, пока…
Впрочем, оставим.
Хибари Кёя чувствовал себя неловко только в самых исключительных случаях. И происходящее к подобным случаям никак не относилось. Вот вообще никак.

Медсестра была молодой женщиной в бледно-голубом халате и без определённых пороков внешности. Этого было вполне достаточно для её характеристики в отчёте, решил Хибари.
О буферах, напоминавших о подростковых поллюциях и кредитных имплантах, упоминать не было смысла.
Судя по тому, как деловито она переставляла банки с лекарствами на стеклянных полках и как небрежно хлопала папками, даже не глядя на обложки и этикетки, медсестра служила в Шинагаве достаточно давно. Следовало как можно скорее пройти мимо, не вступая в разговор.
Смахнув рукавом пыль со стоящего на ординаторском столе макета — синюшно-алое сердце алкоголика в разрезе, — медсестра подняла голову и смерила Хибари долгим взглядом.
— Добрый день! — сказала она. — Вы не знаете, куда это главный запропастился?
Ничего хорошего в этом не было, но Хибари Кёю, как уже говорилось, было нелегко смутить.
— Добрый день, — ответил он и растянул губы в улыбку, крайне удачно подражая Саваде. Во всяком случае, он был уверен, что выходит крайне удачно.

— А, простите. Вы у нас, кажется, новенькая?
— Да, — сдержанно подтвердил Хибари. Он немного поразмышлял о том, что в данный момент следовало бы улыбнуться виновато, и продолжил наблюдать за происходящим в коридоре поверх аккуратной шапочки. Но лицо с ярко накрашенными губами и убранными под шапочку дурацкими кудряшками мешало. Как-то отвлекало, что ли.
Овца овцой, подумал Кёя.
— И как вам Шинагава? Не устаёте? — спросила овца.
— Не больше вас, семпай.

Медсестра сгребла свои папки в кучу и выпрямилась во весь рост. Хибари вдруг понял, что ему никогда не нравились такие высокие разговорчивые женщины. Девушка, как он, оказывается, всегда считал, должна быть маленькой и тихой, как шиншилла. Однозначно.
— Вы выглядите переутомлённой, — продолжала медсестра. — И очень, очень ответственной.
Интересно, она о чём-то уже догадалась?
— Вам стоит побольше отдыхать, ведь все дела не переделаешь. Юным красавицам нужно уметь расслабляться, а вы, по-моему, не умеете...
— Разберусь, — буркнул Хибари, невольно выходя из образа. — Моя жизнь — не реклама пива.
Вот теперь он почувствовал настоящее раздражение. А спустя ещё секунду — раздражение на своё раздражение.
— О-о. Вот это да.
Просто свали, подумал он, глядя на скривившиеся ярко-красные губы.
Это же не сложно — собираешь своё дерьмо, разворачиваешься. Потом делаешь шаг-другой, и раз — ты уже там, за дверью, занимаешься какой-нибудь хернёй и совсем не трахаешь мне мозг.

Медсестра сделала шаг. Потом другой. Баскетбольные мячи под голубой формой даже не колыхнулись.
— Вас что-то тревожит, дорогая?
Голос медсестры ощупывал собеседника, как быстрые мягкие пальцы. Но не такие мягкие, как у любовницы, а мягкие, как у хирурга — волосатого громилы с варикозом на толстых икрах и папиросным дыханием.
Интонации казались знакомыми. Вернее, интонации-то были чужими, — знакомым было бешенство, которое они вызывали.
— Неприятности на работе? В последнее время тут немного тревожно, не правда ли?
Хибари едва успел отступить в сторону. Розовая пятерня с отполированными короткими ноготками, мазнув по воздуху, повисла в каком-то десятке сантиметров от его плеча. Или груди.
У медсестры были огромные, сухие и довольно тонкие для такой верзилы запястья, такие замечательно хрустят, стоит вывернуть как следует.
Хибари поднял взгляд и вдруг увидел в подведённых глазах отражение собственной злости.
Он не успел осмыслить эту картину: в коридоре, за стеклянными дверями, мелькнула какая-то тень, послышались быстрые шаги и тихое дребезжание.
Хибари оттолкнул медсестру и рванулся вперёд.
То есть он попытался оттолкнуть медсестру, но почему-то промахнулся.
Каким-то образом она снова оказалась перед ним. Между вешалкой с чьим-то уёбищным пальто и тёмным углом, где рогатые стойки для капельниц столпились, как на водопое, между столом и шкафом, между Хибари и выходом.
Пальцы с аккуратными ноготками обхватили лёгкую пластиковую стойку, как древко копья.
Смешно драться с бабой в белом халате. В голубом халате, из-под которого торчат тощие лодыжки в перекрутившихся чулках.
— Дорогая, успокойтесь, — сказала медсестра. Жирный красный червяк на её лице издевательски изогнулся. — Берегите свой оттенок.

Психолог в Бюро советовал справляться со стрессом, думая о приятном. Хибари представил тёплую черепицу, легонько царапающую лопатки, когда дремлешь на крыше; синее небо и золотистую птицу; шеренгу умытых пятиклассников в День Спорта.
Потом улыбнулся и ударил, целя в живот.
Голографическая туфелька скрывала тяжёлый ботинок, что, разумеется, могло обнаружиться только при тактильном контакте. Однако когда получаешь в печень, не думаешь о деталях, а когда бьёшь по печени — уже не беспокоишься о сохранении маскировки.
Медсестра вспрыгнула на стол — легко и без разбега. Маленькие ступни в белых кроссовках утвердились по обе стороны от груды бумаг и дебильного макета.
— Нужно надевать бахилы, когда приходите в больницу.
И:
— Какой кретин сказал тебе, что медсёстры одеваются именно так? Ты и правда скачал голограмму из базы «Костюм японской медсестры ХХХ»?
И ещё:
— Как ни странно, тебе не идёт.
Вроде бы она всё-таки это сказала.
— Ты, — вроде бы ответил Хибари в ответ.

Конец прочного штыря пробил бы ему глаз, но Хибари успел вскинуть руку так, как будто всё ещё сжимал в ней дубинку. Штырь с хрустом сломался о его предплечье.
Хибари сделал ложный выпад и подался вбок, чтобы подсечь суку под лодыжку, так что пущенное с размаху сердце пришлось ему не в висок, а чуть выше переносицы.
Мир взорвался слепящей болью и в нём произошло сразу всё.
Затопали по кафельному полу чьи-то ноги. Медсестра рванулась к выходу. Истошный вопль ввинтился в ухо. Кёя слепо протянул руку — схватить, сжать, это должно быть больно; его пальцы прошли сквозь голубую полусферу насквозь, словно через туман, и уцепились, и соскользнули, не сжавшись. Хлопнула дверь, теперь уже всё заволокло туманом, треснуло под несуществующей туфлёй сердце, и младший инспектор Савада, тыкая доминатором в сторону коридора и не переставая орать, заслонил чёрный прямоугольник выхода.
Засранец Савада, памятник непостижимости Сивиллы, назначившей его в инспекторы, стоял на физподготовке третьим с конца, и всё это, в конечном итоге, значило только одно: сам Хибари сидел на полу.
— Туда, — прохрипел Хибари, кивая туда, где, по его предположению, должна была быть дверь. Или эта сумасшедшая сука. Или не сука. — Она...вор... Медсестра!
Туман перед глазами не желал рассеиваться, но истина сияла даже сквозь его покров.
А Савада только таращился, как дебил, и совал Хибари под нос доминатор с сохранённой строчкой последних значений. Ноль, значилось там, ноль.
Криминальный коэффициент равен нулю, Хибари-сан, она невиновна, понятия не имею, всё потом, поднимите подбородок, не шевелитесь, я вызвал подкрепление и врача.
Хибари рассеянно отпихнул Саваду и поднялся на ноги. Гипсовые осколки захрустели под его ботинками.
Ныло расшибленное предплечье. В пальцах правой руки, в обломанных ногтях и ссаженных костяшках, ещё жило воспоминание о чужой ключице, торчащей неуместным знаком вопроса, и чужих волосах, скользящих по ладони, как струи холодной воды.
— Вперёд, — сказал он и сжал руку в кулак.
И они двинулись вперёд.

***

— Теперь поверните налево, Хром-тян, — меланхолично посоветовал Фран. — Продолжайте движение. Постарайтесь не хромать так сильно. Два пролёта вниз. Два — это два, семпай. Постарайтесь подсчитать на пальцах.
Через минуту он сказал:
— Давайте в вентиляцию. Да, это откуда дует всякой мерзостью и где почти наверняка живут пауки. И туфли лучше снимите.
И ещё через минуту:
— Погодите секунду. Мне нужно попрыгать на одной ноге.
— За-зачем? — спросил тоненький задыхающийся голос из коммуникатора.
— Лучший способ вылить воду из уха, — пробормотал Фран. — Так всегда говорила моя бабушка.
— Во-оду? — от изумления Хром забыла даже запыхиваться. — Вы… не в машине?
— В машине, сижу за рулём. Но вы же собираетесь наплакать ещё примерно столько же, пока доберётесь до конца? Хочу принять меры сразу. У меня слишком большие и тёмные уши, я боюсь, что в них заведётся плесень.
Хром — или как её там — зарыдала с удвоенной силой. Фран прислушался: сквозь всхлипы он слышал, как ткань платья — или что там на ней было надето — шуршит о стенки вентиляционной шахты. Время от времени слышались негромкие влажные хлопки — это значило, что в шахте попался неосвящённый участок, и приходится продвигаться вперёд наощупь. Потом шуршание возобновлялось.
Только это и позволяло верить, что хлюпающая в коммуникатор девица за последние два месяца похитила из Шинагавы четыре печени, два коленных сустава, восемь грудей размера от С до D, три очень сносных карих глаза и ещё один — совершенно коллекционный: зеленоватый с искрами.

— Слушайте, а на кой чёрт вам была вся эта требуха, семпай? — спросил Фран у коммуникатора. — Не хватало на импланты? Аллергия на овсяную ветчину и высокая потребность в белке?
Всхлипывания в наушнике вдруг прекратились. Фран даже встряхнул рукой с коммуникатором и дунул в него, как делала когда-то бабушка, проверяя, нет ли помех на линии.
Дуть на голографический экран было совершенно бессмысленно, но мало ли.
— Эй, семпа-ай! Хром-сан, вы там не умерли? Эй!
— Эгегей. — Дверь автомобиля распахнулась, и мрачный Мукуро змеёй влез в автомобиль. — Хватит, — сказал он Франу. — Отстань-ка от неё пока.
Мукуро отобрал у Франа коммуникатор и быстро, невнятно зашептал в микрофон. Кажется, речь шла о том, что он разочарован. Или не разочарован. Фран не вникал.
— Она что, правда училась в Осо? — спросил он, когда Мукуро закончил шептать, швырнул коммуникатор на приборную доску и откинулся в кресле. Должно быть, девица вылезла из шахты в условленном месте и теперь бежала сюда.
Ну или всё-таки умерла.
— От-стань, — повторил Мукуро. — Закрой рот.
Фран повозился, подышал на пальцы.
— Мне же интересно, — примирительно сказал он. — Зачем человеку, который учится в Осо, чужие сиськи? Да ещё в таком количестве?
— Вот сам у человека и спросишь. Потом.
— Боюсь, — сказал Фран со вздохом, — что потом я не успею. Бобики вот-вот явятся, так что труп надо будет готовить скорее. Мне ещё самоубийство на нём изображать.
Мукуро промолчал.
— Эй, — сказал Фран. Кажется, этот день грозил стать рекордным по количеству «эй». — Только не говорите, что опять…
Мукуро молчал.
— Дело, конечно, не моё, — Фран на всякий случай отодвинулся. — Но хочу вам напомнить, что у нас уже есть трудный подросток-людоед…
Он загнул палец.
— Его любовник с социофобией. И клеймом на щеке.
Фран загнул другой палец.
— Безглазые Близнецы. Сумасшедший Птичник, — вы знаете, что у него дымится на маленьких девочек? Э-э… блудница-киллер и её дурацкая флейта, — Фран загнул два пальца сразу, — нет, ну тут хотя бы понятно, зачем…
Не отрывая взгляда от лобового стекла, Мукуро попытался отвесить Франу щелбан.
— Она хотела сшить из них себе новую маму, — вдруг сказал он. — Представляешь?
Фран догадался, что речь не об М.М., — в случае М.М. речь шла бы скорее о папе, — но на всякий случай хмыкнул.
— Идиотизм, — кивнул Мукуро. — Но креативно. Впрочем, — добавил он, разглядывая себя в зеркале заднего вида, — эта первая её мамаша даже мне успела осточертеть своими буферами и незамутнённостью. На месте Хром я бы радовался, если б она от меня отказалась.
— Голограмма продержится ещё полчаса, — пробубнил Фран. — Кстати, это мамаша научила её шить?
— Скорее, папаша, — Мукуро пожал плечами. — Он у них великий хирург или что-то вроде того. Короче, это скучно. Смотри!
Фран прищурился: от стены отделилась тоненькая фигурка. Почти в ту же секунду вдали завыла полицейская сирена. Фран приоткрыл дверь и махнул рукой.
— Из багажника точно ничего не слышно? — озабоченно спросил он у Мукуро, когда между фигуркой и машиной осталось всего несколько метров.
— Если и слышно, не думаю, что эти звуки очень расстроят милую Хром.
Каждый раз Мукуро так беззастенчиво радовался своему новому чудовищу, что Франу было несколько неловко.

— Уберём следующего. Хватит сидеть с таким разочарованным видом.
Мукуро медленно протянул к Франу двойную руку: пухлую, с аккуратными ноготками, женскую — голографическую; длиннопалую мужскую с багровыми ссадинами на фалангах, — настоящую.
Фран привычно пригнулся.
— Я никогда не разочаровываюсь, — сказал он, разглядывая пальцы, повисшие в пустоте. — Я просто считаю, что всё достаточно плохо и так.
Мукуро охотно расхохотался.
Девочка, которую звали Хром, была уже совсем близко. Её светлое платье было заляпано чем-то тёмным — должно быть, перепачкалась в шахте. Завидев Мукуро, она расцвела в нежной, любящей, совершенно безмятежной улыбке. Мукуро заулыбался ей в ответ ещё более нежно и безмятежно. Чёртов конкурс безмятежных улыбок.
По изменениям голографических волн Фран отчётливо видел, что нижняя губа у Мукуро раскроена едва ли не пополам.
— На вас голограмма её матери, — напомнил Фран. — Открывайте дверь осторожнее, вдруг у девочки скальпель.
Хотел бы я знать, мысленно продолжил он, кого вы притащите сюда, когда у вас в очередной раз разболится одиночество.

***

Инспектор Савада смотрел на Хибари круглыми печальными глазами все те сорок секунд, пока скоростной лифт вёз их к шефу Касей, но на Хибари подобное никогда не действовало. Любой, на кого такое действовало, недостоин был работать в Бюро общественной безопасности, считал он.
— В вашем отчёте, Савада-сан, — задумчиво произнесла Касей, когда Савада наконец закончил здороваться, — указано, что ролик, загруженный позавчера на канал, хм, «Слепящий клин Великой Анархии», кхм... «в гнилой утробе Японской Утопии», по оценкам специалистов, не является подделкой или постановочным видео.
— Да, и поэтому я и...
— В отчёте энфорсера Хибари Кёи, — Касей даже не посмотрела на него, продолжая сверлить взглядом Саваду, — сказано, цитирую, «это подлая подстава разыскиваемого преступника Мукуро Р., и поверить в эту херню может только безмозглый травоядный дебил». Не знала, что вы умеете так поэтично выражать свои мысли, энфорсер, — наконец перевела она взгляд на Хибари.
Ему даже показалось, что она слегка усмехнулась.
— Я редактировал отчёт Хибари-сана, — промямлил Савада, — но он...
— Не собираюсь отказываться от своих слов, — перебил его Хибари, — выбранный преступниками канал только подтверждает мои догадки.
«Слепящий клин» был любимым местом виртуального обитания Мукуро Р., и уже одно это могло многое сказать внимательному человеку, каковым Хибари, несомненно, себя считал.

За спиной Касей мигнул и включился огромный экран, на нём Хром Докуро, бывшая студентка академии Осо, обвиняемая в хищении органов из морга Шинагавы, сирота и преступница, в десятый раз беззвучно вещала что-то про положительный стресс и искусственные рамки фальшивого общества (точный текст Хибари так и не запомнил). Ещё десять минут Хром просила прощения.
Закончив, она облила себя бензином, поднесла к подолу короткого лилового платья зажигалку и шагнула с перил моста вниз, напоследок виновато улыбнувшись в камеру, оставшуюся лежать на каменном парапете.
Хибари полагал, что это перебор. Можно было ограничиться прыжком — правда, тогда бы ролик не опубликовали. Посмотрев видео впервые, Хибари оставил на борде анонимный комментарий, в котором предлагал переименовать борду в «Сияющий идиотизм», но его сразу забанили.
Хибари считал, что зря.

— Тело не нашли, потому что это фальшивка, — сказал он, — я знаю его почерк.
— Вам везде мерещится этот ваш Мукуро. Это нездорово! — уязвлённо оборвал его Савада.
— Самоубийство вполне соответствует характеру Хром Докуро, не так ли, инспектор? — спросила Касей, и Савада согласно закивал, почувствовав поддержку.
Хибари скривился.
— Это может быть голограмма. Необходимо выяснить, кто именно был сброшен с моста. Нужно обратиться в отдел розыска и проверить служащих больницы….
— П-приношу свои извинения за поступок энфорсера Хибари. Больше такого не повторится!
— Рокудо Мукуро несёт угрозу обществу Сивиллы и должен быть наказан. Я лично этим займусь.

Касей взглянула на Хибари так, будто могла измерить криминальный коэффициент прямо так, без доминатора. Нет, так, будто точно знала, насколько именно он только что вырос.
Хибари знал ровно два способа понизить свой коэффициент. Дрон с голограммой врага в это число явно не входил.
— Я прошу прощения… — тянул своё Савада. — Я прошу прощения!
— В материалах дела не хватает результатов видео-экспертизы, фоно-экспертизы и голографической экспертизы…
— Мне кажется, энфорсер, вам не хватает кальция, — как-то даже заботливо произнесла Касей. — Дело закрыто. Савада-сан, вы можете идти.
Когда Савада вышел, Касей добавила:
— Рекомендую вам посетить штатного психолога. Эти сеансы благотворно на вас влияют. Нам не хотелось бы потерять столь ценного сотрудника.
Хибари хотел процитировать подходящее случаю высказывание, однажды прочитанное им на заборе в запрещённом квартале Роппонги, но подумал, что шеф Касей не оценит отсылки.

***

— Мукуро. Рокудо Мукуро.
— Хибари Кёя, — медленно-медленно отозвался он.
— Хибари Кёя, так ты никогда не очистишь свой оттенок.
— Плевать я хотел на оттенок.
Да ладно тебе.
Они подались друг к другу одновременно. Неуклюже затоптались, как стеснительные старшеклассники на выпускном балу. Мукуро ударил вслепую, и пропустил удар, и запрокинул голову, слизывая с губ тёплое и солёное.
Косая черта чужой улыбки всходила над ним, как ущербная луна.
Кушетка перевернулась, и Хибари, стоявший к ней спиной, каким-то чудом обходил торчащие вверх ножки. Ролевая игра в психиатра и пациента — что может быть глупее?
Игра в медсестру и медсестру. Или в сыщика и преступника.
Неожиданно резко заболел затылок.
— Ну, — выдохнул Хибари. Видимо, он совсем потерял терпение. — Ну, и что же?
— В следующий раз сделаю высокий пучок, — старательно-равнодушно откликнулся Мукуро, стараясь не слишком отклоняться назад. — Надену шапочку для бассейна…
— Ну! — бессмысленно повторил Хибари, бессмысленно дёргая намотанные на руку волосы.
В его голосе не было улыбки, злости, обиды — вообще не было ничего человеческого. Вряд ли он слышал, что сказал Мукуро, — а если и слышал, то навряд ли понял.
— Ну. Ну же!
Бездумная злоба, кипевшая в этом бормотании, была хуже и жальче любой просьбы, яростнее любого желания. Мукуро закусил губу.
Вдруг хватка ослабла.
— Знаешь, мы можем подняться на крышу, — сказал Хибари с неприятной тоской. — Туда не пускают, но ты скажешь, что это твоя рекомендация. Как психолога.
— Ты мог бы ходить на свою крышу каждый день, Карлсон, — не удержался Мукуро. Он даже пожал плечами —настолько, насколько это было возможно из его положения. — И вообще на любую. И не говори, что за пять лет у тебя не было времени примириться с гибелью любимого хомячка в живом уголке.
— Ты про эту школу, что ли?
В принципе, даже сейчас Мукуро всё ещё был готов отразить удар, или нанести удар, или услышать признание. Или даже одеться, хотя ремень пришлось бы поискать за кушеткой.
В темноте Хибари усмехнулся и покачал головой – Мукуро почувствовал это по тому, как шевельнулись мышцы на его груди.
— Это до тебя никак не дойдёт. Каждый развлекается как может. Мне нравится убивать людей из доминатора. Это тебе не дубинкой махать. Если у меня очистится тон, ни один кретин не даст мне этого делать. Тебе нравится собирать на улицах уродцев и убеждать себя, что вы боретесь против Сивиллы. А на деле вы даже не успели вовремя заложить взрывчатку, поэтому всё грохнуло на каникулах. Общественный стресс они повышали. Тр-равоядные.
В голосе Хибари не было ничего, кроме презрения и спокойствия, чистых и честных, как школьный гимн.
— То есть ты нарочно затемняешь свой тон, когда встречаешься со мной?
— Точно так же, как ты собираешь свой зоопарк. Тебе ведь это нравится, верно? Чувствуешь себя офигенно нужным, когда возишься с психами?
Мукуро помолчал, делая вид, что обдумывает свой ответ.
— Верно, — наконец согласился он.

@темы: юмор\стеб, FuckYeah6918!

---

Cherry band: Юмор/стеб

[Cherry band]

Название: Безумный мир и немного романтики
Команда: Cherry band
Бета: Анонимный доброжелатель
Тема: Юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Занзас/Сквало
Размер: миди (12280 слов)
Жанр: стеб, романс, кроссовер
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: все чужое
Саммари: Однажды каждый может проснуться в безумном мире
Предупреждения: мат, кроссовер с «Властелином Колец», намек на Гокудера/Цуна
Ссылка для скачивания: www.sendspace.com/file/d66h2p

Сквало открыл глаза и уставился в высокий сводчатый потолок. Свет лился из узких окон, по стенам ползли какие-то ветки, покрывая всю поверхность, будто лет сто тут прорастали, не меньше. Сквало поморгал, приглядываясь и пытаясь вспомнить, где ему помогло отрубиться, но понятнее не стало. Сидел он на полу, в незнакомом зале, привалившись к кровати. Шея затекла так, что башка с трудом ворочалась и плечи ломило. Вокруг было сумрачно и прохладно, как в каком-нибудь соборе, да и внешне зал как раз на собор и смахивал, разве что ветки были не к месту.

Выругавшись, Сквало все-таки покрутил головой, разминая шею, поморщился от неприятных ощущений и рывком вскочил на ноги. Не знал он этого места, чем угодно поклясться мог, было оно странным: незнакомым, но не угрожающим. Мирным и пустым. Сквало прислушался: тихо, разве что откуда-то издали доносилась музыка и кто-то подпевал высокими чистыми голосами.

— Только этого не хватало, — пробормотал Сквало и осторожно, так, чтобы от каменных плит под ногами не разносилось эхо, пошел на звук. Цветы, трава, солнце светит, и подвывают очень душевно. Вариантов было всего два: либо его и правда занесло в какой-то собор, либо он сдох и попал в рай. В первое не верилось, во второе — тем более, уж куда-куда, но в рай ему точно дорога заказана. Вот если бы его встретил черт с рогами и закинул в котел, Сквало бы не удивился, а так — хрень полная.

Он добрался почти до середины зала, когда услышал шаги. Нашел взглядом выход — ветки в одной из стен изгибались и переплетались, образуя арку, и остановился: почудилось в этих шагах что-то до боли знакомое. Ждал, напряженно вглядываясь в полумрак, и дождался.

— Проснулся, — сказал Занзас. — А я как раз за тобой. Пошли, выступаем.

Сквало сглотнул. Смотрел на Занзаса во все глаза и даже ответить не мог. Потому что Занзас выглядел еще страннее, чем все здешние странности. Штаны на нем были из какой-то дерюги, рубаха до колен, не то куртка, не то жилетка какая-то кожаная, да еще и плащ с капюшоном сверху. Но это бы ладно, это бы Сквало, может, еще и пережил, он уже даже совсем было собрался спросить, на какой барахолке босс так шикарно приоделся и на какой маскарад собрался, но пригляделся и окончательно обалдел: на поясе у Занзаса болтались самые настоящие ножны, тоже основательно побитые жизнью, а из них торчала рукоять самого настоящего меча.

— Вра-а-ай, — сказал Сквало. Получилось как-то жалко, тихо и растерянно. И снова сглотнул. — Босс, ты чего?

Занзас нахмурился, посмотрел так, будто и не он здесь двинутый на всю голову.

— Если передумал — так и скажи. Смотрю, и не собирался еще даже. Где твой лук? Где колчан? Где припасы? Мелкие с рассвета во дворе собрались, пакуются. Цунаеши вообще всю ночь не спал.

— Цу... кто? — вытаращился Сквало.

— Эй, ты в порядке? — прищурился Занзас. — Если занедужил, лучше здесь оставайся, потом нагонишь.

— Да в порядке я! — заорал Сквало, хотя ото всей этой околесицы и впрямь свихнуться можно было. — Давай выдвигаться!

— Хорошо. Собирай вооружение и выходи. Тимотео поведет нас к Ледяному перевалу, если прорвемся, оттуда двинемся на восток. Нужно торопиться.

— Подожди, — Сквало замотал головой, пытаясь переварить информацию. — Какой колчан, какие стрелы и к какому ебаному перевалу нас тащит старый хрен? В смысле Тимотео. Тьфу, — сплюнул он — кажется, впервые назвал старика по имени в разговоре с Занзасом. В любом случае, вся эта хрень в голове не укладывалась. — Ты что, с отцом помирился? — брякнул он и сразу же сообразил, что зря — что-то тут было явно не так. Но явно не с ним.

Однако неожиданно лицо у Занзаса просветлело, и отразилось на нем страшное: всепрощение и понимание.

— Опять пили с Ямамото? — Он усмехнулся. — Сколько раз говорить, что тебе здоровья не хватит его перепить? Сивуха у него что надо, не зря земли Намимории славятся своими самогонными аппаратами.

— Чего это мне здоровья не хватит? — обиделся Сквало. — Тебя я, между прочим, целых три раза перепил.

— Я же не пью, — широко улыбнулся Занзас, — так что плесни на себя водичкой похолоднее, и в путь. На мелких уже жалко смотреть, нервничают. Кстати, а собутыльник-то твой где?

Сквало собирался спросить, какого черта Занзас решил, что он нянька своим собутыльникам, но позади раздался шорох, а потом что-то с грохотом ударило в стену.

— А-а, — раздался хриплый голос Ямамото, и, обернувшись, Сквало уставился на кровать, из-под которой появилась растрепанная голова. Вот только, пытаясь подняться на ноги, Ямамото опирался не на меч, а на впечатанный в стену топор. — Брысь с дороги, шестерки, урки, укурки и прочая шелушпень, — продолжал хрипеть придурок, — Ямамото Такеши сейчас ка-ак встанет, ка-ак достанет из стены топор…

Сквало захотелось подержаться за сердце, которое никогда у него не болело.

— Держи, — пророкотал над ухом Занзас, — нашел я твой лук, на твои мозги надежды пока мало. — Бери колчан. А лук я тебе на плечо повешу.

Молча стерпев такое издевательство, Сквало сжал в руке полный колчан и мрачно посмотрел на стрелы.

— И давно я таким хуевым оружием пользуюсь?

— Вот! А ты, Занзас, говоришь, что ему пить нельзя, — торжествующе воскликнул Ямамото, поднявшись, наконец, на ноги и взмахнув топором. — Да у него же чакры разума раскрываются! Я всегда говорил, что оружие у тебя, Сквало, бабское. Фить, фить своими палочками, один выпендреж. Другое дело — тюк топором, и мясо наружу.

Не слушая Ямамото, Сквало пошел обратно к кровати. Заглянул под нее, пощупал стену, топнул по полу — ничего. Никакой дырки между мирами. Если и была когда-то, то уже затянулась.

— Не задирай его, — сказал Занзас. — Видишь, он еще дурной совсем. По твоей вине, между прочим.

— Вина не держим, обижаешь, — фыркнул Ямамото и направился к выходу.

Солнце в первый момент ослепило, но Сквало был за это даже благодарен. Увидев жмущихся друг к другу, переминающихся с ноги на ногу Саваду и Гокудеру, он сразу страстно пожелал, чтобы оно засияло еще ярче.

— Ждать больше нельзя, — тихо сказал Савада, переводя взгляд с Занзаса на Сквало. Глаза у него ни капли не изменились — такие же огромные и печальные, как будто в них светилась память всех истребленных предков. — Тимотео ушел вперед, сказал, что нагоним мы его без труда. Времени остается все меньше, я чувствую. Все меньше земель скрываются в тени от глаза Мукуро, море крови разливается на пути его войска.

Что-то соскользнуло с плеча, и Сквало вспомнил про колчан. Блядь! Если его собираются отрядить в бой со стрелами, проще самому себе, не сходя с места, харакири сделать. Только придется действовать мечом Занзаса, своего у него, похоже, не имеется. Впервые, наверное, с тех пор, как он вообще прикоснулся к мечу.

— Не пойду никуда, — отрубил Сквало. — Без меча — никуда. На, держи, сам из этого стреляй, — он сунул Занзасу лук и колчан. Тот смотрел так удивленно и обеспокоенно, что захотелось сплюнуть, но интуиция подсказывала — при такой хуйне лучше поэкономить слюну, а то обезвоживание наступит слишком быстро.

— Меч давай, — повторил Сквало.

Занзас скользнул сочувствующим взглядом по протезу, и Сквало окончательно сорвался.

— Да блядь, ты еще скажи, что я калека и что тебе не нужен! — заорал он. — Я все это уже слышал, и я тебе сейчас этот ебаный колчан в жопу вставлю, понял, тупой босс? Где, блядь, мой меч? — Схватив Занзаса за грудки, Сквало встряхнул его, злобно скалясь.

Савада, потупившись и покраснев, смотрел в землю, но разъяренный Сквало видел перед собой только Занзаса.

Что-то коснулось лица, и Сквало резко повернул голову. Ямамото с сосредоточенным видом пытался поднести стакан прямо к его губам.

— Ты похмелись давай, — ласково сказал он, будто ребенка уговаривал, — кажется, вчера мы и правда переборщили.

Похмеляться Сквало не хотелось, но выпить было самое оно, он выхватил у Ямамото стакан и осушил залпом. Незнакомый вкус обжег горло, шибанул в башку и, казалось, полез через уши. Слова застряли где-то в пищеводе, и Сквало закашлялся.

— Что это? — сдавленно спросил он и, помотав головой, махнул рукой. — Похуй что. Меч хочу.

— Возьми, — Занзас отстегнул ножны и протянул Сквало. — Если тебе нужен меч, пусть этот будет твоим. Я себе другой выберу.

— Ну, спасибо, уважил, — не удержался Сквало, доставая и разглядывая меч. — Прямо шубу пожаловал с царского плеча.

— Пока еще не царского, — возразил Занзас, внимательно наблюдая, как Сквало отбросил ножны, скептически оглядел рукоять и, приложив к протезу меч, заозирался. — Что-то ищешь?

— Примотать надо, — объяснил Сквало, — чтобы держалось.

— Возьми, — подал голос хмурый Гокудера, протягивая Сквало моток бинта, и посмотрел на Саваду. — Десятый, а вы уверены, что его стоит брать с собой? По-моему, он допился до белочки и творит черт знает что.

— А по-моему, он ведает, что творит. — Золотистый взгляд Савады пронизал Сквало будто рентгеном, но, как ни странно, плеваться от этого не захотелось. Савада, что с него взять. Везде, блядь, одинаковый.

— Так, — изрек Сквало, прилаживая и приматывая к руке меч. Похуй на рукоятку, все лучше, чем носиться со стрелами. — А теперь выкладывайте все с самого начала. Кто мы, где мы, куда идем, нахуя идем, кому Мукуро глазки строит, и почему ему еще никто не надавал по ушам. Не помню нихера, — он обвел взглядом присутствующих.
Чтобы не затягивать дальше с отъездом, рассказывать решили по пути. Какие-то незнакомые хмыри в балахонах, все, как один, тощие и с волосами до задницы, вышли провожать. Сквало на всякий случай держался к ним поближе, с мечом наготове, хотя никто из компании хмырей не боялся, а Занзас так и вовсе кланялся им в пояс, отчего Сквало так охренел, что еще с полчаса в себя придти не мог.

Потом началась каменистая тропинка посреди золотисто-зеленых холмов, а Сквало слушал. Оказалось, Мукуро окончательно двинулся, вообразил себя каким-то древним всемогущим уродом, который тысячу лет назад наделал прорву побрякушек и теперь мечтал все свое добро вернуть. Отобрать, запереть и зарыть где-то под землей, может, даже в аду.

Сквало бы от всей этой фигни поржал, если б не другая фигня: среди побрякушек были кольца Вонголы, Маре и соски аркобалено. Причем двинутый Мукуро собрал уже почти всю коллекцию. Кого-то подчинил своей воле, кого-то вынес с помощью трезубца, гипноза и такой-то матери. А самое отвратное, что к Мукуро присоединился загипнотизированный Бьякуран, его Занзас почему-то называл Белым. Весь дисциплинарный комитет во главе с Хибари, который, похоже, тоже двинулся и вообразил себя каким-то хреновым древним царем, карающим неверных или травоядных, и еще толпа монстров. Монстры Сквало удивили меньше всего — тут и гадать было нечего: собрал Мукуро своих блаженных собратьев по опытам в Эстранео, наверняка землю носом рыл, пока всех не выловил, зато банда Кокуе теперь внушала ужас не только землям Намимории, но и всему Средиземномирью.

Мукуро окопался на Адской горе и затопил иллюзиями уже хуеву тучу стран. Трупов становилось все больше, надежды меньше, а Мукуро все собирал побрякушки. И осталось ему до полной коллекции одно лишь кольцо Вонголы.

«И мир утонет в крови», — трагично сказал Савада. Сквало ему не поверил, но напрягся. От психа, полжизни проторчавшего в банке в подземельях Вендиче, можно было ждать чего угодно. Тем более, когда он такой мощью запасся: одно кольцо Бьякурана могло при желании сравнять с землей несколько городов разом. А у Мукуро и желание было, и толпа приспешников имелась, да еще и Савада пер с дури прямо в лапы. Потому что другого выхода не было.

— Кольцо надо уничтожить, — твердо сказал Занзас, и Сквало поежился.

— Полная лажа, — подытожил он, не заметив, как Савада покраснел, мельком взглянув на Гокудеру, а тот тяжело вздохнул, недобро покосился на Сквало и успокаивающе погладил Саваду по плечу. — Ебаный свет, то один пиздец, то другой!

Но хуже всех этих историй с психами, хуже незнакомой местности, по которой они все топали, и странных тряпок, которые носили, было то, что Сквало не узнавал Занзаса. Даже в тощем шатающемся пацане, изглоданном льдом и исполосованном шрамами — узнал, а сейчас не узнавал. Занзас не был психом, все у него было в порядке и с головой, и со всем остальным. Он уверенно держал новый меч, тащил на плече сумку с припасами и водой, смотрел прямо и спокойно, царственно даже, ни на кого не орал, никому не хамил и не впадал в буйство. Казалось бы — сказка, а не босс, живи да радуйся, а Сквало вместо этого становилось тоскливо. Все равно что хлебать разбавленный виски или драться с манекеном.

А еще ужасно интересовало, куда делся Сквало из этого мира. Если они как-то поменялись местами, возможно, того Сквало уже не было в живых. Занзас, тот Занзас, подмену просек бы на раз и церемониться не стал бы. Оставалось надеяться, это не значит, что самому Сквало придется навсегда остаться здесь. Впрочем, раз уж светила хорошая драка, Сквало не возражал. Тем более, что этот Савада внушал еще меньше доверия, чем тот, из его мира. Слишком уж трагичный. Зато дополнительная причина поскорее разобраться с Мукуро и его злоебучим глазом: нет глаза — нет компании Савады, все хорошо. И с Занзасом этим общаться не придется.

— Слышишь, — выдернул из раздумий Занзас, и Сквало повернул голову. — Ты это, — Занзас кашлянул, — сдерживайся немного в выражениях. Я, конечно, понимаю, что дурная компания влияет, но ты же благородный эльф, а ругаешься, как распоследний бомж. Цунаеши смущаешь.

— Я — кто? — поразился Сквало. — Ну охуеть вообще. Простите, не могу выразить словами степень своего поражения, — исправился он и скривился, заметив, как одобрительно кивнул Занзас.

— А! — догадался Сквало, — так это эльфы в замке песни завывали? А я-то думал, отпевают кого.

— Почему завывали? — удивился Занзас. — Эльфы хорошо поют, что это с тобой? Спел бы ты тоже нам на привале, — улыбнулся он.

Сквало мог бы поклясться, что пошел красными пятнами, даже в зеркало смотреться не надо было.

— Сам пой, — буркнул он, еле сдержавшись, чтобы не высказаться запретным матом. Вот же блядь, по привычке, видимо, получалось слушаться, хотя Занзас этот на босса только рожей и походил. — У меня это… Голос сел. Допился, — нашел он причину, смирившись со своим так называемым алкоголизмом. Вообще, пил Сквало редко, даже, можно сказать, крайне редко. Много ли намашешь мечом, если будешь бухать, как слон? Но местному Сквало развлечения явно были не чужды. Удивительно, как же он, окосевший, из лука палил. Так не Мукуро, а самому себе в глаз попасть недолго.

— Можно и спеть, — задумчиво согласился Занзас, и Сквало от души понадеялся, что привал случится очень нескоро.

Пока шли, он пытался хорошенько осмотреться и сориентироваться на местности. Получалось — хуже не придумаешь. Когда убрались с эльфийских земель, смотреть стало и вовсе не на что: ни дерева тебе, ни куста — одна сплошная пустошь с клочковатой выжженной травой и кочками кое-где. Сквало вертел головой, таращился то на солнце, то на горизонт в белесом мареве, но не обнаружил ни одной приличной приметы. Хоть бы компас какой завалящий был, но хрен там. Занзас, похоже, бездорожье это знал: то ли ходил тут уже, то ли чуял что-то, но пер вперед уверенно, ступал мягко и бесшумно — не хуже чем Луссурия. Сквало даже полюбовался немного. Сроду не замечал у босса склонности к пешим походам, какие походы, когда ему даже до машины дойти чаще всего влом. Вконец охуел. Отожрался, обленился за десяток лет, и пистолеты-то хрен знает когда в последний раз в руках держал. «Как вернусь, — решил Сквало, — в лепешку расшибусь, а вытащу его на полигон. Хоть сам мишенью буду, хоть Саваду за лохмы притащу, хватит задницу просиживать». К слову, у этого Занзаса задница была что надо. Если бы еще не лохмотья эти странные и не придурь во всю голову…

— Эй, патлатый! — Сквало дернулся и чуть не поскользнулся на очередной кочке. Сапоги тоже были идиотскими, в таких только по коврам бегать — мягкие, с тонкими, гибкими подошвами. Пока приноровишься, двадцать раз наебнешься. Сквало с тоской вспомнил привычные сапоги, в которых не страшны никакие камни, и посмотрел на шагающего рядом Ямамото.

— Совсем распоясался, пацан. Думаешь, если я с твоего пойла не в себе, так и отметелить не смогу? Погоди, вот доберемся до привала, посмотрим, чего мой меч против твоего тесака стоит.

— Слышь, Занзас, пацан я ему, — весело тряхнул топором Ямамото и положил его обратно на плечо. — Боюсь, я тебя слишком сильно в прошлый раз по башке топорищем огрел, юный эльф, — повернулся он к Сквало. — Пацана нашел, тоже мне. Тебе лет-то сколько стукнуло, семьдесят два? Пеленочку недавно мочить перестал, — рассмеялся он, — то ли дело я, почтенный гном, ста восьмидесяти лет от роду. Или это ты мне польстить решил?

— Какой нахуй гном? — возмутился Сквало. — Гномы карлики, под землей водятся и огороды обносят, когда пожрать приспичит.

— А вот это ты уже нарываешься, — нахмурился Ямамото. — Еще парочка стереотипов — и привал с мордобоем начнется прямо сейчас.

— Да не кипятись, не помню я нихрена, — попытался успокоить его Сквало, — ты лучше объясни, чего такой длинный и что я не так сказал.

— Отец у него человеком был, — вмешался Занзас, — а мать — гном. Только гномы под землей не водятся, это много сотен лет назад было. Его мать, — кивнул он на Ямамото, — воином была, погибла, когда он еще пузыри в колыбели пускал. Миниатюрная была, конечно, но не карлица. Его отец воспитал, но, сам понимаешь, каков человеческий век.

— Так ему что, и правда сто восемьдесят лет? — Сквало ошарашено уставился в спину ушедшему вперед Ямамото. — А мне — семьдесят два?

— Ну да, — подтвердил Занзас.

— А тебе сколько?

— Я человек, — улыбнулся Занзас, — мне двадцать восемь, но вообще я старше тебя, если сравнивать. Подожди, — сменил он тему, сразу посерьезнев, — здесь недавно прошел Тимотео, следы видишь? Часа через полтора нагоним. Как раз у перевала.

Следов Сквало не рассмотрел, но поверил Занзасу на слово, а тот догнал Саваду и о чем-то негромко с ним заговорил. Заскучав, Сквало просто шел вперед, за остальными. Даже Ямамото молчал, видно, все же оскорбился за честь гномов.

Бред это все, конечно. Гномы, эльфы, всем по пятьсот лет, усраться можно. Вопрос — как из этого бреда домой попасть. А впереди еще встреча с Тимотео и какой-то перевал, черт его возьми. Дыру искать надо, дыру между мирами, а не корчить из себя жертву гномьей бормотухи.

Под размышления о том, как и где искать эту гребаную дыру, время пролетело незаметно. Сквало, казалось, вообще отключился от происходящего, потому что, когда очнулся, Занзас уже кланялся какому-то огородному пугалу в остроконечной шляпе. Как с Хэллоуина сбежал, мать твою. Еще и в халат вырядился, и бороду идиотскую наклеил — ну, точь-в-точь… Сквало поперхнулся, узнав Тимотео.

Присутствующие столпились вокруг старика и внимательно слушали, и Сквало тихо, от души выругался, еще раз глянув на почтительно склонившего голову Занзаса. Старик заговорил, и Сквало двинулся в его сторону — послушать все же стоило.

— Пересечь перевал нелегко, но даже если нам придется кого-то потерять, этот путь — самый короткий. Времени мало, сгущается туман над миром, со всех сторон слышны шаги тварей, шорох крыльев пугает детей по ночам, люди шепчутся и не верят, что тьма не поглотит свет, — услышал Сквало, подойдя ближе и пытаясь не сильно пялиться на Тимотео, который, как и все остальные, не очень-то был похож на себя. Старик из его мира тоже, конечно, был занудой, но таким пропитанным печалью пафосом не страдал. Может, и правда дела в этом мире хреново идут. Хотя, в каком из них все тихо и мирно? Было бы мирно, сидели бы они все без работы. А тут — перевал так перевал, горкой больше, горкой меньше. Все равно, судя по всему, переться придется, так чего полчаса рассусоливать?

— Давайте валить к перевалу, пока не стемнело, — вмешался Сквало. — Через пару часов тьма точно поглотит свет, а скакать по горкам в темноте из-за того, что вы тут сто лет распинаетесь, дурацкая идея.

— Перепил он, — объяснил Занзас, взглянув на Тимотео, — теперь вот рвется в бой. И не помнит почти ничего.

— Да достали уже! — взорвался Сквало. — Пил, не пил, что вы все ебанулись на этом? Вам надо на перевал? Вот и валим на перевал. Веди нас, старый хрыч, пока туман из моей башки вам всем в мозги не затек и не поработил к хренам.

Стоявший неподалеку Савада нервно икнул и, как и Занзас, посмотрел на Тимотео. Сквало с досады рубанул какой-то куст — Савада пусть сколько угодно старика слушается, но смотреть на гнущего спину Занзаса было выше его сил. Да еще и дергаются все, стоит ругнуться по привычке. Пиздец какой-то, не поговорить нормально.

Впрочем, по пути можно было и помолчать. Тем более что молчали все. Занзас шагал неподалеку, и Сквало украдкой посматривал на его ноги, как будто никак не мог дождаться, когда же тот пнет какой-нибудь камень, пошлет всех нахуй и потребует свое кресло. Но Занзас казался неутомимым, да и старик Тимотео еще мог дать фору всяким задохликам вроде Савады и его бессменной тени.

Тропа уходила вверх, становилась все более узкой и каменистой, теперь Сквало шел, глядя Занзасу в спину. Позади тащились остальные, но оборачиваться Сквало не собирался. А судя по тому, что и Занзас не смотрел назад, друг другу здесь доверяли безоговорочно. Ну и хуй с ними, ему-то что? Ползут всякие гномы сзади — хорошо, нет — рыдать он не станет.

Небольшое ровное плато возникло как награда за труды, и Сквало с удовольствием зашагал по припорошенной снегом траве. Надо же, он и не заметил, когда похолодало. Обломки скал и огромные валуны путь не преграждали, идти стало заметно веселее. С интересом озираясь, Сквало удивленно уставился в небо и моргнул.

— У вас тут что, облака желтые? — догнал он Занзаса и сразу же заметил, как тот напрягся.

— Где? — переспросил Занзас, сузив глаза и пристально глядя на стремительно приближающееся желтое облако, а потом вдруг схватил за плечо и потащил к камням. — В укрытие! — крикнул Занзас и, почти зашвырнув под камень, свалился сверху. Сквало только и успел, что отвести руку с мечом в сторону.

— Ебанат! — зашипел он. — А если бы я тебе брюхо распорол?

— Если бы захотел, — шепотом ответил Занзас. — Я твоим реакциям доверяю.

Шорох и торопливый топот подсказали Сквало, что все остальные приказ Занзаса выполнили беспрекословно, и он попытался, не отвлекаясь, обдумать услышанное. Одно дело — знать, другое — своими ушами… Черт.

— И что это за хуйня? — негромко спросил Сквало, лежа под Занзасом и неожиданно ощущая, что вот так погреться, оказывается, очень кстати. И вообще, давно было бы неплохо так… Он чуть не выматерился вслух — самое время думать о всякой белиберде.

— Сторожевые канарейки, — так же тихо ответил Занзас. — Хибари охраняет перевал. Пути дальше отсюда нет.

— Кана… Что? — переспросил Сквало. — Хибари — хранитель Облака Савады?

— Облако не Савады, — терпеливо пояснил Занзас. — Облако канареек. Хибари ими управляет.

Сквало захотелось покашлять, но он сдержался.

— А его собственная птичка где?

— Под ним, где же еще. Недавно они целую деревню спалили. Сочли всех бунтовщиками.

— Канарейка спалила? — вытаращил глаза Сквало.

— Не пил бы ты больше, даже об огнедышащей птице, единственной в этом мире, забыл. — В голосе Занзаса было столько заботы, что Сквало задумался, не сблевать ли. Но вместо этого вдруг улегся поудобнее и попытался прижаться теснее — становилось так холодно, что скоро можно было начинать стучать зубами.

Что-то зашуршало сверху, и Сквало слегка высунул из-под камня руку, проверить догадку — точно, дождь. И он усиливался с каждой секундой.

— Пойдем, — позвал Занзас, выбираясь из укрытия. — Надо скорее уходить. Ливень — значит, Бьякуран выставил здесь Блюбелл, и черт знает, кого еще из своих. Мы не пройдем.

— И что теперь? — услышал Сквало печальный голос Савады и выбрался наружу, зябко поводя плечами.

— Если в обход, потеряем два дня, — сказал Тимотео.

— Значит, гномьи подземелья — единственный вариант, — вмешался Ямамото. — Опасно, да. Вряд ли кто-то из тамошних гномов остался в живых, и неизвестно, какая нечисть теперь там обитает. Зато я туда дорогу знаю.

— Я бывал в подземельях, — кивнул Тимотео. — Они всегда были мрачными, а что стало с ними теперь — никто не ведает.

— Даже если все там поляжем, вы, Десятый, продолжите путь, — заявил Гокудера.

— Никто нигде не поляжет! — рявкнул Сквало. — Раз надо в подземелья, значит, лезем в подземелья. Надо будет драться — подеремся, не привыкать. Но давайте уже куда-нибудь лезть, а то пока вы языками чешете, я тут оледенею.

Что-то мягко укрыло его сзади, легло на плечи, Сквало оглянулся — Занзас молча закутал его в свой плащ и двинулся к Тимотео.

— Ну пиздец, — растерянно сказал Сквало. Но времени на раздумья не было — Тимотео целеустремленно куда-то зашагал, и все потянулись за ним.

— Я всегда говорил, что эльфы — хиляки, — поддел оказавшийся рядом Ямамото, но Сквало было не до эльфов и не до этого гнома-переростка. Тем более, хлынул самый настоящий ливень.


Чем дальше уходили от перевала, тем слабее становился дождь и тем сильнее сгущались сумерки. Отдавать Занзасу мокрый насквозь плащ было глупо, Сквало выжал его, встряхнул и нес, перекинув через плечо. Он плелся позади всех, но не потому, что не мог догнать, просто хотелось подумать. Странный мир, странные люди. Кольцо Вонголы — есть, а пламени ни у кого нет. Каким же образом здесь делится сила? И что, если все-таки не получится вернуться?

Скала нависла над ними прямо за очередным поворотом. Все остановились, и Сквало подошел ближе. Выбитая дверь, уходящая в кромешную темноту, казалась открытым в ужасе ртом.

— Сюда, — подтвердил очевидное Ямамото. — Судя по тому, что двери больше нет, внутрь могло проникнуть что угодно. Возможно, не все…

— Да слышали уже, — раздраженно бросил Сквало, — не все пройдут, все сдохнут, там твари и прочее. Надо идти — значит, идем. Вперед, — сказал он и перешагнул через разбитый порог.


Шляться по таким пещерам — без конца и края — Сквало еще не доводилось. Мало того, что тьма была — хоть глаза к чертям выкалывай, так еще и слух обострился до предела. На собственные способности Сквало никогда не жаловался — всего хватало: и скорости, и реакции, и силы, и зрения, да и с ушами проблем не было. Но здесь он слышал слишком много всего: шаги, дыханье, стук капель по камням, шорохи впереди и позади, раздражающий скрежет и непонятное шуршание — как будто, пока они все тащились вслепую непонятно куда, их окружали полчища неведомых тварей. Или ведомых — хрен их тут разберешь. Если уж Хибари летает на огнедышащей канарейке, а Занзас кутает в собственный плащ, от остальных можно ждать любой пакости.

Счет времени Сквало давно потерял. Шагалось по неизвестным и невидимым коридорам тяжело, а зажечь хоть какой-нибудь завалящий факел никто не рискнул. Тимотео еще у входа предупредил насчет огня и разговоров. Опять загнул что-то пафосное — про дремлющее древнее зло, которое нельзя будить, сторонников Бьякурана и армии Мукуро. Что порядочная армия могла забыть в этих дремучих катакомбах, Сквало уточнять не стал — все равно здешний пиздец никакой человеческой логике не поддавался. Поэтому пришлось молча тащиться вперед, морщась от пыхтения то и дело спотыкающегося Савады и стараясь тоже не растянуться на каком-нибудь неудачном камне.

Рассмотреть хоть что-то удалось, только когда на посохе Тимотео вспыхнуло пламя. Сквало примерз подошвами к полу и стиснул пальцы на рукояти меча. Слишком много отвратных воспоминаний связано было с этой чертовой палкой. И подземелья отлично ассоциировались с подвалом. Хренова туча лет прошла, а крыло все еще так, что хоть вой — от собственного тогдашнего бессилия и страха. Мгновение паники, холодный пот по всему телу, а потом отпустило. Сквало медленно выдохнул и облизнул губы, шагнул вперед, касаясь Занзаса плечом.

— Откуда пламя? — негромко спросил он.

— Он же маг, — так же тихо отозвался Занзас тоном терпеливой медсестры, и Сквало пожалел, что спросил. Можно было подождать и самому разобраться.

Тимотео распростер руки, вскинул посох вверх и застыл, зажмурившись, будто в транс впал. Сквало присмотрелся к нему с сомнением: шустрый-то он шустрый, а все равно ведь дряхлый. Лишь бы по пути не долбануло, а то бродить им тут, пожалуй, до старости. Никто, кроме Тимотео, этими закоулками, похоже, раньше не ходил. Сквало беспокойно переступил с ноги на ногу, борясь с желанием шагнуть вперед и гаркнуть старому хрычу на ухо, чтобы в себя пришел и завязывал тут с позами. Занзас как будто мысли прочитал. Пояснил тихо, но так, чтобы слышал не только Сквало, но и остальные:

— Путь ищет. Тропы прощупывает. Его магия, твои уши и зоркий глаз, Сквало, и зов крови Ямамото — все вместе выведет нас отсюда. Доберемся до безопасного места — сделаем привал. Немного отдохнем и восстановим силы. Как ты, Цунаеши?

— В порядке. Я справлюсь. — Голос у того звучал как у придушенного, и Сквало обернулся, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Поморгал, напрягся и от души выругался — про себя. Насчет ушей — ладно, правда, а вот насчет зоркого глаза — полная лажа, так ничего и не разглядел.

А Тимотео, видно, щупал не зря. Вышел из своего транса и припустил вперед, ни слова не говоря, будто за ним гнался весь Альянс разом. Занзас бросился следом, пришлось догонять. К сапогам Сквало, наконец, приноровился и даже проникся к ним симпатией. Если уверенно держать баланс, они не подводили: и шагалось, и бежалось в них легко и бесшумно — очень к месту. И не скользили даже, когда ясно стало, что несутся они по мрамору, блестящему не хуже зеркала.

— Это тронный зал, — восторженно сообщил на бегу Ямамото. — Смотрите, ну. Круто же? Я про него в летописях прадеда читал. Ты, небось, в своих эльфийских лесах такого не видел, Сквало. Все по деревьям скачете.

— Заткнись уже, — прошипел задыхающийся позади Гокудера, который почти волок на себе Саваду, и на этот раз Сквало был с ним согласен. Нихрена он не понял про деревья, но эльфийские наезды раздражали самим фактом.

После зала их снова затянуло в коридор, потом Савада чуть не навернулся с лестницы, а потом Тимотео нашел безопасное место.

Наверное, раньше эта каморка служила для каких-нибудь хозяйственных целей, крошечная, продуваемая сквозняками со всех сторон, но расположена была удобно. После торопливого ужина какими-то сладкими сухарями и парой глотков воды Тимотео велел всем отдыхать и первым прикорнул в углу, пригасив пламя до едва заметного мерцающего огонька. Занзас устроился у выхода на лестницу. Остальные попадали кто где — Савада так и вовсе рухнул прямо там, где стоял, и сразу вырубился. Гокудера бережно устроил его голову у себя на коленях и уперся затылком в стену. Ямамото, обнявшись со своим топором, расположился прямо в центре. Сквало, подумав, еще раз обошел каморку по периметру и сел рядом с Занзасом. Спать все равно не хотелось.

— Держи, босс, — Сквало протянул успевший высохнуть плащ, но Занзас покачал головой.

— Себе оставь. Это пока мы бегали, тепло было, а сейчас расслабишься, заснешь и окоченеешь.

— А ты? — с сомнением протянул Сквало. — Ты, значит, не мерзнешь?

— Я привык, — пожал плечами Занзас, — а вы, эльфы, вообще народ мерзлявый.

— Да блядь! — разозлился Сквало и зашипел, чтобы никого не разбудить: — Заебали вы меня своими эльфами. Какого хрена я вдруг эльфом стал? С чего?

Занзас внимательно посмотрел на него и вздохнул.

— Кто родился эльфом, тот и жизнь проживет эльфом, — невозмутимо сказал он, и Сквало в очередной раз скривился, но не успокоился.

— Я не рождался эльфом, — отрезал он. — Я такой же, как ты. Как все. Ну, кроме этого, блядь, гнома до небес.

Занзас неожиданно улыбнулся, а потом взял Сквало за руку, к которой был привязан меч, и поднял ее.

— Посмотри на себя, если тебе нужны доказательства.

Посох Тимотео светил тускло, но даже в этом мерцающем свете разглядеть собственное отражение в блестящем клинке было не так уж сложно. Сквало повертел головой, разглядывая себя, а потом вдруг охнул и схватился за ухо.

— Ну ебаный же ты нахуй, — прошептал он, ощупывая оба — длинных и острых — уха, чуть не отрезав одно мечом. — У меня что, ослы в родне затесались?

— Эльфы, — Занзас приглушенно рассмеялся, расправил плащ и накинул его себе и Сквало на плечи. — Спи уже, алкоголик, потом неизвестно когда спать придется.

Привалившись плечом к стене, Занзас опустил на нее голову и закрыл глаза, а Сквало так и остался сидеть, будто окаменел.

Он — эльф. Мерзлявый и с остроконечными ушами. И еще хрен знает с какими особенностями. Но даже проверять не тянет — поссать вроде нормально удалось, значит, хоть что-то у него точно на месте. Уже легче. Зато теперь понятно, почему ему все усиленно совали в руки лук и стрелы. Из чего еще этим лесным придуркам стрелять, если не из дебильного оружия? И что это вообще такое, переселение душ? Стоп. Если он эльф, то почему у него по-прежнему протез? Сквало поднял руку и насколько мог внимательно осмотрел. Вот же блядство — протез явно был из другого материала, но все равно странно: как получилось, что в разных мирах с его рукой случилось одно и то же? Впрочем, вряд ли кто-то из присутствующих мог дать ему вразумительный ответ, значит, можно было выкинуть все из головы, до тех пор, пока не придет время задавать вопросы. А пока они не победят Мукуро, некогда отвлекаться на себя. Эльф. Мать твою.

Надо было бы расспросить Занзаса обо всем. И о пламени в том числе. Откуда оно взялось у Тимотео, когда у самого Занзаса даже намека не было. Да и собственного пламени Сквало не чувствовал. Но Занзас отдыхал, и хотя, судя по его дыханию, не спал, тревожить его не хотелось. Тем более, денек и правда выдался не самым легким для всех, и Сквало поймал себя на том, что зевает. Лестница, на которой сидели они с Занзасом, была узкой, так что легко вышло бы привалиться к соседней стене и тоже поспать, но вместо этого Сквало привалился к Занзасу и положил голову ему на плечо. А что? С такими ушами можно если не все, то очень многое себе позволить, решил он и отрубился.


Вскакивать по тревоге ему уже лет десять не приходилось, однако ж навыков, как оказалось, не растерял. Сон слетел мгновенно. Сквало замер рядом с Занзасом, который напряженно всматривался в темень — лестница за дверью кладовки уходила круто вниз, — и прислушался. За спиной было тихо — Сквало, кажется, даже разбирал синхронный стук четырех сердец. На ногах были уже все.

— Их много, — сказал Тимотео, успевший погасить пламя.

— Не слышу, — нервно выдохнул Гокудера. Сквало покосился на него и хмыкнул — Гокудера загораживал своего невнятного босса, ощетинившись оружием, и как только незаметно таскал на себе весь этот хлам вместе с рюкзаком? В руках у него был арбалет — не тот, что помнил Сквало, обычная деревяшка с железками, ни намека на пламя урагана. На поясе блестели два коротких меча, которые он отлично прятал, потому что раньше Сквало их не замечал. Плечи оттягивал здоровенный колчан, прямо еще один вылитый эльф нарисовался, только без ушей и босиком. В воздухе отчетливо запахло какой-то ядреной гадостью — не иначе местный вариант зажигательной смеси, этого придурка наверняка в какой мир не засунь, везде будет лезть со своими взрывоопасными штуками.

— Идут двумя уровнями ниже, — Ямамото перекинул секиру из руки в руку и открыл глаза.

— Откуда знаешь?

— Камни слышат, а я слышу камни. — Лыбился этот недоделанный гном совсем как там, в настоящем мире, только вот Сквало не зря заработал столько седых волос, пытаясь сделать из него приличного мечника — достаточно времени, чтобы изучить потенциального противника не только в бою, но и перед боем. Хер знает что там чуял гном, но Ямамото Такеши чуял хорошую драку — в этом Сквало мог бы поклясться. Самое смешное, что Сквало и сам ее чуял. Не носом, который, к счастью, остался самым обычным, безо всяких там эльфийских выкрутасов, а отработанными до автоматизма инстинктами убийцы. Его тянуло на лестницу, в ту самую темень, потому что оттуда несло кровью и предстоящей схваткой. А еще он слышал, как бьется сердце Занзаса — ровно, почти спокойно и оглушительно громко. Тот тоже чуял.

— У нас есть шанс оторваться? — с надеждой спросил Савада. И ведь сам же наверняка знал ответ. Сквало даже не разозлился на тупые вопросы — в отличие от всех, находящихся в каморке, мелкий босс драться не любил, и Сквало ему даже посочувствовал — вряд ли в этом мире что-то изменилось. Положа руку на сердце, Савада из родного мира мог не напрягаясь, в считанные секунды, вынести пару армий, но какой толк от силы и навыков, если выглядишь ты при этом, как чертов мученик, которого терзают разом все черти преисподней?

Ему никто не ответил, даже Гокудера на этот раз не ринулся утешать и вселять надежду. Из коридора потянуло холодом. В проеме заклубился туман, и Занзас, махнув рукой, нырнул в него, тут же исчезнув из виду. Сквало, не раздумывая, бесшумно скользнул следом.

Занзас не кинулся очертя голову навстречу врагам, не попер напролом, не попытался ввязаться в драку. Он свернул в противоположную от лестницы сторону. Сквало бы поразился до глубины души, если б еще мог чему-то поражаться, но в этой блядской реальности уже не получалось. Видимо, уши были последней каплей.

Занзас уводил их от лестницы, вслушивался в далекое эхо чужих шагов, жался ухом к стенам — то ли тоже с камнями болтал, то ли еще какой херней занимался. Сквало на бегу успевал оглядываться. Тимотео теперь замыкал процессию, остальные торопились как могли. И хоть бы одна зараза спросила, куда Занзас ведет их, не зная дороги.

Впрочем, долго ждать объяснений не пришлось. Занзас, конечно, искал удобное место и не мог найти ничего лучше, как еще один огромный гулкий зал. Сквало выбор одобрил — здесь хрен бы кто сумел прижать их к стенке или загнать в ловушку. Разве что окружить, но для этого пришлось бы нагнать сюда целое полчище каких-нибудь уродов.

— Хорошее место, — сказал Тимотео, водрузившись в самом центре. — И направление верное. Уходить будете по верхнему северному коридору, вон тот, со ступеньками, потом на юг, немного на северо-запад, а дальше совсем немного до поверхности. Чувствуете? Занзас? Ямамото?

Сквало разглядел над головой вырубленную в камне галерею с колоннами и честно попытался прикинуть направление. Плюнул и обернулся к самому подозрительному выходу из зала. Занзас с Ямамото пытались впихнуть в пазы тяжеленный засов, блокируя дверь. Сквало рванул к ним.

Провозились с этой хреновиной прорву времени, и непонятно — зачем, если твари полезли прямо из стен. Сквало сначала даже глазам не поверил, когда сквозь створки двери снова потек туман, а следом за ним из гранитной глыбы показалась когтистая лапа.

Свистнул рассеченный воздух, Ямамото довольно крякнул, глядя на отрубленную конечность, а Сквало чуть не оглох от пронзительного визга.

— Это что еще за хрень?

— Мутанты Бьякурана, — пояснил Ямамото. — Он где-то отрыл древнее заклятье и теперь обращает всех, кто под руку попадет. Вчера был простой фермер, а сегодня уже наполовину зверь. Говорят, заклятье это ему Мукуро открыл, чтобы Бьякуран для него непобедимую армию создал. Ну тот и рад стараться. Не зевай, Сквало! — Ямамото снова взмахнул секирой, и Сквало, выругавшись, тоже от души рубанул мечом. Из слюнявой зубастой пасти еще одного урода вывалился, разбрызгивая кровь, срезанный язык.

— Надо торопиться, — сказал Тимотео, не двинувшись с места. — Занзас, кто-то должен остаться здесь, задержать этих псов. Остальные пойдут дальше. Это Торикабуто, он сам сюда не полезет, только тварей нагонит, задержит. А вот если появятся остальные…

— Я останусь, — Ямамото придвинулся к двери. — Разомнусь, красавцев этих постругаю, а то окостенел совсем. Догоню вас, я понял куда идти.

— Хрен ты угадал! — Сквало азартно откромсал еще одной твари полморды и снова вскинул меч. — Вдвоем быстрей управимся.

Ямамото только усмехнулся довольно, а вот Занзас смотрел с таким сомнением, что остро захотелось наорать на него или треснуть чем-нибудь, но пришлось сдержаться — не время было устраивать разборки, и Сквало молча огрел мечом уродливую звериную морду с красными глазами. Морда зашипела, плюнула едкой жижей, от которой так защипало кожу, что Сквало чуть сам не взвыл не хуже этих проклятых оборотней.

— Не задерживайтесь. И присматривай за ним, Ямамото. Он еще не в себе, — напоследок сказал Занзас, прежде чем повести оставшихся по крутой лестнице вверх. Если бы Сквало не был так занят, он бы непременно послал вконец охуевшего босса нахер.


— Сколько их может быть? — мрачно спросил Сквало, когда все скрылись из виду. Он располовинил еще пару-тройку тварей, но их лезло из стен столько, что, казалось, конца им не будет. — С ними вообще справиться можно?

— Не знаю, — крикнул Ямамото, — но на разминку точно хватит. Давай, эльфийская твоя душа, не отставай. Зря я тебя, что ли, мечом махать учил?

— Ты меня учил? — подавился Сквало и от накатившей злости ринулся к стене, только ошметки кровавые во все стороны полетели.

— Только ты почему-то тогда левшой не был, — заметил Ямамото, — и мечом махал смешно. Сейчас у тебя лучше получается. Видно, тренировался много, уважаю.

— Ебать, блядь, пиздец какой-то, — пробормотал Сквало, отбиваясь от обступившей его долбаной армии Бьякурана. Справляться с ней было несложно, только вот казалось, что чем больше рубишь, тем больше появляется. А задерживаться слишком сильно не хотелось — мало ли какой пиздец еще впереди, а остальные ушли туда, и Сквало ничего не мог поделать с нарастающим беспокойством — от этого Савады толку, как с козла молока, пламени-то нет. Занзас точно ломанется его защищать, а вот его, Сквало, рядом не будет. Хрень.

Задумавшись и усеивая пол вокруг себя кровавыми ошметками, Сквало не сразу сообразил, что грохнуло. Ямамото рубился и ничего не собирался объяснять. Снова что-то грохнуло и затрещало.

— Дверь, блядь, — дошло до Сквало. — Слышь, ты, гном-сэнсэй, это что там, подмога прибыла?

— Как-как ты сказал? — удивился было Ямамото, но тут же забыл про странное обращение, прокладывая топором путь к двери.

Снова послышался удар, тяжеленный засов дрогнул, и Сквало с досадой рубанул тянущуюся к нему скрюченную руку.

— Дверь долго не простоит, — крикнул он, — а эти твари ползут и ползут. Надо догонять остальных, иначе застрянем тут. Лучше по пути отбиваться. Взорвать бы здесь все нахрен, чтобы лестницу отрезать, только пороха у меня нет.

— У меня есть, — Ямамото пробился поближе и достал непонятную бутылочку, щелчком сбил крышку, и снова завоняло хренью, которую Сквало уже недавно определил, как зажигательную смесь. — Спер у Гокудеры, интересно было, заметит или нет.

— Я же говорил, что гномы все тырят, — фыркнул Сквало и хлопнул Ямамото по плечу, заодно пронзая мечом горло твари, возникшей позади него. — Давай, уходим к лестнице, взорвем вход. Смотри, дверь скоро рухнет. Только ты уверен, что этих тварей сдержит обвал?

— Я гномью печать наложу, долго она не продержится, но время выиграем точно.

— Ну, наложи, пока мы все тут не облажались, — буркнул Сквало. — Эта хуйня и правда только время отнимает.

Удары по двери становились все сильнее и чаще. Засов пока держался, но казалось, еще немного — и дверь вылетит прямо вместе с ним.

Сквало и Ямамото отступали, Сквало прикрывал, окончательно потеряв счет убитым и лезущим из стен тварям, матерясь мысленно и вслух: меч на руке разболтался. Хуевое, блядь, крепление, неизвестно, сколько еще выдержит. Тогда и правда придется в правую руку брать. Правой Сквало владел сносно, хотя и не так хорошо, как левой. Но и это было лучше, чем ничего.

Добравшись до прохода к лестнице, Ямамото разбрызгал на стены вонючую жидкость, схватил Сквало за локоть и потащил в темноту, а отбежав подальше, резко развернулся и взмахнул руками. Два шарика голубого пламени сорвались с его ладоней, слились в один и устремились вперед, но взрыва, как ожидал Сквало, не последовало — стены дрогнули, а потом обрушились, отсекая зал и слабо мерцая красно-синим цветом, будто неслучившийся взрыв всасывался в пламя, постепенно исчезая в нем.

— Вот и все, — бросил Ямамото, расправляясь с успевшей прорваться вслед за ними тварью. — Видишь?

Сквало видел — на осыпавшихся камнях теперь полыхала печать с причудливым вензельком, подозрительно напоминавшем инициалы Ямамото.

— Пижон, — фыркнул Сквало, — это что, гномья магия? Может, у эльфов тоже есть? А то я скоро начну чувствовать себя недоделанным.

— Есть, конечно, — Ямамото взглянул на него слегка удивленно, а потом усмехнулся: — только в бою она не поможет. Если, конечно, тебе не придет в голову устроить небольшую оргию в здешнем мраке. Кажется, я скоро соглашусь с Занзасом, что пить тебе не стоит. У эльфов магия — сексуальная, — добавил он, почесал Сквало за ухом и рванул вперед, явно от греха подальше. Сквало только по стене мечом чиркнул от досады. Час от часу не легче.

Глаза быстро привыкли к темноте, и Сквало бежал вперед, не отставая от долбаного гнома, которого хотелось то ли убить, то ли покалечить, пусть даже в их условиях терять союзника было непозволительной роскошью. Повезло, что времени на размышления оказалось немного — впереди замаячил просвет и послышались отзвуки боя. Сквало понесся быстрее, и через минуту они с Ямамото вылетели в очередную пещеру. Секунды хватило, чтобы оценить обстановку: несколько метров — и пропасть, через которую пролегал мост. Воздев руки к небу, Тимотео стоял рядом с ним, а из-под моста полыхало пламя. Обычное, потрескивающее, пахнущее дымом. Савада безжизненно привалился к стене справа, рядом с ним ползал на коленях Гокудера, раскладывая по полу свою взрывчатку. А вот Занзаса почти не было видно в клубах фиолетового дыма. Все, что Сквало разглядел — силуэт мужика с зелеными лохмами до задницы, и рванул к Занзасу, прорубаясь сквозь кольцо знакомых и незнакомых тварей, прежде чем понял, что делает и с чего вдруг так разъярился.

Не из-за Савады — сейчас плевать было на этого бесполезного придурка с кольцом, и уж конечно, не из-за Ямамото, который сразу полез вперед. Понял, уже когда раскрошил десяток клыкастых, слюнявых, обросших клочковатой шерстью страшилищ: из-за мужика этого с патлами взбеленился. Уши Сквало рассмотреть не мог, но почему-то сразу решил, что это еще один гребаный эльф на его голову. Правда, от дыма его, которого успел наглотаться за пару секунд, никаких сексуальных поползновений Сквало не испытывал. Разве что желание размозжить черепушку патлатого о ближайшую каменюку, но это вряд ли считалось. А вот оказаться плечом к плечу с Занзасом, когда этот зеленый всерьез колдовать начнет и флюиды сексуальные вокруг себя распространять, казалось жизненно важным.

Дым, к слову, ничем не вонял. Сквало вообще не понял, какого хрена он тут клубился. Голову от него не вело, опрокинуть и выебать первого встречного тоже не тянуло, но патлатый дрался с Занзасом с таким пафосным, гордым и одновременно пренебрежительным видом, будто испускал в воздух смертельные феромоны, не меньше. И все должны были срочно пасть перед ним ниц и облизать сапоги.

— Не дождешься! — заорал Сквало, кидаясь между ним и Занзасом. Совсем мозг потерял. Хорошо, животом на мечи не напоролся. Занзас отдернул свой вовремя, а у патлатого был не меч даже, а хуйня какая-то — не то шпага недоделанная, не то шампур. Правда, владел им сволочь отменно. Сквало едва успевал уворачиваться. Перехватил взгляд Занзаса и чуть не пропустил коварный выпад острием в бок — такой благодарности и такого восхищения в глазах чертова босса Сквало отродясь не видывал. Зрелище было охуительным — будоражащим и пугающим одновременно, и Сквало не мог решить, нравится оно ему или нет. Времени не было не то что решать — даже пот утереть.

Жарко было не передать — того и гляди спечешься или сваришься. Сквало видел, почему: из пролома под мостом во все стороны лез огонь, вскипала лава, брызгали огненные капли, и в центре всего этого буйства громко ржал еще один урод. Уверенно стоял прямо посреди кипящих алых волн и тянул лапы к Тимотео. То поднимался на очередной волне, то падал вниз, будто дразнил, играл и наслаждался. А Тимотео, похоже, не справлялся.

— Я к мелким! — крикнул в ухо Занзас. — Разберись тут. — И ломанулся прочь. Сквало вздохнул с облегчением. Близость этого странного босса нервировала и, несмотря ни на какие таланты, инстинкты и умение сосредоточиться на противнике, отвлекала, да и лучше, чтобы он держался подальше от патлатого, рожа у того была очень сомнительная и активно не нравилась Сквало. Добраться бы до нее да подрихтовать так, чтоб никакая магия не помогла. Сквало бы с радостью полюбовался на парочку уродливых шрамов.

— Кике! — взревел мужик из огня. — Кончай там и иди смотреть, веселье начинается.

Патлатый отпрыгнул назад, запрокинул голову, рассмеялся мягко, будто блядским мехом по коже прошелся, ответил, почти не повышая голоса:

— У меня тут свое веселье, Закуро, не хуже твоего. А может, и лучше.

Тонкая зеленая бровь изогнулась, губы искривились совсем уж похабно, и Сквало окончательно озверел. Проще говоря, берсанулся без всяких там анаболиков и прочей химической хуйни. Глаза заволокло алой пеленой, за спиной будто крылья отросли. Сквало больше не чувствовал ни жара, ни усталости, ни тревоги — чистая безотчетная ярость, как будто позаимствовал у Занзаса пламя да переборщил и обожрался так, что оно теперь ревело внутри и рвалось наружу. Он плохо понимал, что именно делает. Напирал, фехтовал, рубился, от собственной охуительной скорости и незнакомой мощи захватывало дух, и сердце колотилось от восторга. Если это что-то эльфийское, то Сквало за такие подарки, пожалуй, готов смириться даже с ушами, хрен с ними. Тем более улыбочка с рожи патлатого Кике исчезла, будто и не было ее. То ли он от страха умом тронулся, то ли попытался колдовать, но вышло отстойно — полезли из камней под ногами какие-то чахлые цветочки, потянулись вверх, норовя оплести Сквало сапоги. Пять минут назад Сквало бы разозлился от такой наглости, но сейчас ему было похуй, и вообще весело. Чувствовал — еще пара удачных атак, и он начнет ржать как тот Закуро — от чистой, незамутненной радости боя и ощущения собственной силы. Потоптал к хренам весь этот газон, особо настойчивым поотрубал бутоны и уставился в удивленные зеленые глазищи, уперев острие меча прямо в белую шею Кике.

— Сдохни, урод!

Ткнул мечом от души, уже предвкушая, как брызнет из горла кровища, но урод не сдох. Под мечом вспухло фиолетовое облако, а зеленый хрен вдруг исчез. Сквало оторопело застыл, тяжело дыша, очнулся, выругался, полез вперед, разгребая руками фиолетовую муть. Густая была до чертиков — совсем ничего не видно стало. А когда рассеялась, никакого Кике уже не было. Сбежал, чертов подлец. Сквало от злости что было силы саданул ногой по стене и чуть не заорал. Эльфийский раж прошел, и сразу вернулись все человеческие ощущения. Ступню пронзило острой болью, на плечи навалилась тяжесть, будто скалой придавило, перетруженные руки потянуло к земле. Сквало сплюнул, облизал сухим языком соленые, потрескавшиеся губы и, утерев, наконец, пот, обернулся, смаргивая туман перед глазами. Давно он так не дрался — выдохся до полного изнеможения. Только вот некогда было изнемогать. Ямамото с Занзасом и Гокудерой дорезали оставшихся тварей, продвигаясь к мосту. В ушах шумело, но Занзаса Сквало расслышал отчетливо и сразу понял, что это ему.

— Уходим. Уходим! На ту сторону.

Не иначе все тут окончательно рехнулись, раз решили загнать себя в ловушку. На другой берег дорога шла через огненного мудака Закуро. А тот наверняка только этого и ждал. Помешательство было массовым, потому что Сквало покорно пошел за всеми, с трудом набирая скорость. Благо тварей на их стороне не осталось — вырезали всех и прямой путь на тот свет был свободен.

— Бежим. Бежим! Да быстрее же, — надсаживался Ямамото, оставшийся ждать у входа на мост, и Сквало наконец сорвался на бег. Несся, уже вообще ни о чем не думая. Почему-то понял вдруг, что это единственный путь, других нет. И если не прорвутся сейчас, действительно полягут тут все. Сквало с радостью полег бы, если б знал, что это вернет его домой. А вот сдохнуть за просто так в чужом ебнутом мире — нет уж, не на того напали. Тимотео размахивал своим посохом, корчился от напряжения и усердия, постарел разом лет на двести, но выглядел внушительно — не дряхлым старикашкой с палкой наперевес, а доном, чтоб его, Девятым боссом, и плевать что в диких тряпках. Из глаз разве что золотые искры не сыпались. С набалдашника посоха лилось пламя, накрывая мост гигантским оранжевым куполом, и, кажется, только благодаря этому щиту огненный мудак их еще не достал. Он рычал, тянул пылающие когтистые лапы, почему-то покрытые чешуей, напирал неведомой мощью, давил жаром и щерил жуткую клыкастую пасть. Когда он успел из мужика обернуться тварью, Сквало не знал, но этот монстр был в тысячу раз сильнее всех перебитых сегодня.

Сквало едва миновал середину моста, когда навстречу ему из рук Гокудеры, уже с той, безопасной стороны рванулся Савада. И хрен поверишь, что всю дорогу еле-еле тащился — понесся с такой скоростью, что фиг догонишь. Гокудера ринулся следом, Занзас едва успел его перехватить. И только тут Сквало заметил новый пиздец. Мост под ногами покрывался сетью трещин. Не выдерживал напора магии Тимотео или огня Закуро. Хрустел, крошился, и это, твою мать, было по-настоящему плохо.

— Вернись! — орал Занзас. — Вернись, Цуна!

— Десятый! — надрывался Гокудера.

Ревело пламя, трещал по швам мост, что-то бубнил позади Тимотео, и Сквало от всей этой какофонии и от страха за собственную и чужие шкуры, наконец, пришел в себя.

— Уводи его, уводи, Сквало. Уходите сейчас же! Другой дороги нет. Я задержу его. Занзас выведет вас на поверхность, он сможет. Вы справитесь. Не оглядывайтесь. Убирайтесь.

Сквало бросился вперед, перехватил налетевшего Саваду, закинул на плечо и поволок обратно. Тот просил, рвался из рук, кажется, даже цапнул за плечо, зараза мелкая, но Сквало держал крепко.

— Да пусти же меня. Он там погибнет. Сквало, ты же видишь. Мост! Закуро!

Сквало стискивал зубы и надеялся только на то, что мост не рухнет прямо сейчас, когда до спасения осталась всего пара десятков шагов.

Он успел в последнюю секунду, прыжок вышел неудачным, нога соскользнула, и Сквало обрушился бы мордой прямо на камни, но здесь было кому удержать. Гокудера вцепился в белого как простыня Саваду, Сквало выпрямился, оглянулся и успел увидеть, как рушится мост и вскипает, погребая под собой Тимотео, багровый огонь.

— Уходим, — хрипло сказал Занзас. — Мы должны убраться отсюда, иначе его жертва будет напрасной.

И только тут Сквало осознал, что Занзас крепко держит его, не давая упасть. Где-то рядом рыдал, не сдерживаясь, Савада и что-то тихо шептал Гокудера, но Сквало было не до них. Он смотрел на Занзаса и сам не знал, чего хочет больше — уебать его по морде немедленно за печаль в глазах или обнять и погладить по голове, вот прямо как Гокудера своего драгоценного Десятого.

— Раз валим, значит, валим, — буркнул он вместо всего этого, высвободился и пошел к проходу в стене, где уже нетерпеливо переступал с ноги на ногу Ямамото.

Шли опять молча, в сопровождении не слишком музыкальных всхлипов Савады. В целом, Сквало его понимал и даже мог бы, пожалуй, посочувствовать, если бы не ноющий укус на плече. Еще меч совсем разболтался после боя, пришлось отвязать и взять в правую руку. Вроде никого на горизонте не было, но, на всякий случай, неплохо оставаться наготове.

— Слышь, Сквало, — поравнялся с ним Ямамото, — я-то думал, ты с перепою за меч схватился, решил, совсем у тебя крыша поехала. А теперь думаю, что первый раз в жизни был настолько идиотом. Круто дерешься.

— Ну спасибо, — проворчал Сквало, — всю жизнь мечтал, чтобы ты меня похвалил.

— Значит, мечта сбылась, — без тени иронии ответил Ямамото, одобрительно хлопнул по плечу и ускорил шаг — разговор был окончен. Сквало едва удержался, чтобы не долбануть долбоеба мечом по башке плашмя.

Вскоре впереди замаячил просвет, и уже через несколько минут Сквало щурился от яркого солнечного света. На этой стороне даже погода была другой — теплой.

— Идем, — Занзас, не останавливаясь, свернул на едва заметную тропинку. — Здесь ручей неподалеку, там устроим привал. Тебе помочь? — обратился он к Саваде, и Сквало заметил, что тот еле переставляет ноги, почти повиснув на Гокудере.

— Я схожу с ума, — мрачно сказал Савада. — Кольцо. Чем ближе мы подходим, тем громче оно говорит со мной. Еще немного — и я, кажется, вцеплюсь кому-нибудь в глотку. Или сдохну нахрен.

Сквало чуть не присвистнул — если уже Савада ругаться начал, значит, и впрямь дело — труба.

— Сам справлюсь, — огрызнулся Гокудера, — веди уже к ручью, чего застрял посреди дороги?

Занзас промолчал, и Сквало не стал вмешиваться, хотя хорошего подзатыльника Гокудера, по его мнению, заслуживал. Ну да хрен с ними со всеми, тем более, скоро можно будет немного расслабиться, напиться, ополоснуться и отдохнуть. От усталости ноги подкашивались не хуже, чем у Савады, только не так драматично. Хотя, может, и правда кольцо Вонголы — непосильная ноша. «Вот и отдали бы Вонголу Занзасу, как положено, — не удержался и подумал Сквало, — он бы точно справился, а не таскался по всяким колдоебинам, пытаясь уничтожить кольцо».

Вскоре Сквало уже с наслаждением сбрасывал с себя сапоги и стаскивал рубашку, примериваясь, как бы получше нырнуть в ручей, воды в котором было хорошо если по щиколотку. Снимать штаны и садиться в воду точно не хотелось, так что он просто ополоснулся и обернулся.

Никто не торопился к нему присоединиться. Ямамото растянулся на траве и, похоже, спал. Савада лежал, устроившись головой на коленях Гокудеры и уткнувшись лицом ему в живот. А Гокудера мерно раскачивался, губы у него шевелились так, будто он пел, и, судя по его лицу, это была самая мрачная колыбельная в мире.

@темы: юмор\стеб, Cherry band

---

10051 team: юмор/стеб

[10051 team]

Название: Тыж инженер
Команда:  10051 team
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Бьякуран|Шоичи
Размер: 1019 слов
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: все принадлежит Амано
Саммари: будни технического отдела

Бойся услышать от босса: “Мне скучно”
корпоративная мудрость Миллефиоре

— Шо-чан, у меня есть для тебя важное поручение, — не утруждая себя стуком, Бьякуран ворвался в кабинет.

Взгляд его горел нездоровым энтузиазмом, так что Шоичи предпочел сделать вид, что ему не интересно, не страшно и не нужно. Ничего. И слушать он не будет.

— Официально, пожалуйста, — отозвался он, продолжая складывать распечатки в стопку.

Официальное поручение оформлялось долго и нудно, передавалось секретарю и еще пару дней блуждало в недрах организации, прежде чем попасть к Шоичи на стол, а это значило, что оставалось время подготовиться хотя бы морально. Или что Бьякурану наскучит составлять длинные точные формулировки раньше, и он либо, для разнообразия, сделает все сам, либо оставит очередную гениальную идею в покое.

Но на этот раз удача была далеко не на стороне Шоичи.

— На бюрократию нет времени, — отмахнулся Бьякуран и, игнорируя недовольный взгляд, решительно обогнул захламленный письменный стол, развернул кресло и пристально уставился на невольно сжавшегося Шоичи.

Нет времени объяснять. Девиз Бьякурана Джессо.

Капитуляция без попыток сопротивления била по самолюбию, но лучше быстро получивший свое и успокоившийся Бьякуран, чем он же, вынужденный сублимировать. По крайней мере, это будет не так разрушительно.

Глубоко вдохнув, Шоичи зажмурился и отдался на волю судьбы, постаравшись расслабиться.

Бьякуран уселся на край стола, удивленно посмотрел на замершего товарища, пожал плечами и звучно чмокнул того в нос.

— Шо-чану надо в отпуск, — сообщил Бьякуран доверительно, вновь полностью завладев вниманием Шоичи, — но это потом. А сейчас мне очень нужна твоя помощь.

— Вы хотите захватить мир? — предположил Шоичи, успокоившись и взяв себя в руки.

— Лучше! — Бьякуран лучился счастьем и самодовольством. — Я хочу, чтобы у нас был сайт.

Что-то в картине мира резко сдвинулось относительно главной оси.

— Сайт? — на всякий случай переспросил Шоичи.

Бьякуран с энтузиазмом кивнул.

План его, разумеется, был прост, как все гениальное: не могла же такая крупная организация, как Миллефиоре, продолжать обходиться готовыми программными решениями для координации отделов. Нет, им однозначно требовался индивидуальный продукт, удовлетворяющий нуждам активно развивающейся мафиозной семьи. И с приличным дизайном, чтобы никакого тяжелого растра. С возможностью удаленного доступа, почтовым сервером, несколькими уровнями защиты, и да, Шо-чан, там еще обязательно должен быть сайт.

С отдельной страничкой для заинтересованных в сотрудничестве.

Бьякуран перечислял требования, загибая пальцы, и выглядел безмерно довольным собой, миром и тем, что всегда есть тот, на кого можно свалить реализацию столь прекрасной идеи.

С каждым его словом Шоичи чувствовал, что совсем скоро потеряет всякое самообладание и проявит свою темную сторону намного раньше, чем было запланировано. Бьякуран тем временем вещал о том, что, разумеется, и сам бы с радостью взялся за такой интересный проект, но, как на зло, нет ни сил, ни времени.

“Ни совести”, — обреченно подумал Шоичи.

— Ну, я рассчитываю на тебя, Шо-чан, — завершил Бьякуран свою пламенную речь и, пока товарищ не успел опомниться, покинул кабинет так быстро, как будто его и вовсе не было.

Увы, надежда на то, что весь недавний монолог был ничем иным, как дурным сном, не оправдалась: уже через пару минут на почту пришло письмо с подробным описанием желаемого программного продукта.

“Верю в тебя, Шо-чан, ты ж инженер!”, — гласила приписка, вызвавшая зубовный скрежет.

— Вот именно, я инженер, а не программист! — поделился Шоичи с монитором и, вздохнув, открыл туториал по верстке сайтов - надо же было с чего-то начинать.

Уже через пару часов он понял, что несколько переоценил свои силы. Ненормированный рабочий день перерос уже в день следующий, а ява скрипт никак не поддавался в полной мере, флэш не воспроизводился, а страница отказывалась отображаться идентично хотя бы в двух браузерах.

В какой-то момент Шоичи вынужден был признать, что окончательно упал духом: все его навыки, все незаурядные способности оказались бессмысленны в сфере веб-программирования. Намного проще было разработать боевого робота, сконструировать его из подручных материалов и отправить устраивать переворот в Миллефиоре, чтобы никогда больше не сталкиваться с подобными поручениями высокого начальства.

Идея пришла неожиданно, но в этот момент Шоичи почувствовал себя самым счастливым человеком во всем офисе. Робототехника! Создание искусственного интеллекта, разработка подходящего алгоритма, это намного проще, чем писать страницы самостоятельно.

Сделав себе кофе, Шоичи с новыми силами принялся за работу. За окном светало.


Время давно перевалило за полдень, когда Бьякуран решил наконец проверить, как обстоят дела с его последним поручением. Но по телефону никто не ответил, а веб-камера не включилась автоматически при видеовызове. Экран оставался безлик и черен, Бьякуран начинал волноваться. Перепробовав все способы проверить самочувствие Шоичи, не покидая собственного кабинета, он все-таки заглянул для очистки совести на фейсбук - а вдруг удастся подловить товарища на игре в какие-нибудь шарики. Убедившись, что мечтам не суждено сбыться, Бьякуран направился к лифту, чтобы выяснить, что же произошло.

На этаже технического отдела царила удивительная для этого времени суток тишина. Разработчики, тестировщики, наладчики - все сидели на своих местах, процесс шел, разработка механизма базы Мелоне шла полным ходом, но все это сопровождалось лишь стуком клавиш и кликаньем мышек. Ни музыки, ни разговоров, ни прочих сторонних звуков. Казалось, даже пузыри воздуха в бойлере поднимались беззвучно.

Нехорошее предчувствие холодом коснулось позвоночника. Бьякуран прибавил шаг.

Перед дверью в кабинет Шоичи он замер на несколько мгновений, прислушался и уже хотел было повернуть дверную ручку, когда та развалилась у него в руках, оплавленная с другой стороны пламенем. Пламенем Солнца.

— Ирие-сама просил не мешать, — в какой момент рядом возникла одна из Червелло, Бьякуран не заметил.

Он давно уже смирился с тем, что эти девушки, похожие как пешки на шахматной доске, просачивались куда угодно, неотступно следовали за Шоичи и прекрасно обходились без электронных пропусков, имен и оформления по трудовому кодексу.

Отмахнувшись от нее, Бьякуран все-таки вошел и застыл, оценив масштабы просьбы.

Следы копоти поднимались до самого потолка, лишь немного не достигая пожарной сигнализации, обугленный ковер находился в еще более плачевном состоянии, зияя выжженными дырами. Пол усеивали покрытые строчками кода листы бумаги.

Посреди всего этого за столом, уронив голову на скрещенные руки, спал сам хозяин кабинета. На экране включенного монитора бежали все те же строки кода.

При приближении Бьякурана ожила веб-камера. Сфокусировалась на его лице, распознавая, после чего поверх кода появилось сообщение: “С радостью выслушаю все ваши гениальные идеи”.

— Правда? — заинтересованный, Бьякуран придвинулся ближе, подтягивая к себе клавиатуру.

“Правда”, — моментально откликнулся компьютер.

— Прекрасно, — широко улыбнувшись, Бьякуран поудобнее устроил Шоичи в кресле, укрыл его, чтобы не простудился, своей курткой, и жестом пианиста положил руки на клавиатуру. — Приступим.

Шел второй ненормированный рабочий день, искусственный интеллект работал как часы.

Ирие Шоичи крепко спал.

<div align="center" ><a href="http://rebornbattle.diary.ru/?tag=5239944"><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/2/4/2/1242585/82353955.png"></a></div>

@темы: юмор\стеб, 10051 team

---

SD-team: юмор/стеб

[SD-team]

Название: Темная сторона Ромарио
Команда:  SD-team
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Сквало/Дино
Размер: мини (3775 слов)
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Все принадлежит Амано
Саммари: Однажды Сквало обнаружил, что в его жизни стало слишком много Ромарио
Предупреждения: Скандалы-интриги-расследования

В общем и целом все шло как всегда, и Сквало был вполне доволен жизнью. До тех пор, пока однажды не осознал, что в этой самой его жизни стало слишком много Ромарио. Осознание пришло внезапно ранним утром, когда Сквало открыл глаза от умопомрачительного запаха свежесваренного кофе.
— Добро утро, синьор Сквало, вам с молоком? — любезно поинтересовался Ромарио, с готовностью вооружившись молочником.
Сквало резко сел на кровати. Обои и обстановка были знакомыми, а значит, он в Варии, тем более что на прикроватном столике валялся журнал, конфискованный во время последнего задания у Луссурии, рядом обнаружилась опасная бритва — конфискованная тогда же у психа. И Ромарио, которого Сквало ни у кого не конфисковывал.
— Может, добавить палочку ванили? — невозмутимо предложил Ромарио. Взгляд его был кристально чист и честен, как будто ситуация была более чем среднестатистическая. — Ваша форма валялась под кроватью и помялась, я погладил ее и повесил на спинку стула.
Сквало проследил за его взглядом, увидел форму и медленно кивнул.
— Какого хрена ты тут делаешь? — хрипло спросил он.
— Готовлю кофе, — сказал Ромарио мягко, как для слабоумного.
Действительно, почему бы и нет.
— Кстати, синьор Сквало, разбудите босса, — попросил Ромарио. — Кофе остынет, а он любит горячий.
Кажется, все вставало на свои места. Вчера вечером они с Каваллоне завалились к нему в комнату с бутылочкой шато, потом листали журнал Луссурии и ржали, потом…
Сквало завозился на кровати. В коконе из простыней действительно обнаружился Каваллоне. Он зарылся лицом в подушку и сопел, как младенец. Длинная челка, падавшая на его лицо, вздрагивала от тихого дыхания, а светлые волосы мягко золотились на солнце.
Что за бабская херня лезет в голову. Сквало решил избавиться от журнала Луссурии как можно скорее — сразу же, как только разберется с происходящим. Он решительно стянул с Каваллоне простыню, но тот лишь поморщился и продолжил с чистой совестью дрыхнуть, подставив утренним лучам голую задницу.
На его спине красовался огромный синяк.
Ладно, засос.
Ладно, пять.
Сквало выругался, оглянувшись на Ромарио, быстро накинул простынь обратно на Каваллоне и пробормотал:
— Мы просто заснули рядом!
Ромарио понимающе кивнул. Возмутительно понимающе.
Сквало чертыхнулся — какого хрена он вообще оправдывается! — и грубо толкнул Каваллоне в плечо.
— Вставай, спящая красавица.
Каваллоне шумно потянул носом воздух и медленно открыл глаза. Взгляд его спросонья был темный и жаркий. Сквало сглотнул.
— Вот пьянь! — нарочито громко и сердито проворчал он.
— Который час? — Каваллоне лениво потянулся и, заметив Ромарио, просиял: — Кофе! Полжизни бы отдал за кофе! Ромарио, ты просто мой спаситель.
Похоже, Каваллоне происходящее тоже ничуть не смущало.
А вот Занзаса определенно смутит.
— Открывай, тупая Акула! — заорал он под дверью, а Сквало почувствовал, что холодеет изнутри. Только чертова босса ему здесь не хватало.
К тому времени, как раздался щелчок взведенного курка, Сквало успел лишь наспех натянуть футболку и в два прыжка оказаться у порога.
— Какого хера орешь в такую рань?! — проорал он, распахивая дверь.
Занзас опустил пистолет и с интересом заглянул ему за плечо. Ромарио приветливо помахал ему рукой.
— Занят, значит, — осклабился Занзас. — Подарю тебе голубое покрывало для любовного ложа.
— Да пошел ты! — огрызнулся Сквало. — Пони просто заехал посоветоваться по семейному вопросу! Вон и Ромарио с собой притащил. А потом наебнулся и разбил лоб, пришлось уложить в кровать. Да, так и было.
— Я вижу, — босс расплылся в сальной улыбке, и у Сквало засосало под ложечкой, как от голода. Да какого хрена он постоянно оправдывается?!
— Хотел узнать, где, твою мать, новая закупка бекона, которая должна была прийти вчера, но пойду лучше дам пинка Луссурии. Не смею мешать такому занятому мусору. Главное, трусы не забудь надеть, а то Каваллоне подумает, что ты хочешь его поиметь.
Занзас развернулся и, хохотнув, неспешно пошел по коридору в сторону комнаты Луссурии, а Сквало еще несколько секунд стоял, не шевелясь, и чувствовал, что вот-вот провалится под землю.
— Синьор Сквало, выбирайте, какие вам больше нравятся? — деловито спросил его Ромарио, когда Сквало наконец обернулся. В руках он держал три пары трусов: белые, серые и кружевные черные стринги — подарок Луссурии на Рождество.
А Сквало-то думал, что, вышвырнув их в окно, он больше никогда их не увидит.
— У вас не так давно случайно выпало из окна, — отчитался Ромарио. Он был чрезвычайно горд собой.
— Заткнись, — предупредительно рыкнул Сквало Каваллоне, который заржал и явно собирался что-то сказать.
— Положи. На. Место. Все, кроме этой педерастии, это забери с собой, — сказал он Ромарио.
— А теперь пошли вон отсюда, оба! — заорал он так, что стакан, который стоял на письменном столе, треснул с надрывным хрустом.

Путем нехитрых вычислений Сквало пришел к выводу, что в его жизни стало слишком много не только Ромарио. В его жизни стало слишком много Каваллоне — но это было так естественно, что Сквало и не заметил. А знал ведь, всегда знал, что улыбчивая рожа и вкрадчивый голос Каваллоне до добра не доведут. И не довели: Каваллоне усыпил-таки его бдительность и просто влился в его реальность, как будто всегда там был. А теперь явно считал, что так и надо.
Сквало по глазам видел, что считал — очень уж удивленно он таращился, когда Сквало вместе с простыней заталкивал его в машину.
Кажется, он так и не надел трусы, выбегая из особняка, но какая к черту уже разница.
Если так подумать, то Сквало присутствие в его жизни Каваллоне не особенно напрягало, даже наоборот. Но Ромарио, устроивший в варийском особняке филиал пансионата для Каваллоне, Сквало не устраивал.
— И чтоб ноги твоей здесь больше не было, — рявкнул он, хлопнув дверцей машины. — И его, — он ткнул пальцем в пассажирское сидение рядом с водителем, где сидел Ромарио. — Особенно его!
— Сквало!.. — начал Каваллоне, выпутавшись из простыни, но Сквало уже развернулся и быстро шагал к особняку.
Он не потерпит посягательств на свою территорию.

— Сладкий, нельзя быть таким жестоким. Твой белокурый Аполлон явно не находит себе места, — укоризненно сказал Луссурия вечером, утопая в большом кожаном кресле в обнимку с очередным журналом.
Сквало подумал, что проще найти и сжечь журнальную фабрику, чем отбирать по одному.
— У тебя телефон вторую неделю надрывается, — не унимался Луссурия. — А если он решит свести счеты с жизнью от неразделенной любви?
— Еще одно слово… — тихо сказал Сквало, и Луссурия мгновенно вспомнил про неотложные дела и испарился из офицерской гостиной.
— Я тебе сейчас башку этим телефоном пробью, если он не заткнется, — сказал Занзас.
Сквало поморщился, но все-таки взял телефон. Каваллоне отличался завидным упорством: он ежедневно звонил, слал сообщения с вопросами, как дела и не нужна ли ему помощь, засрал всю почту Сквало е-мейлами и однажды даже отправил почтового голубя.
Спасибо, что не сову.
Сквало показал голубю Ало, и тот мудро решил, что его хозяин обойдется без ответа.
Занзас демонстративно начал подниматься с кресла, и Сквало, предусмотрительно выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, вздохнул и все-таки взял трубку.
Сейчас начнется.
— Сквало! А я думал, ты от меня скрываешься! — радостно засмеялся Каваллоне.
— Что надо? — грубо спросил Сквало. — Что, у тебя есть очередная бутылочка коллекционного вина и ты не прочь наведаться в гости? Или хочешь обкатать новую тачку? Или срочно нуждаешься в совете? Хватит слать мне свои письма. И звонить. Даже не думай. Ни о чем.
На другой стороне провода печально замолчали. Сквало готов был поклясться, что Каваллоне обиженно поджал губы, и тут же мысленно обругал себя за то, что знает, как Каваллоне ведет себя в подобных ситуациях.
— Я так и знал, — скорбно произнес Каваллоне. — Ромарио…
Сказал он это зря: Сквало понесло.
— У меня твой Ромарио уже в печенках сидит! Ладно, когда он ошивается на кухне, в гараже или в офицерской гостиной. Ладно, когда он чуть ли слюнявчики тебе не завязывает, если ты решаешь пожрать. Но какого хрена он делал в моей комнате?.. Может, он еще и свечку держал всегда, когда мы трахались, просто я не замечал? Короче, Каваллоне, все, просрал ты свое счастье. Ариведерчи.
В трубке раздалось сосредоточенное глубокое дыхание. Каваллоне слишком хорошо знал Сквало — и это бесило, бесило! — и дал ему проораться, чтобы спокойно договорить свою мысль.
— Об этом я и хотел с тобой поговорить, Сквало. Мне кажется, Ромарио хочет меня убить.
Сквало открыл было рот для ответа, но тут же закрыл. Снова открыл и снова закрыл.
— Повтори, — наконец хрипло выдохнул он.
— Я стал замечать, — помолчав, неохотно продолжил Каваллоне, — что он всегда рядом. Когда я просыпаюсь, он рядом. Когда я иду в душ, он рядом. Я даже подрочить не могу, потому что он всегда рядом, готов подать чистые салфетки. А в последнее время я стал замечать странности в его поведении. Он постоянно говорит с кем-то по телефону, а как только я подхожу ближе, бросает трубку. Вчера я спросил, с кем он разговаривал, и он сказал, что с сыном внучатого племянника его покойной тетушки. Но у внучатого племянника его покойной тетушки дочь! Мила-Роза, шестнадцать лет, мечтает стать художницей, обручена с правнуком двоюродного дедушки по материнской линии Винченцо, моего секретаря. Мне ли не знать.
Сквало фыркнул: действительно, Каваллоне знал всю родню своей Семьи вплоть до десятого колена и регулярно рассылал каждому подарки по праздникам. Со стороны Ромарио было очень глупо так проколоться.
— Понимаешь, он меня обманул, — продолжал Каваллоне. — Но и это еще не все! Вчера я увидел, как он добавляет что-то в мой кофе. А потом полночи я не мог заснуть!
— Может, потому, что нехрен пить кофе на ночь? — поинтересовался Сквало, но Каваллоне запротестовал:
— Нет, я всегда так делаю! А еще мне было дурно, но не слишком, я мало выпил. А вчера я сел за руль и обнаружил, что тормоза неисправны. Спасибо Марио, который вырастил такую чудесную живую изгородь, в нее я и въехал. А еще…
— Понял, — перебил его Сквало. — Сейчас приеду.

— Мне больно и грустно от таких мыслей, — сетовал Каваллоне, опершись на стол локтями и уронив голову на руки. — Ведь Ромарио практически вырастил меня! С одной стороны, как я могу допустить даже мысль о том, что он что-то задумал. С другой — он действительно ведет себя странно, слишком странно!
— Да уж, еще более странно, чем обычно, — хмыкнул Сквало, глядя в окно. Оттуда Ромарио был виден как на ладони: он оживленно что-то обсуждал с садовником, который восстанавливал изуродованную изгородь. — Зачем ему может понадобиться тебя убивать?
— Может, я излишне мнителен и он не собирается меня убивать, но, клянусь Мадонной, еще немного — и я сойду с ума. А может, он сошел с ума? Или все-таки я.
— Пробовал с ним поговорить? — Сквало заранее знал ответ, но как настоящий профессионал своего дела он обязан был уточнить все детали.
— Пробовал, — хмуро сказал Каваллоне. — Он принес градусник, тонометр, аспирин, грелку для ног и предложил вызвать врача.
Сквало было заржал, но, посмотрев на Каваллоне, осекся. Тот выглядел абсолютно растерянным, а на лице его появилось какое-то детское выражение абсолютного страдания.
— Спасибо, что выслушал. Я был растерян и не знал, к кому обратиться, а ближе тебя у меня… кхм… никого нет. Приезжать, конечно, было не обязательно, ведь у тебя столько дел.
Сраный комедиант.
Сквало отвернулся от окна и, подойдя к дивану, на котором сидел Каваллоне, уселся рядом, намеренно ткнув его локтем в бок.
— У тебя столько дел, — передразнил Сквало. — Кому ты врешь? Поди, чуть в штаны уже не наделал от страха, маленький босс Каваллоне. Какого хрена раньше не позвонил?
Каваллоне деликатно промолчал.
— Хочу выпить, — перевел он тему и потянулся за графином, который стоял на низком столике. — Будешь?
— Жить надоело? — рявкнул Сквало. — Берешь только закупоренные бутылки. И внимательно смотришь, чтобы на пробках не было прокола. А вообще буду. Тащи давай, я сам проверю.
Каваллоне отличался отменным вкусом к выпивке — во всяком случае умел угадывать, что понравится Сквало. И коллекционное ледяное вино, которое он выудил из своих закромов, не подкачало.
Даром что ледяное — в жар бросило мгновенно. И похоже, не только Сквало.
Он скосил глаза на Каваллоне и чуть не дал ему по морде: поганец откровенно провоцировал, поминутно облизывая пересыхающие губы и блуждая по комнате поплывшим тяжелым взглядом. На Сквало он старательно не смотрел — и этим еще больше напрашивался на затрещину.
А ведь Сквало собирался пропустить всего пару стаканчиков, а потом направиться к Ромарио и вытрясти из него признание и, если потребуется, душу.
К концу третьей бутылки от румянца Каваллоне вот-вот должен был загореться воздух, а Сквало решил, что допрос Ромарио подождет до завтра.
Ему ведь еще свечку держать.
Только когда Каваллоне выгнулся в оргазме, царапая простыни и спинку кровати, Сквало понял, что ради этих стонов он готов вытерпеть даже Ромарио, лежащего с ними под одним одеялом.

— Синьор Сквало! — расплылся Ромарио в счастливой улыбке и, когда Сквало схватил его за горло, еще несколько мгновений продолжал улыбаться по инерции. Потом его брови удивленно поползли вверх, а он захрипел и задергался. Сквало немного ослабил хватку.
— А теперь отвечай. С кем ты только что говорил по телефону? — потребовал Сквало.
— Я… Зачем вам? Кха!.. С мужем приемной дочери сводной сестры тестя Марии, нашей горничной, — прохрипел Ромарио. — Ему срочно потребовался совет по поводу выбора подрядчиков для…
— Молчать! — рявкнул Сквало. Еще на третьем слове он понял, насколько облажался: вычленить из этого бессмысленного бормотания истину мог только Каваллоне, которого Сквало предусмотрительно запер в его же спальне.
— Что ты подсыпал пони в кофе три дня назад?
— Это был сахар! Босс любит сладкий кофе. Синьор Сквало, неужели вы думаете, что я!...— Ромарио определенно был возмущен до глубины души. Сквало показалось, что в уголках его глаз сверкнули слезы. Вот ублюдок.
— Допустим. Кто испортил тормоза на машине Каваллоне?
— Это был несчастный случай! Я сам чуть не поседел, клянусь! — Ромарио тряхнул седой головой. — Машина была неисправна и дожидалась ремонта, Горацио как раз планировал заняться ей после обеда, а босс не знал… Я качал босса на руках, когда он был еще младенцем! — надрывно крикнул он, и Сквало разжал пальцы.
Ромарио явно чего-то недоговаривал, но Сквало решил остановиться.
Отказ от чистосердечного признания развязывает ему руки.

Каваллоне будто читал его мысли.
— Сквало, прошу тебя, не делай глупостей, — бросился он к нему с порога. — И больше меня не запирай, — добавил он с укором.
— Тебя запирай-не запирай, ты найдешь, где убиться, — отмахнулся Сквало, глядя на расплывающийся под левым глазом Каваллоне синяк. Еще один был на шее.
Ладно, вторым был засос.
— Подскользнулся в душе, — легко улыбнулся Каваллоне и вдруг посерьезнел: — Я все время думал. Просто не могу поверить! И как только я мог начать подозревать Ромарио! Наверное, я ошибся, никогда себе этого не прощу. Он ведь…
— Младенцем качал тебя на руках, — закончил за него Сквало. — И Тимотео Занзаса качал, старый мудак, а потом раз — и ледяной курорт на восемь лет.
— Мне не приходило в голову свергнуть Ромарио с его поста, — огрызнулся Каваллоне, но Сквало злобно оглянулся, и он замолчал.
Его убитый вид действовал на нервы. Еще сильнее на нервы действовала расстегнутая рубашка, сползшая на плечо.
Какого хрена, он что, подросток со спермотоксикозом — думал Сквало, наваливаясь на Каваллоне и подминая его под себя.
— Не ной, разберемся, — пообещал Сквало, прикусывая его за ухо, и Каваллоне сразу успокоился и задышал глубоко и рвано.
В этот раз он стонал еще слаще и громче — и как только весь особняк не сбежался посмотреть, кто убивает босса. Сквало понравилось, и, кажется, проваливаясь в душную оргазменную темноту, он обещал Каваллоне не убивать Ромарио.
Сукин сын.

В кухню он заходить не собирался, просто, направляясь в офицерскую гостиную, увидел приоткрытую дверь и решил заглянуть. Чутье, как всегда, не подвело, но Сквало уже не знал, хорошо это или плохо. Ромарио стоял к нему спиной и внимательно изучал подставку для ножей. Вытащив самый большой, он проверил пальцем, насколько он острый, а потом, насвистывая, спрятал его в рукав.
Вот ублюдок.
Сквало шумно выдохнул, и Ромарио обернулся.
— Синьор Сквало! — как ни в чем не бывало улыбнулся он. — Как спалось?
Зубы, значит, заговаривает.
— Зачем тебе нож? — без обиняков спросил Сквало.
Ромарио заметно побледнел, но всего на мгновение — а потом справился с собой и улыбнулся еще шире.
— Это для роз. Вы, я думаю, уже наслышаны о печальной участи живой изгороди? Бедняга Марио вложил в нее столько сил, а теперь пытается вернуть ей первоначальный вид, я хотел ему помочь.
— Я видел у Марио восемь пар садовых ножниц, — процедил Сквало. — Думаю, даже самые тупые удобнее ножа.
— Смотря для чего, — идиотски хохотнул Ромарио и тем самым размашисто расписался в своем смертном приговоре.
Каваллоне переживет.
А может, и нет — в тот самый момент, как Сквало схватил Ромарио за грудки, планируя вырезать ему сердце этим самым ножом, из коридора раздался дикий грохот и звон разбитого стекла, а следом — испуганный вой служанки.
С Ромарио в коридор они выскочили почти одновременно — ублюдок успел извернуться и оказаться на пороге долей секунды раньше. И долей секунды раньше увидеть труп своего босса.
Каваллоне лежал у подножия лестницы лицом вниз, неуклюже раскинув руки и ноги. На осколках большого зеркала, которое когда-то висело возле лестницы, яркими каплями блестела кровь. Слишком яркими.
— Босс! — заголосила горничная, кажется, Люсия. Впрочем, какая нахер разница. — Босс умер! О боже, босс, босс! На помощь!
Она упала на колени рядом с трупом Каваллоне и зарыдала, вытирая слезы передником:
— Я никогда не видела мертвых…
— И, надеюсь, не увидишь, — прохрипел труп и слабо пошевелился.
Ромарио подхватил горничную, упавшую в обморок, и отволок ее в сторону, а Сквало бросился поднимать Каваллоне. Тот был похож на кровавую зебру, но в целом выглядел неплохо для человека, только что прокатившегося по лестнице три пролета и влетевшего в зеркало.
— Похоже, я подвернул щиколотку, — пожаловался он и повис на Сквало.
— Под ноги смотреть не учили?! — заорал Сквало, не упуская Ромарио из поля зрения. Снова облажался: выбегая из кухни, он не обратил внимания, куда делся нож — вдруг он и сейчас в рукаве у ублюдка.
— Мне кажется… — пробормотал Каваллоне. — Кажется, там была натянута леска, я не заметил…
Вот и все, все улики на лицо. Сквало подался вперед, к Ромарио, но Каваллоне неожиданно сильно вцепился ему в руку.
— Не надо, — тихо сказал он.
— Твою мать, — выругался Сквало и, выудив из кармана телефон, набрал Луссурию и коротко бросил:
— Машину к Каваллоне. Быстро.
— Собирайся, поедем ко мне, — сказал он Каваллоне. — И ты поедешь один.
Ромарио хватило мозгов промолчать и только проводить их обеспокоенным — хорош актер! — взглядом.

Не то чтобы Занзас был особенно рад новому постояльцу — даже наоборот, он орал так, что у Сквало на полдня заложило уши, — но разбил всего четыре бутылки, а значит, Каваллоне мог остаться.
Маммон расщедрилась и выделила Каваллоне отдельную комнату, но Сквало предпочитал, чтобы тот спал у него.
Исключительно в целях безопасности.
В общем и целом все было как обычно, и Сквало в его новой жизни устраивало абсолютно все: и смятые простыни, и громкие стоны, и даже поза морской звезды, в которой имел обыкновение спать Каваллоне. Все как будто бы стало именно таким, каким должно было быть.
Сквало не устраивал только телефон Каваллоне.
Третий день тот надрывался пронзительными трелями на разные лады, и с каждым звонком Каваллоне становится мрачнее тучи.
— Отключи его к херам, — раздраженно сказал Сквало, вываливаясь из душа и усаживаясь на кровать.
— Не могу, — покачал головой Каваллоне. — Вдруг кому-то из Семьи потребуется моя помощь?
— Тогда поменяй номер.
— Ромарио все равно узнает, — снова возразил Каваллоне. — Причем в разы быстрее, чем я успею оповестить весь свой список контактов о смене номера.
Логично, черт возьми.
— Тогда поставь на виброзвонок! — рявкнул он и, повернувшись на шум у окна, чуть не заорал: во вспышках молнии фигура распластавшегося по оконной раме Ромарио выглядела зловещей и пугающей до усрачки.
— Ромарио! — заорал идиот Каваллоне и бросился к подоконнику. — Сквало, мы ведь на третьем этаже! Скорее открывай!
Промедли Сквало пару секунд — покачнувшийся Ромарио уже валялся бы на крыльце особняка со свернутой шеей, но, поддавшись панике Каваллоне, он не промедлил. Ромарио кубарем ввалился в комнату, продрогший и мокрый.
— Босс! — возопил он, как блудный сын, вернувшийся в отчий дом, в какой-нибудь мыльной опере.
— Ромарио! — не хуже него воскликнул Каваллоне и бросился в его объятья.
Сквало прикрыл глаза и устало вздохнул. Вот идиот.
— Босс, я скучал! Я места себе не находил! — почти рыдал Ромарио.
— Но мы ведь виделись каждый день, когда я приезжал в особняк заниматься делами! — вторил ему Каваллоне.
— Вы приезжали с синьором Сквало или с кем-нибудь из Варии, и меня не подпускали близко!
Сквало почувствовал, что от омерзения его сейчас разобьет паралич.
— А ну прекратили этот блядский цирк! — гаркнул он.
Две пары глаз уставились на него с восхищением и ужасом одновременно.
— Еще раз, — тихо начал Сквало, обращаясь к Ромарио, — еще раз я увижу тебя рядом с пони — оторву башку, понятно? И не думай сейчас выкинуть какую-нибудь шуточку.
— Я бы никогда! — запротестовал Ромарио, но быстро сник. Что-то решив для себя, он внезапно смахнул слезу, расправил плечи и деловито провозгласил:
— Я должен признаться!
Каваллоне пошатнулся и побледнел.
— Ромарио…
— Я никогда не пытался убить босса! Но если так нужно, я уйду, — и он круто развернулся, явно намереваясь вывалиться в окно.
— Ну уж нет, — удержал его Сквало. — Сказал «а» — говори «б». Что за сраный театр ты тут устроил? Каваллоне уже рыдает.
Ромарио вздохнул так тяжело, будто на его плечи упал весь груз этого мира и одновременно парочка Гола Мосок.
— Босс, простите, что заставил вас волноваться. Мне нет и не будет прощения. Но у вас с синьором Сквало вышла размолвка из-за меня, и я должен был это исправить! И пусть такой ценой, но у меня получилось…
Сквало не поверил своим ушам — даже разжал ладонь. Ромарио благодарно кивнул ему и замолчал, замерев в позе одинокого и всеми покинутого воина.
— То есть ты это нарочно?.. — осторожно уточнил Каваллоне.
Ромарио кивнул и снова залился слезами.
— Мила-Роза?..
— Да, я сознательно использовал несчастную малышку, а она так вас любит! С часами, которые вы подарили ей на прошлый день рождения, она не расстается до сих пор!
— Сахар?
— Это действительно был сахар, просто вы съели на ужин слишком много омаров, я так и знал, что будет несварение! Осталось лишь добавить немного театральности.
— Машина?..
— Босс, клянусь, Горацио просто не успел ее починить! Вы меня чуть до сердечного приступа не довели.
Происходящее больше походило на дикий фарс, но Сквало не вмешивался: наблюдать за Каваллоне стремительно бледнеющим, затем краснеющим, а затем зеленеющим, было чертовски любопытно.
— А как же нож, зеркало и лестница? — наконец почти жалобно спросил Каваллоне.
— Кухарка привела в особняк утром детей, ее свекровь заболела и не смогла остаться с ними. Они решили пошутить и натянули леску, сорванцы! Я не смог ее развязать и пошел на кухню за ножом. А когда пришел синьор Сквало, я спрятал нож в рукав, и он укрепил свою паранойю, а я не стал его разубеждать…
— Поговори еще, — рявкнул Сквало.
Помолчали.
— Босс, я умру за вас, — с чувством проговорил Ромарио.
— Я чуть с ума не сошел, — устало покачал головой Каваллоне, усаживаясь в кресло. — Все думал, и думал, и думал!..
— Это значит, — вдруг с надеждой спросил он, — что я могу вернуться в особняк?
Ромарио засиял так, что павлин Луссурии облез бы от зависти.
— Езжай куда хочешь, — разрешил Сквало. — Пока я сам не вышвырнул вас к чертовой матери через окно.
— Нет, ни в коем случае! — воскликнул Ромарио. — Оставайтесь здесь, прошу вас. Ваше счастье превыше всего, босс. Я обо всем распорядился, в особняке все под контролем. Только, — он замялся. — Не возражаете, если я выйду через дверь? Там довольно высоко.

Сквало лежал на спине и тупо таращился в потолок. Через сорок минут он уже мог выделить в узоре трещин на штукатурке гиппопотама, балерину и окорок.
Каваллоне вернулся неслышно, скользнул в кровать и прижался к нему горячим боком.
— Проводил? — не отрываясь от балерины, спросил Сквало.
— Проводил, — кивнул Каваллоне. — Луссурия распорядился постелить ему в гостевой комнате.
Сквало наконец отвел взгляд от потолка и повернулся к Каваллоне. Тот был непривычно весел — Сквало уже практически привык к кислой мине — и смотрел недвусмысленно: похоже, от пережитых волнений у него разыгрался аппетит.
— Не дай бог он еще раз принесет кофе в постель, — предупредил Сквало.
— Я с ним поговорил, — усмехнулся Каваллоне, нависая над ним и проводя дорожку поцелуев по его шее и груди. — Не принесет.

@темы: юмор\стеб, SD-team

---

Squalo x Yamamoto: юмор/стеб

[Squalo x Yamamoto]

Название: Годовщина
Команда:  Squalo x Yamamoto
Бета:  Squalo x Yamamoto и анонимный доброжелатель
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: TYL!Ямамото Такеши/TYL!Супербия Сквало
Размер: 2198 слов
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: R
Дисклеймер: все Амано
Саммари: Найти человека, который не только полюбит всем сердцем, но и пойдет с тобой и за тебя на любое сумасшествие, с кем легко упиться в ноль, нарушить кучу запретов, а наутро проснуться в одной постели и счастливо вздохнуть — бесценно. Для всего остального есть пушка.
Предупреждения: немного мата и стеба

Колокольчик противно звякнул, когда они вошли в аптеку. Сквало дальше входа не двинулся, подпер плечом стену, и его насмешливый взгляд колол затылок Ямамото оставшиеся несколько шагов до кассы. Это подстегивало, как и трезвеющая голова.

Стараясь не пошатываться и идти прямо, Ямамото приблизился к окошку. За ним скучал сонный продавец, мигом подобравшийся, как только Ямамото стукнул кулаком в пластмассовое стекло.

— Слушаю?

— Мне бы что-нибудь от головы.

— Есть «Момент» и «Нурофен».

— А от похмелья они помогают? — Ямамото зашарил в карманах пальто в поисках наличных. — Только катану не предлагайте, своя есть, — пошутил он и рассмеялся, вытаскивая и складывая на стойку леденцы, смятые чеки, пистолет, запасную обойму, ключи от квартиры, зажигалку Хаято — вечно они у него заканчиваются в неподходящий момент, а от прикуривания Пламенем приход такой, что потом Солнцем и Дождем откачивать приходится.

Услышав странное не то бормотание, не то икание, Ямамото поднял голову; бледное лицо продавца подергивалось, а рука машинально пыталась нащупать что-то под стойкой.

— Так мне воспользоваться катаной? — дружелюбно улыбнулся Ямамото. Шутка казалась ему удачной.

— Давай меч одолжу. Для друга ничего не жалко! — хохотнул за спиной Сквало. Ямамото отмахнулся от него и с радостным восклицанием выудил скомканные десять евро и кредитную карточку.

— Как лучше? Наличкой или кредиткой? — спросил Ямамото, опасно покачнувшись и заваливаясь вперед. Пистолет соскользнул, и он поймал его, когда тот собирался рухнуть куда-то за стойку.

Продавец — Ямамото рассмотрел на бейджике имя «Паоло» — подскочил, выронив коробочку с таблетками.

— Не убивайте меня! — почему-то заорал он. — В кассе почти ничего нет, час назад заведующий забрал все деньги!

— Сквало, чего это он? И ты что ржешь? Синьор, я не собираюсь вас убивать, честное слово!

— А пистолет тогда зачем на него наставил? — Сквало насмешливо подмигнул Ямамото и улыбнулся шире.

Ямамото было нахмурился, но тут же отвлекся и залюбовался тем, как в светлых волосах и на темном кашемировом пальто Сквало блестит уличная морось.

Прав был Гокудера, все-таки он непроходимый романтик. Но пить совершенно не умеет.

Ямамото поморщился. Напивался он быстро, но и трезвел — тоже, Дождь делал свое дело. Только Пламя не избавляло от похмелья.

— Извините, я просто… Дайте таблеток, — серьезно закончил Ямамото и наставил пистолет на продавца, целясь в грудь. Гудящая голова требовала быстрых действий, а Паоло все трясся от страха и заветных пилюль не отдавал. Терять было уже нечего — камеру Ямамото заметил сразу, как вошел.

— Через часок, когда жирные боровы за пультом прикончат свои пончики и соизволят ответить на звонок заикающегося аптекаря, нас попытаются взять за незаконное ношение оружия и размахивание заряженной пушкой под носом у мирного горожанина, — словно прочитав его мысли, хладнокровно проговорил Сквало. — Хулиганство, ай-яй-яй. А пока, мусор, — Сквало перевел взгляд на трясущегося продавца, — ты там пошевеливайся давай. У этого парня скоро закончится терпение, и одним свежим трупом в городе станет больше.

Паоло выдавил из себя полузадушенный писк, дрожащей рукой впихнул коробочку с лекарством в ладонь Ямамото.

— Возьмите, пожалуйста, деньги, — он вновь вежливо улыбнулся.

— И сдачу забрать не забудь!

Паоло перекрестился и, бормоча молитву, быстро обслужил; Ямамото аж восхитился — руки у того тряслись, как у припадочного.

Потом тщательно и методично распихал все, что сложил на стойку, по карманам, чтобы не промахнуться, как это вышло с ключами от машины. Наверное, выронил их во время прогулки по набережной, они со Сквало обыскались, но так и не нашли. Теперь придется на автобусе возвращаться.

— Спасибо, — сказал Ямамото. И вдруг понял, что все это время, кроме первого заданного вопроса, говорил на японском. Паоло закатил глаза и завалился на спину.

— Эй, синьор, вы не ушиблись? — Ямамото попытался заглянуть за стойку.

— Да живой он, просто впечатлительный малый попался, — Сквало лениво махнул рукой. — Пошли уже, страшный якудза.

Ямамото вздохнул, развернулся и помахал в камеру.

— Теперь те, кто будут смотреть эту запись, тоже обделаются, — хмыкнул Сквало, изрядно озадачив, и толкнул входную дверь.

Вывалившись на улицу, Ямамото глотнул сырого воздуха и кисло улыбнулся:

— Воды нет.

— Тут через пятьдесят метров бар. Пошли, воду тебе, болезному, бесплатно нальют.

— Какие милые люди, — воодушевился Ямамото. Сквало остановился, смерил его цепким взглядом и качнул головой:

— Я схожу, а ты снаружи постоишь.

— Это почему?

— Вид у тебя подозрительный.

Ямамото растерянно оглядел себя: начищенные туфли от Версаче, отглаженные брюки, новое пальто и шарф. Он даже перчатки купил, чтобы выглядеть солиднее рядом со Сквало!

— У тебя на лице написано, что еще немного, и ты кого-нибудь прикончишь, — Сквало похлопал его по плечу и снисходительно улыбнулся. — Но не расстраивайся, носовых платков у меня с собой нет. Мне ты и таким нравишься, паца-ан.

Сквало откровенно насмехался над ним. И только заржал, когда Ямамото поддал ему коленом под зад.


Они присели на автобусной остановке. Ямамото выдавил сразу две таблетки из блистера, запил прямо из горлышка бутылки. Странный вечер выдался.

Начинался он со вполне приличного ужина: палтус с корочкой сыра и зеленью дразнил ноздри, белое вино в бокалах искрилось в приглушенном освещении ресторана, ненавязчивая музыка плыла по залу.

Спокойный, чуть насмешливый Сквало напротив, такой красивый и непривычный в галстуке-бабочке и в черных подтяжках под дорогим пиджаком, со взглядом, который раздевал и резал на живую.

И, может быть, Ямамото решился бы пригласить его на танец — здешний хозяин был их хорошим знакомым и должником, так что и не такое бы проглотил, — если бы девушка за соседним столиком не подавилась рыбной косточкой, а ее спутника от ужаса не стошнило.

Ужин был испорчен суетой. Аппетит у Ямамото не пропадал и при виде вывороченных кишок. Зря он, что ли, столько лет потрошил рыбу в ресторане отца? Но праздничный настрой исчез. В итоге в ресторане они пробыли совсем недолго, почти сразу отправились в гостиницу, в специально снятый номер.

В квартире Ямамото отсыпался бедолага Хаято, спасаясь от роли няньки своих племянников, очень славных ребятишек. Ямамото не понимал, почему Хаято прячется от них по чужим адресам и ругается на чем свет стоит, правда он и на Ламбо сердился, не забывая при этом заботиться о нем и опекать. Но друга было жаль: Бьянки приехала в гости в Вонголу со всем семейством и, судя по всему, надолго.

В середине прелюдии, когда оба уже содрали друг с друга одежду, и Сквало с хищной улыбкой оседлал Ямамото, в номер ворвалась военная полиция. Чертова облава, искали каких-то преступников. Судя по переговорам по рации, накрыли весь этаж, только перепутали их номер и соседний.

Ямамото посмеялся бы над комичностью ситуации, если бы не каменный стояк и болезненное желание, копившееся несколько месяцев, в которые они не виделись со Сквало. Так разозлился, что огрел всех Атакко Ди Сквало. Через окно в соседний номер впустили Ало, выкурили преступников прямиком в объятья второй оперативной группы, ринувшейся на помощь товарищам, когда те перестали отвечать по связи, — и, похватав шмотки, с хохотом ломанулись по внешней лестнице на улицу.

Пар они, конечно, спустили, но нормально потрахаться не удалось: по ночному Палермо, как назло, гуляло подозрительно много народу. Сквало взял с собой подаренный на недавней встрече с Семьей Джиг коньяк, и под утро, пьяные в хлам, они целовались на набережной Палермо. На фоне восходящего солнца, среди куч мусора, вони свалки и водорослей, криков чаек и мутной воды у кромки, затянутой радужной пленкой и пеной.

Сердце у Ямамото пело, и он готов был поверить в киношную романтику и в то, что празднование пятилетия их отношений все-таки удастся. Поверил бы то есть, если бы не обнаружил пропажу ключей, когда они поняли, что замерзли, и в довершение всего не начал трезветь. Хорошо, нашлась круглосуточная аптека…


Таблетки помогать не спешили. Ямамото выдернул бутылку с остатками коньяка из кармана пальто Сквало и от души хлебнул.

— Ты что творишь, придурок! Кто колеса спиртным запивает?!

— Хаято говорил, что при головной боли таблетки быстрее действуют с выпивкой.

— Блядь! Больше слушай Хаято! Умник, тоже мне.

— Соврал?

— Нет. Но от некоторых сочетаний колес и выпивки можно такой приход огрести, что розовые пони будут нервно курить в углу. Дай коробку, что тебе там продали. «Мелоксикам». Что за хрень?

Ямамото пожал плечами. Сквало вскрыл коробочку, развернул инструкцию, моргнул пару раз удивленно и осклабился.

— Нестероидный препарат, направленный на снятие воспалительных процессов… Так-так… О! Регулярных болей у женщин!

— Что? Каких…

— Месячных, балбес! — Сквало шлепнул его по лбу смятой инструкцией. Ямамото озадаченно поскреб в затылке. — Что, у тебя нет месячных?! — деланно ужаснулся Сквало и встал. Шутки его нравились Ямамото все меньше. — Бегом обратно в аптеку! Покупать эту, как там, хреноту, на которую ссут, чтобы выяснить, бе…

Ямамото дернул Сквало за рукав к себе, ухватил за встрепанные волосы, притянул лицом к лицу и поцеловал. Иначе бы они подрались: это чувство, разворачивающееся в груди, он очень хорошо знал.

Может, прав был Сквало, когда говорил, что у него вид такой, будто он готов убивать.

Во внутреннем кармане завибрировал телефон. Ямамото не сразу понял, чей: его или Сквало, так тесно они прижимались друг к другу. Высвободившись из объятий, Сквало достал раскладушку, хмуро глянул на номер и хмыкнул:

— Dobrie lyuli v takuyu ran’ ne zvoniat, Jig!

— I tebe zdorova, Superbia! Kak otprazdnovali?

— Bliad’! Nahyui poshel! — и погрозил Ямамото кулаком. На том конце загоготали.

Ямамото развел руками. Джиг приглашали к себе отпраздновать Пасху, он отказался и, когда его запытали, почему, честно во всем признался. Джиг тогда дружно похлопали по плечу и вроде бы восприняли его признание всерьез.

Дальше Ямамото не вслушивался, русский язык он понимал с большим трудом. Сквало говорил быстро, много ругался и хохотал, и, кажется, в общении с Джиг это было нормой.

— Ямамото! — трубка вдруг ожила и заорала по-итальянски на громкой связи, — надумаешь ехать в Россию, глупости все дома оставляй! У нас за нарушение общественного порядка по головке не погладят, по двадцатой статье впаяют штраф, мало не покажется! А то и на общественно полезный труд раскрутят, сам в камеру запросишься — лишь бы туалеты не мыть. И это только за мелкое хулиганство, прикинь! Что там с крупным, вообще вспоминать страшно, уголовщина! Поверь, мы через все это проходили, — и снова смех и что-то о том, как они протирали ковер у местного начальника полиции по молодости.

— А цветное драже слабительного за конфеты принимали? — живо поинтересовался Сквало. — Пацан вечно лекарства путает, однажды пришел радостный, притащил упаковку, в которой уже половины «конфет» не было. Чуть душу в сортир не спустил! А сейчас вместо таблеток от похмелья купил таблетки для баб против болей при месячных, представляешь! — Сквало тоже заговорил на итальянском, глаза у него смеялись.

— Ты что… — медленно произнес Ямамото, погружаясь в ледяную волну Пламени, — все им рассказал? Сквало, ты…

Сквало вздернул его одной рукой за грудки, прижал к холодной пластиковой стене, буркнул что-то прощальное в трубку и заткнул рот поцелуем. Раскладушка соскользнула с плеча, звонко стукнулась об асфальт.

К остановке подъехал автобус, но Сквало и не думал останавливаться и яростно проталкивал язык между зубов Ямамото. Злость дрожала на острие тающего терпения, но сквозь нее пробивалось приятное ощущение от прикосновений затянутой в кожаную перчатку прохладной ладони, проникшей под пальто и пиджак.

Через несколько секунд в голове у Ямамото прояснилось. Сквало отстранился, ухмыльнулся и выдернул рубашку Ямамото из-за пояса брюк.

— Сквало, здесь?..

— Да кому мы нахуй нужны, — Сквало стащил зубами перчатку и потянулся к ширинке. Протезом сгреб волосы на затылке, запрокинул голову, и Ямамото задохнулся от укусов в шею и горячих пальцев на члене.

Дрочил Сквало неторопливо, но в изнуряющем темпе, облизывал горло и под ухом, а Ямамото невидящим взглядом смотрел, как выходят из автобуса люди; не обращая на них внимания, проходят дальше, спеша по своим делам. Как трое подростков остановились неподалеку, засвистели, кто-то из прохожих обернулся, смущенно натянул шарф на лицо и ускорил шаг. Все это сейчас было далеко.

Сквало цеплял ногтем устье, жал на вену под головкой, и пульсацию крови в ней Ямамото чувствовал всем телом. Он закрыл глаза, повернул голову и поймал тонкие подвижные губы Сквало в очередной поцелуй, чувствуя, как горячая рука протиснулась глубже и погладила яйца.

Оргазм обрушился оглушительной волной. Кажется, снаружи, над куполом крытой остановки, встало солнце, и сквозь прорехи рваных облаков начал накрапывать слепой дождь.

— Все, сорвал я твою розу, пацан. Сейчас хорошо бы в небо пальнуть, — ухмыльнулся Сквало. — Помнишь, Джиг рассказывал про народ какой-то горный, у них принято после такого пушки доставать и палить в воздух, чтобы все слышали и понимали.

— Даже знать не хочу, в честь чего это «принято». — Ямамото вздрагивал мелко в его объятьях, покачиваясь на теплых волнах угасающего удовольствия.

Его отпускало. И копившиеся раздражение и злость, и головная боль, и непонятное напряжение. Впрочем, усмехнулся он, очень даже понятное. Хотел сделать вечер незабываемым, а вышло все черте как.

Сквало обтер его платком и скомкал тот в кулаке, настороженно заглянул в глаза.

— А ты говорил, что у тебя платка нет, — Ямамото широко улыбнулся.

— Твой одолжил, — Сквало расслабил плечи. — Ну что, еще что-нибудь учудим, или годовщина уже достаточно запоминающаяся?

Ямамото погрустнел.

— Извини, Сквало, я хотел…

— Эй, пацан! Ты чего как маленький! Отлично провели время! Если бы все было по плану, я бы от скуки сдох, — Сквало рассмеялся. Не ухмыльнулся, не заржал, не хмыкнул, а именно рассмеялся, открыто и весело, жестом откидывая волосы за плечо. Ямамото от этого не просто отпустило — подбросило вверх, наполнило солнечным светом и ледяной сладостью родниковой воды.

— Что там Джиг говорили про аморальное поведение? Пьяные поцелуи и секс в общественном месте входят в это понятие, как думаешь, Сквало? — Ямамото подхватил его смех.

— И стриптиз. Вот чего мы еще не успели! Раздеться, — азартно сверкнул глазами Сквало и расстегнул пальто.


Во время стриптиза кто-то из особенно оскорбившихся зевак вызвал карабинеров, и их все-таки взяли.

Через час в отделение примчался злой и заспанный Хаято, чтобы внести залог, отмазать и вытащить из общей камеры. Потом долго ругался со Сквало, пока тот не скрылся в подогнанной к парадному входу машине.

А Ямамото только улыбался и думал, как бы сделать следующую годовщину такой же неповторимой.

— Вы бы еще поженились пошли, придурки!

— Поженились? А что, в Италии разрешены однополые браки?

— О, нет, Ямамото, я этого не говорил, забудь, забу-удь!..

@темы: юмор\стеб, Squalo x Yamamoto

---

2759_: юмор/стеб

[2759_]

Название: Тонкие намеки
Команда:  2759_
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Гокудера/Цуна
Размер: мини (1010 слов)
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: все принадлежит не нам
Саммари: Цуне хочется любви
Предупреждения: два дебила

Интимная жизнь Савады Цунаеши никак не желала клеиться. Романтическая ее часть была, можно сказать, безупречной — влюбленные взгляды, робкие объятия и неловкие поцелуи под луной присутствовали в избытке, а вот переходить к низменному Гокудера совершенно не спешил.

С Гокудерой вообще оказалось довольно сложно. Одно дело — не сомневаться в любви, другое — мечтать о страстных набрасываниях и утаскиваниях в кусты, когда тебя всего лишь робко держат за мизинчик. Намеки не действовали.

— Представляешь, — однажды озвучил свои мечты Цуна, — если бы на меня сейчас набросились, похитили, утащили в кусты и трахнули. Было бы так…

Он не договорил — Гокудера вдруг исчез. Только мелькнуло пламя, и у ног Цуны уже умывалась Ури, поглядывая на кусты так, будто в них скрылся последний в мире идиот.

— Мяу… — тяжело вздохнула Ури, когда взъерошенный Гокудера с веером динамитных шашек, ломая ветки, выбрался из зарослей.

— Никого нет, — мрачно доложил тот. — Десятый, я сейчас подкрепление вызову, прочешем всю округу, если где-то засада — всех повяжем, никто не уйдет. Вы кого-то заметили? Подозреваете?

Цуна подозревал, что в этот раз Ури, в общем-то, права, но промолчал даже тогда, когда Гокудера куда-то звонил — не признаваться же собственной охране в своих непристойных желаниях.

Больше так экспериментировать Цуна не решался, только вот проблема никуда не делась.

От немецкой порнухи Гокудера покраснел и попытался было забормотать: «Десятый, мне как-то с вами такое смотреть неловко…» — но Цуна решил не сдаваться, заметив, что порнуха все же подействовала.

— Давай в ролевую игру сыграем? — взмолился он. — Ты будешь сантехником, у меня вот унитаз сломался.

Гокудера исчез в туалете. Куда-то унесся через десять минут, еще через десять примчался обратно с какими-то бумагами и два часа сидел, закрывшись в обществе унитаза. Цуна долго решал, поплакать или пока не стоит. Тихонечко похныкать уже хотелось, а вот до безнадежного воя он, пожалуй, еще не дожил.

Счастливый Гокудера явился к нему с ворохом чертежей, и еще часа полтора Цуне пришлось вникать в планы реконструкции канализационной системы Вонголы, ее оптимизации и улучшения вентиляции. Цуна кивал, не решаясь расстроить Гокудеру, а потом заявил, что хочет поспать, выпроводил его и подрочил, задвинув чертежи подальше в стол.

Всю ночь он изучал вопрос в Интернете и пришел к выводу, что просто выбрал не ту игру.
Но и в следующих попытках поджидали неудача за неудачей.

Завидев, как Цуна, войдя в роль горничной, вытирает пыль с вазы, Гокудера выпучил глаза и ринулся отбирать у него тряпку. А потом пришлось час уныло сидеть на кровати, пока тот собственноручно пидорасил полы, вытирал пыль и укладывал вещи в шкафу. С подоконника его Цуна все же стащил, с трудом убедив, что окна мыли на прошлой неделе и можно просто пойти погулять.

Сказки тоже не помогли.

Сначала Гокудера никак не желал рядиться в «бабушку», потом возмущался, что не собирается Цуну есть, но Цуна, надеясь, что если затащить его в постель, то уж не выпустить оттуда будет не так сложно, настоял на своем. Вот только от вопроса: «Бабушка, почему у тебя такие большие уши?» — Гокудера распереживался, полез смотреться в зеркало, а в итоге предложил сделать пластическую операцию, если Десятому так сильно не нравятся его уши.

Неделю Цуна убеждал его, что с ушами все в порядке, и даже умудрился поцеловать его в ухо, от чего Гокудера дернулся, в который раз покраснел и сбежал. Поняв, что тот понесся дрочить, Цуна окончательно загрустил и принялся размышлять, не впасть ли в депрессию.

Но депрессия вряд ли помогла бы добиться желаемого. И Цуна снова углубился в Интернет.
Чулки и подвязки он отмел сразу же, представив, как Гокудера заботливо вызывает ему психиатра. А вот с дизайном можно было поэкспериментировать.

Впрочем, красные шторы и красное постельное белье заставили Гокудеру побледнеть и спросить, не кровь ли пытался замаскировать Цуна.

При виде внушительного дилдо, заказанного в онлайн-магазине, Гокудера замялся, долго его рассматривал и совсем сник, мямля что-то о том, что теперь у него будут комплексы. Без особой надежды Цуна предложил Гокудере показать ему то, в чем — он не сомневался — комплексовать не стоило, но тот намертво вцепился в штаны и сбежал, на ходу извиняясь за то, что вовлек Десятого в личные проблемы.

Состояние Цуны ухудшалось с каждым днем. Он даже орать на подчиненных начал, потому что теперь ему все чаще приходилось бегать дрочить — от изучения «безотказных» методов соблазнения он сам возбуждался и еще больше злился.

Большинство сайтов предлагало похудеть, и Цуна даже порассматривал себя в зеркале — не зарос ли он жиром. Убедившись, что у него торчат ребра и вообще он похож на какого-то хилого задохлика, он сам закомплексовал и несколько раз отказался от свиданий с Гокудерой, мрачно поедая на кухне пирожные — это хотя бы приносило удовольствие.

Гокудера ходил, как в воду опущенный, явно не решаясь подкатить к своему Десятому с каким-либо делом.

К психотерапевту Цуна решил не ходить: не хватало еще слухов, будто босс Вонголы — псих. Стоило только подумать об этом, как настроение стремительно ползло в задницу. А туда хотелось заполучить кое-что другое.

В конце концов, не вычитав в Интернете ни одного нового совета, Цуна окончательно психанул, захлопнул ноутбук, выругался в лучших традициях Варии и запустил в окно папкой с важным делом. Листы разлетелись в разные стороны, но ему было плевать: он босс — что хочет, то и делает!

Решение пришло само и моментально.

Набрав номер Гокудеры, Цуна дождался ответа и рявкнул:

— Немедленно тащи в Вонголу свою задницу и прочие причиндалы, воткни их в меня по самые помидоры и оттрахай до потери пульса! Все понял?!

— Да, босс, буду через пятнадцать минут, — спокойно отреагировал Гокудера и отключил связь.

Цуна заметался по комнате, пытаясь понять, что теперь делать — надеть на себя еще что-то или снять все, не пообедать ли, не начать ли курить и не проверить ли, сможет он нажраться алкоголем за пятнадцать минут или не получится. В поисках решения время пролетело незаметно, и он только нервно сглотнул, когда на пороге возник Гокудера. И тут же утонул в его полном вожделения взгляде.

— О, святая итальянская мадонна, — обессилено простонал Цуна пару-тройку эпох зашибенного секса спустя. — Это было… было… Аааа… Почему же ты раньше ничего не делал? — сам не зная зачем, спросил он.

Гокудера повернулся, закинул на него ногу и поцеловал в плечо.

— Я не был уверен, что ты хочешь, — улыбнулся он. — Ты же ничего не говорил. Десятый, ты что? Ты куда? Десятый! Зачем ты бьешься головой об стену?

@темы: юмор\стеб, 2759_

---

Команда Смородины: юмор\стеб

[Команда Смородины]

Название: Заговорщики
Команда: Команда Смородины
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: 11YL!Цуна/11YL!Сквало, Занзас, Мукуро, Фран эпизодически
Размер: 2000 слов
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Все принадлежит Амано
Саммари: "— Я серьезно, — пропыхтел Цуна, вылезая из-под кровати и отряхивая колени, — я взрослый человек, ты взрослый человек, почему мы не можем пойти в ресторан, а потом в отель, как взрослые люди?"
Предупреждения: ER

Сапоги у Занзаса были тяжелые, крепкие, с тугой шнуровкой и подпалиной на левом носке.
За последние полчаса Цуна успел рассмотреть их со всех возможных ракурсов, включая рельефную подошву, и теперь скучал, считая мелкие трещины на днище кровати.
— В общем, — сказал Занзас, поставив на пол пустой бокал, — завтра ты мне не нужен, делай что хочешь, но в понедельник должен быть на базе.
— Это всё, или ты что-то еще хотел? — спросил Сквало бесстрастно.
— Всё.
Занзас молча выбрался из кресла и подошел к двери.
— Развлекайся, — зачем-то добавил он и вышел из комнаты.
Громко щелкнул замок.
— Знаешь, что? — сказал Цуна, на всякий случай еще целую минуту пролежав под кроватью молча. — Мне кажется, нам пора серьезно поговорить.
И Сквало громко заржал вместо ответа.
— Я серьезно, — пропыхтел Цуна, вылезая из-под кровати и отряхивая колени, — я взрослый человек, ты взрослый человек, почему мы не можем пойти в ресторан, а потом в отель, как взрослые люди?
— Может, как-нибудь потом. Тебе помочь? — насмешливо поинтересовался Сквало, разглядывая его брюки.
— Я хочу встречаться как-нибудь нормально, — строго сказал Цуна вместо ответа. — Там, где не будет Занзаса. Мы видимся раз в два месяца, я что, так много прошу?
Сквало пожал плечами и подобрал с пола пустой бокал.
— Ты его слышал, завтра я полностью свободен.
Цуна уже приготовился начать свою обличительную речь, но передумал и тихо вздохнул.
— Ладно, налей мне виски, что ли, — попросил он тоскливо. И рухнул на широкую двуспальную кровать.

В этом году Цуне исполнилось двадцать шесть — пять лет назад он официально унаследовал титул Вонголы, и за это время успел подмять под себя Альянс, расширил зону влияния втрое, выучил два языка — английский и итальянский, и собирался приступать к китайскому. Его имя знали в Японии, в Европе, в США и в Южной Корее, и это был не предел.
А еще он вот уже третий год безуспешно пытался встречаться с капитаном Варии — насколько тому позволяли верность и паранойя; и Цуна до сих пор время от времени вынужден был забираться под кровати, в багажники, или торчать в кустах у бассейна, пока Занзас лежал в шезлонге, закинув ногу на ногу.
Сквало был человеком спокойным — по крайней мере, в последнее время он действительно очень старался, серьезным — иначе бы особняк Варии давно превратился в нечто среднее между стрельбищем и домом терпимости, а главное, адекватным — насколько вообще может быть адекватен человек, отпиливший себе руку в четырнадцать лет. Главное, что Цуне он нравился — от фирменного кителя до протеза.
— Я не хочу, чтобы об этом кто-то знал, — сказал Сквало в самом начале их отношений, и Цуна был с ним совершенно согласен — он тоже не хотел, чтобы кто-нибудь знал.
Знали, разумеется, все.
И Вонгола, и Вария, и Реборн, и Девятый, и даже мама Цуны начинала догадываться, что странный светловолосый мальчик в военной форме вот уже третий год дарит ей цветы и конфеты на день рождения не просто так.
Не знал только Занзас. Все почему-то дружно решили, что ему сообщит об этом кто-нибудь другой — Цуна справедливо полагал, что с Занзасом Сквало разберется сам, Сквало думал, что его сдаст Маммон, Маммон думала, что Фран уже давно всех сдал, Фран не думал вообще ничего — чужая личная жизнь не волновала его ни капли.
Момент был безвозвратно упущен, а потом поднимать тему стало решительно неудобно.

* * *
В неприметном угловом ресторанчике пахло сытно и вкусно — приготовленным на открытом огне мясом, немного — горячим шоколадом и круассанами, свежевыжатым апельсиновым соком.
— Ты отлично выглядишь, — честно сказал Цуна, глядя на Сквало.
Тот ухмыльнулся и открыл меню.
Он был сегодня в простых джинсах, белой футболке и черной кожаной куртке, а волосы были стянуты в высокий конский хвост.
А еще Сквало пришел без боевого протеза.
— Ты просил ресторан и отель, — ответил он, изучая каталог выпивки. — Надеюсь, сегодня мы разберемся и с одним, и с другим.
— Это было бы чудесно, — искренне признался Цуна, чувствуя желание опустить пункт с рестораном и отправиться в отель прямо сейчас.
Внутри горело странное предвкушение — они так давно не виделись, Цуна ужасно соскучился, наконец-то всё получится как надо, и никто не сможет им помешать...
— Блядь, — сказал Сквало, почти не меняя интонации. — Не оборачивайся.
— Что? — обреченно спросил Цуна, уже зная, что последует за этим.
— Здесь Занзас.
— Я под стол не полезу.
— Он сейчас глянет в нашу сторону.
— Не полезу, я сказал, — покачал головой Цуна, с трудом сдерживая улыбку.
— Отлично, — зло сказал Сквало. И немедленно полез туда сам.
Цуна едва слышно выдохнул, чувствуя его ладони у себя на коленях, и всё-таки открыл меню — нужно было создать хотя бы видимость приятного времяпрепровождения.
А через минуту ему на плечо легла тяжелая рука.
— Савада, а ты здесь что забыл? — удивительно мирным голосом спросил Занзас, спокойно садясь на место Сквало.
— Моя спутница пригласила меня на свидание, — ответил Цуна с сарказмом. — Но, к сожалению, не пожелала ко мне присоединиться.
— Неудачник, — благодушно заржал Занзас и махнул рукой официантке.

Это оказался его любимый ресторан в округе — здесь жарили лучшие свиные ребрышки, у официантки был бархатный голос и роскошные сиськи, что может быть лучше?
— И выпечка отличная, — добавил Занзас, расправляясь с выводком круассанов.
Сквало к этому моменту основательно заскучал и время от времени поглаживал бедро Цуны, не добавляя спокойствия.
— Надолго в Италии? — спросил Занзас, когда еда подошла к концу.
— Планировал на пару дней, а дальше как получится.
— Зачем приехал?
— К даме сердца.
— Савада, ты какой-то тихий.
— Вчера был тяжелый вечер, — ответил Цуна, пытаясь убрать руку Сквало от своей лодыжки.
Занзас кивнул, но вопросов задавать не стал.

С тех пор, как он перестал пытаться перекусить Цуну пополам при встрече, с ним стало удивительно легко общаться — Занзаса теперь интересовали классные тачки, сидения с подогревом, девицы с подушками безопасности, удобные рукояти пистолетов, мясо на открытом огне, и мало волновали высокие духовные материи. В последнем он был похож на Сквало, и это нравилось Цуне в них обоих.
Ждать проблемы Занзас не любил — вместо этого искал их сам, находил и устранял. Когда проблемы в обозримом пространстве подходили к концу, Занзас принимался тосковать, а тосковал он тяжело, в таком состоянии его не выносил никто, кроме Леви и, пожалуй, Хибари, который всегда был готов вынести кого-нибудь сам.
Людям войны нужна война, чтобы жить. У Хибари уже была одна — маленькая, с огромным трудом взлелеянная война с Мукуро, сам Мукуро воспитывал Франа, и это было страшнее войны, а у Занзаса был только огромный разрушительный энтузиазм.
Четыре года назад, когда закончился последний вооруженный конфликт в Альянсе и в мафию пришла угроза мира и процветания, Цуна впервые связался со Сквало напрямую, без Ямамото.
— Нужно поговорить, — сказал он серьезно.
И Сквало приехал говорить.
А потом они начали разборки в Египте. А потом в Испании. И в Южной Корее. Занзас был доволен, Цуна спокоен, Египет, Испания и Южная Корея чувствовали себя чуть хуже, но в целом тоже неплохо.

Ушел Занзас только через полтора часа, когда Цуна почти готов был согласиться на выпивку, а Сквало начал тихо посапывать под столом.
— Иногда мне кажется, — сказал Цуна, подталкивая Сквало коленом, — что в этих отношениях три человека. А это как минимум на одного больше, чем нужно. Вылезай.
— Уже ушел? — спросил Сквало хрипло.
— Ага. Он был куда менее общительным, когда меня ненавидел.
— Босс вообще трепло, — Сквало хмыкнул, потянулся и отодвинул скатерть в сторону.
— Иногда мне кажется, что он кого-нибудь из нас пристрелит, когда узнает, или тебя, или меня, — Цуна махнул официантке и достал наличку. — А иногда, что ему абсолютно плевать. Я еще не определился, какой вариант вероятнее.
— Я тоже, — ответил Сквало без тени сарказма.
Цуна помотал головой.
— Ладно, давай закончим с рестораном, поехали в отель. Только на этот раз выбери что-нибудь более нейтральное.

Выбрали небольшую уютную гостиницу в старом городе — с приятной глазу архитектурой и портье, который не глядя выдал им ключи от двухместного номера.
Сквало поднимался по ступенькам, Цуна шел следом и не думал уже ни о ресторане, ни о Занзасе, он вообще больше не думал, просто смотрел зачарованно на жесткую походку, на движения бедер, разворот плеч, и не мог насмотреться.
Сквало был твердым, как его любимый клинок, ему не давались ни хитрость, ни гибкость, да и никому в Варии не давались, и в этом было свое беспощадное очарование.
На него Цуна и попался в свое время.
За него держался до сих пор — несмотря на встречи раз в два месяца, плотный график работы и Занзаса.
— Эй, — сказал Цуна вслух.
Сквало обернулся, растянул губы в едва заметной улыбке, и Цуна, торопливо оглядевшись по сторонам, рванулся вперед, толкнул его к стенке и поцеловал.
И — за это Сквало и нравился ему больше всего — тут же почувствовал жаркий голодный ответ.
И тут же, как будто кто-то на том конце провода чувствовал лучший момент для звонка, в кармане Сквало завибрировал телефон.
Цуна застонал и отстранился, утыкаясь лбом в стену.
Сквало дал себе несколько секунд, чтобы отдышаться, достал телефон и принял звонок.
— Да.
— Есть срочное дело, — сказала трубка голосом Занзаса, — приезжай быстро.
— А ты не охуел? — уточнил Сквало. — У меня выходной.
— У тебя работа! — рявкнул Занзас и отключился.
— А у меня стояк, — сообщил Цуна. — Тоже очень срочный. И что мы будем с этим делать?
Сквало демонстративно проверил время на телефоне и хмыкнул.
— Минут двадцать у нас есть, предлагаю не тратить время на разговоры.
И они пошли тратить его на другое.

* * *
Вокруг бокала проплыла симпатичная золотая рыбка с разноцветным хвостом.
— Я встречаюсь с человеком, у которого на уме нет ничего, кроме работы, — мрачно сказал Цуна, разглядывая ее хвост.
— Человек, который встречается с тобой, сейчас в аналогичном положении, — заметил Мукуро, двигая кистью.
— Учитель, вы всё неправильно делаете, — напомнил Фран. — Минимум жестов, максимум воображения, помните?
— Нет, — безмятежно ответил Мукуро, и рыбок стало две.
— Вот ты знаешь, зачем я сюда пришел? — спросил Цуна у Франа и всё-таки взял в руки бокал.
— К капитану, конечно.
— Это, по-моему, все знают, кроме капитана, — Цуна вздохнул и расслабленно откинулся на спинку кресла.
— А что тебе мешает ему об этом говорить? — с искренним интересом спросил Мукуро.
Цуна пожал плечами и осторожно взял бокал шампанского в руки. Он еще ничего не пил, но комната уже начинала принимать округлые формы.

— Не дергайтесь, — посоветовал Фран, — тогда станет получше.
Цуна расслабился, сделал первый глоток, и горло тут же обожгло чем-то крепким, горячим, с терпким медовым послевкусием.
— Что это? — прохрипел он.
— Иллюзии, — загадочно ответил Мукуро голосом человека, который таких бокалов навернул не меньше трех.
— Так вот почему ты такой спокойный, — произнес Цуна, уже чувствуя, как его покидают остатки возмущения и накрывает волной умиротворения.
Потом цветных рыбок вокруг стало больше, и он лег, чтобы было удобнее за ними наблюдать. Потом рядом с ним лег Фран, и рыбки стали плавать в ночном звездном небе. Потом присоединился Мукуро, и вселенная на потолке встала дыбом и закрутилась спиралью, и Цуна летел сквозь время и пространство, лежа на кровати, и думал, что больше он с иллюзионистами пить не будет, или, может быть, будет, но лучше всё-таки принесет выпивку собой. Ему было одновременно и жарко, и обидно, и томно, и спокойно, и хотелось, чтобы Сквало уже, наконец, пришел.
Когда он действительно пришел, они уже забрались в глубины соседней галактики.
— Что здесь происходит? — спросил он, громко хлопая дверью.
— О, Сквало, — умиленно произнес Цуна, — а я тебя ждал.
— Он ждал, — подтвердил Мукуро, — просто немножко не дождался. Будешь с нами?
А дальше была темнота.

Не очень долго.
— Да вы охренели, — возмутился Занзас.
Цуна с трудом открыл глаза. Голова была тяжелой, пустой и наверняка лохматой, в горле пересохло.
— Доброе утро? — предположил он.
— Да сейчас, — Занзас оскалился и стащил с него покрывало.
Рядом зашевелился Сквало. Где-то под боком нашлась голова Мукуро.
Цуна вздохнул.
— Через десять минут жду всех в общем зале, — скомандовал Занзас. — Включая мелкого и Саваду. Все, быстро, приводите себя в порядок.
И вышел из комнаты, с чудовищной громкостью хлопнув дверью.
— Полагаю, через окно мне сегодня выходить не нужно, — довольно потянулся Цуна.
— Ты как-то неприлично этому рад, — хмыкнул Сквало и с трудом сел на кровати.
— Знаете, по-моему, даже если он вас застанет голышом в одной постели, всё равно не подумает, что вы в этой постели трахались, — Мукуро зевнул и тоже сел.
— Даже не хочу проверять, — ответил Цуна.
— Я тоже, — поддержал его Сквало.
Они переглянулись, и Цуна остро пожалел, что в комнате они не одни — пяти минут им хватило бы с головой.
А потом, когда Мукуро оделся и вышел, предусмотрительно забрав Франа с собой, Сквало подошел к Цуне сзади, уткнулся носом в плечо и тихо сказал:
— Паршивые из нас заговорщики.
Цуна был согласен, Цуна об этом думал последние три года, но голос у Сквало был растерянный, поэтому он ответил:
— Нормальные.
И добавил:
— Только давай ты ему все-таки расскажешь. И замок на дверь спальни повесишь, на всякий случай.
— Повешу, — серьезно пообещал Сквало.
И улыбнулся.

@темы: юмор\стеб, Команда Смородины

---

Хибари/Рехей: юмор/стеб

[Хибари/Рехей]

Название: Последний день на земле
Команда:  Хибари/Рехей
Тема: юмор\стеб
Пейринг/Персонажи: Хибари/Рехей
Размер: мини (1730 слов)
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Все принадлежит Амано
Саммари: Под окном Хибари разворачивается зомбиапокалипсис

Хибари знал, что этот день настанет. Он не предполагал — он был уверен, что однажды, утром или вечером, случится что-нибудь подобное. Вероятно, про это сообщат по новостям.

Нет, раздастся телефонный звонок.

***

— Эм… Привет? — сказал Рехей. Конечно, это был Рехей: кто еще рискнул бы позвонить Хибари с такими новостями.

— Что случилось? — спросил Хибари, потому что просто так ему не стал бы звонить даже Рехей.

— Нет, ничего, с чего ты взял?

Хотя нет, Рехей как раз и был тем единственным человеком, который мог позвонить Хибари просто так.

— Я вдруг понял, что очень по тебе соскучился! — продолжил Рехей. В его голосе слышалось едва скрываемое волнение.

— Мы виделись утром в школе, — ответил Хибари медленно, изображая едва скрываемое раздражение.

— Правда? Круто! — Рехей неестественно засмеялся, подышал в трубку и продолжил: — Слушай, давно хотел спросить. Что бы ты сделал, если бы все твои друзья вдруг превратились в плотоядных зомби и попытались тебя сожрать? Просто интересно.

Хибари замолчал, мысленно оценив: это был самый завуалированный намек, который когда-либо делал Рехей. Глядишь, для него не все потеряно, и лет через двадцать он даже научится врать. Если доживет, конечно.

— Оставайся на месте, — наконец сказал Хибари. Он знал, что его голос источал спокойствие и уверенность, иначе и быть не могло. — Запрись у себя в комнате, никого не впускай, никому не звони. И ни с кем не контактируй. Ни с кем. Я скоро буду.

Естественно, у Хибари был план. Множество планов на все случаи жизни, если быть точнее. Может быть, у него и возникали проблемы с сочинением страшилок, но проблемы с планами по их обезвреживанию — никогда. Подготовлен — значит вооружен.

Правда, он предполагал, что на Японию нападет какое-нибудь морское чудовище, а зомби — это так отвратительно по-западному. И жаль, что водолазный костюм не пригодится — Хибари в нем смотрелся бы нечеловечески круто.

Но зомби значит зомби, придется работать с тем, что есть. Хибари еще раз мысленно прокрутил все, что сказал Рехею, чтобы убедиться: ничего не забыл. Да, план был идеален.

Вот только Рехей подозрительно долго молчал в трубку.

— Хм? — привлек внимание Хибари, стараясь ничем не выдать зарождающегося беспокойства.

— Не переживай, нет необходимости ко мне идти! — воскликнул Рехей. — Я уже почти у тебя.

Хибари вздохнул, прикрыл глаза.

— Скажи мне, что когда я выгляну в окно, то не увижу, как ты убегаешь от толпы разъяренных зомби.

— Нет! — заверил Рехей почти радостно. — Это ж разве толпа, это так…

Хибари выглянул в окно, увидел именно то, что ожидал, и снова вздохнул. План определенно требовал срочных корректировок.

***

Они заперлись в кабинете отца Хибари, потому что в этой комнате была самая крепкая дверь в доме. Седзи, как ни прискорбно, плохо сочетались с зомбиапокалипсисом.

Первый этаж тоже сочетался плохо, но с этим уже ничего нельзя было сделать. Зомби шатались вдоль окна, липли к стеклу лбами и скребли по нему руками. К разочарованию Хибари, выглядели они не очень кровожадно: ни разорванной одежды, ни торчащих наружу внутренностей, ни выпадающих глаз. Следов крови — и тех не было, только рассеченная бровь у почтальона.

В остальном зомби вели себя как и положено зомби: бормотали что-то, смотрели пустыми глазами, скалились и пытались пробраться внутрь. Среди толпы Хибари узнал Цуну, Гокудеру с Ямамото и продавщицу из супермаркета.

— Они не очень быстро передвигаются, — сказал Рехей, отдышавшись и плюхнувшись в кресло для гостей. — Но чем дальше я бежал, тем больше их становилось. Началось все с почтальона — увидев меня, он зарычал и попытался вцепиться мне в шею.

Хибари ухмыльнулся, понимая, почему у почтальона была рассечена бровь.

— И ты не придумал ничего лучше, чем прибежать ко мне? — спросил он.

— Эй, я к тебе и шел, — пожал плечами Рехей. — Довольно сложно перестроиться, когда за тобой гонятся разъяренные зомби.

— Не сомневаюсь, — серьезно кивнул Хибари.

На самом деле он был рад, что с Рехеем все в порядке. Хибари и сам не заметил, как в свои планы по выживанию во время апокалипсиса стал включать еще одного человека.

Хибари сел в кресло отца и осмотрел Рехея. Тот выглядел запыхавшимся и усталым, но определенно живым и здоровым. Все складывалось просто идеально. Сначала они очистят от зомби Намимори и всю Японию, если понадобится. Судя по почтальону, который пускал слюни, прилипнув к окну, это не потребует больших усилий.

А потом Хибари сможет наслаждаться тишиной и покоем всю оставшуюся жизнь. В его распоряжении будет целая страна, целый остров, где нет никаких людей. Только птицы в небе, запас консервов на девяносто лет и Рехей в виде исключения из тишины и покоя. Идеально.

— Ты выглядишь слишком счастливым для человека, у которого за окном зомбиапокалипсис, — заметил Рехей, но тут же словно спохватился — достал телефон и принялся кому-то звонить.

— Я же сказал, никаких контактов, — процедил Хибари, вырывая себя из мечтаний.

— А, да не переживай. Это не контакты, это Кеко, — беззаботно отмахнулся Рехей, поднося трубку к уху.

С Кеко все оказалось в порядке, она даже и не слышала ни о каких зомби. Хибари скрепя сердце внес корректировки в план с учетом выживания семьи Рехея. С трудом, но удалось убедить себя, что они не сильно помешают уединенному счастью.

Когда Рехей прекратил говорить, Хибари прикинул количество зомби за окном и сказал:

— Ты слева, я справа. Справимся с этими и двинемся зачищать улицу.

Он чувствовал себя чрезвычайно щедрым, предлагая Рехею поучаствовать в драке. Делиться зомби было жалко, но Хибари решил, что это может стать хорошим началом для дальнейшего построения отношений.

— Что?.. — Рехей, видимо, не понял своего счастья. — Но это же наши друзья, я не буду их бить!

Хибари вздохнул, напоминая себе, что нужно быть терпеливым.

— Не хочешь бить — загляни в шкаф, — сказал он.

Рехей послушно подорвался и принялся шарить в большом шкафу рядом с дверью.

— Зачем тебе куча осиновых кольев, противогазы и два водолазных костюма?

— Посмотри справа, на гвоздике, — сказал Хибари и, дождавшись, когда Рехей извлечет из шкафа дробовик, добавил: — Не хочешь бить — стреляй.

У Рехея стало такое несчастное выражение лица, как будто на его глазах только что пнули котенка. Хибари почти умилился, но тут Рехей продолжил тоном, не терпящим возражений:

— Мы не будем убивать наших друзей.

«А так все хорошо начиналось», — подумал Хибари с тоской. Еще он подумал, что это, наверное, любовь, потому что избить Рехея до смерти не хотелось даже сейчас.

— Ладно, — медленно кивнул Хибари. — Ладно.

В голове со скрипом перестраивался план. Спасти ученых, организовать медицинское исследование, соорудить клетки, обеспечить избранных свежими мозгами. Ничего особенно сложного. С этим можно смириться, если Рехей будет доволен и крайне благодарен.

Еще бы ему не быть благодарным.

***

Они решили отвести зомби к школе. Кучка подростков, запертых в кабинетах и слоняющихся по коридорам под бдительным присмотром Хибари — это практически норма, никто и не заметит особой разницы по сравнению с обычными буднями Намимори.

По крайней мере, Хибари пытался себя в этом убедить. Почти получалось — если не смотреть на волочащихся за ними зомби. Они больше не бежали, словно потеряли всю энергию, но продолжали тащиться за ними с упорством улитки на склоне Фудзи.

За Рехеем, если быть точнее. Зомби тащились за Рехеем, как утята за своей мамой-уткой. Огромные такие слюнявые утята, питающиеся мозгами.

Хибари ревновал — и к Рехею, и к зомби одновременно.

— Странные они какие-то, — с подозрением пробормотал Рехей. Он старался держаться поближе к Хибари, и это было единственное светлое пятно в происходящем.

Они загоняли зомби в классы. Хибари не стеснялся использовать тонфы на особо сопротивляющихся, поэтому получилось управиться быстро. Когда коридоры опустели, они поднялись на крышу. Это было не очень полезно с точки зрения безопасности, зато вид открывался что надо.

— Жаль, — вздохнул Рехей, опускаясь на нагретый солнцем бетон. — Я надеялся, что на Японию нападет какое-нибудь огромное морское чудовище. С ним хоть можно было бы подраться.

На секунду Хибари испытал неприлично светлые чувства, которых не знал раньше. С непривычки даже замутило.

Он сел рядом с Рехеем и принялся любоваться видом: солнце садилось и освещало Намимори алыми лучами, а десятки зомби волочили свои тела к школе. Очень умиротворяло.

— Кея… Как бы ты хотел провести свой последний день на земле? — спросил Рехей, нахмурившись и повернувшись к Хибари. Голос его звучал непривычно серьезно.

Раньше Хибари никогда об этом всерьез не задумывался, поэтому ответил первое, что пришло в голову:

— В окружении толпы врагов.

Не то чтобы он действительно этого хотел, просто такой вариант казался ему наиболее вероятным, так зачем мечтать о другом?

И Хибари хотел бы провести свой последний день с Рехеем, но не говорить же об этом вслух, в самом деле.

— Круто, я бы тоже! — обрадовался Рехей. — А еще я хотел бы съесть пару ведер мороженого, устроить пикник на вершине горы, поплавать в море голым и поцеловаться.

Он запнулся, прикусил губу и продолжил:

— Но можно просто… Мороженого.

В следующую минуту они целовались, и это было так же естественно, как и тренироваться с тонфами в водолазном костюме.

— Ух ты, — сказал Рехей, оторвавшись. На его лице не было ни капли сожаления, только румянец на щеках. — Мазь сработала.

— Мазь? — спросил Хибари, еще ничего не понимая, но уже чувствуя неладное.

Рехей замялся, смущенно почесал затылок.

— Эм, да. Вроде того. Я попросил дедушку Талбота дать мне что-нибудь для уверенности в себе, — он неловко улыбнулся. — Я шел к тебе решительно признаться в своих чувствах! Но немножко боялся — ты понимаешь: тонфы, презрительный взгляд, все такое. Поэтому он дал мне мазь, велел намазаться и сказал, что от нее всем окружающим будет хотеться сожрать меня. Я не думал, что так буквально…

— Он же мастер по металлу, — вспомнил Хибари.

— Да, но занимается алхимией, ведьмовством и вуду в свободное от основной работы время, — пояснил Рехей и пожал плечами: — Каждый имеет право на хобби. По крайней мере, так написано на его сайте.

— Сайте? — тупо повторил Хибари, отказываясь верить в происходящее.

— Да, «Алхимия, ведьмовство и вуду дедушки Талбота». Очень удобная навигация, я скину тебе ссылку.

Помолчав, Рехей продолжил уже не так весело:

— Прости, а? Я не должен был этого делать. И я не думал, что все так обернется. Но на сайте было сказано, что мазь не подействует на тех, кому я и раньше нравился. И что с первым поцелуем заклятие сойдет.

Хибари посмотрел вниз. Горожане приходили в себя и недоуменно переглядывались, из школы растерянно выглядывали ученики. Наверняка все пошепчутся минут пятнадцать и вернутся к обычной жизни, тут же обо всем забыв — Намимори привык и не к таким странностям. Наверное, местные жители и морское чудище пустили бы на суши, не моргнув и глазом.

Да, с мазью вышло не очень честно и очень глупо, но, стоило признать, весело.

Рехей буравил Хибари напряженным взглядом, ожидая вердикта.

— Скажи что-нибудь! — не выдержав, попросил он.

— Пойдем, — Хибари поднялся и отряхнулся. — Я куплю тебе ведро мороженого, а потом убью, — он улыбнулся. — Может быть, воплотим перед этим что-нибудь еще из твоего списка.

Рехей засиял и подскочил — похоже, на радостях он готов был согласиться вообще на все. Конечно, Хибари его не убил.

Они не успевали сегодня выполнить все из списка Рехея, но у них впереди было еще много дней для этого.

@темы: юмор\стеб, Хибари/Рехей

---

CMM-team: юмор/стеб

[CMM-team]

Название: Выходное пособие
Команда: CMM-team
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи: Колонелло/ММ
Размер: 1467 слов
Жанр: юмор, приключения
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Все принадлежит Амано
Саммари: Колонелло находит новую работу и встречает знакомую девушку
Предупреждения: ОМП, прегет

- Просыпайся, парень - сказал напарник, тряся его за плечо. – Сегодня большой день, старый окорок велел нам готовиться к приему посетителя.
Колонелло потянулся на стуле, разминая сонные мышцы. Посетитель – это интересно. Самым трудным на этой работе была даже не скука, а отсутствие мотива поддерживать форму. Дон Тито, который и в самом деле немного походил на вяленый окорок, не просто скупал ворованный антиквариат по всему миру и помещал его в хранилище, спроектированное лично Верде, под охрану наемников А-класса. Он делал это так незаметно, что почти никто не знал о существовании его коллекции, а значит, даже не думал грабить. Работать на него было прибыльно, надежно и смертельно опасно для боеспособности.

На дона Тито его вывела Юни. После неудавшейся свадьбы он собирался заняться обычной программой: подраться с Реборном, съездить в горячую точку, через год-другой повторить предложение Лал. Юни перехватила его на пути к первому пункту и сказала кое-что странное.
- Вам нужно отдохнуть, синьор Колонелло. Уровень нашего пламени сильно упал, поэтому оно больше не сможет компенсировать перегрузки. Если вы продолжите жить в прежнем темпе, то ваше тело не выдержит.
Тогда Колонелло кивнул, подрался с Реборном и улетел в Афганистан, а через полгода оказался в больнице с обширным инфарктом. Юни приехала его навестить с апельсинами, Бьякураном и адресом синьора Тито.
- Я попросила его пригласить вас на собеседование, - улыбнулась она, сидя у его кровати и очищая апельсин. – Будет чудесно, если вы сработаетесь.

Возможно, в мире и был человек, способный дважды отказать Юни, но Колонелло таких не знал. Через два дня, будучи уже полностью здоровым (спасибо Бьякурану), он рассказал одутловатому хищному старику несколько армейских баек, сдал тест на профпригодность и получил работу. Он сразу сказал себе, что уйдет при первой же возможности, но тем и кончилось. Прошло три с лишним года, а он все еще протирал форменные штаны в комнате наблюдения. И за все это время он никогда не видел здесь посетителей, дон Тито был осторожен до параноидальности.

- Посетитель? Ты уверен? – переспросил он напарника. Тот пожал плечами.
- Иногда старик приводит специалистов, должен же кто-то поддерживать весь хлам в рабочем состоянии.
Напарником Колонелло был невысокий сицилиец Луиджи. Он служил у дона Тито уже лет десять и отличался поразительным равнодушием к предметам старины. Всем драгоценным вазам и уникальным полотнам Луиджи предпочитал горнолыжный спорт, о котором мог рассказывать часами.
- И когда они приедут? – взбодрился Колонелло. Посетитель разбавил рутину одинаковых дней, и он собирался получить от этого максимум удовольствия. – Надо проверить камеры наблюдения, ты знаешь в какой зал они пойдут?
- В музыкальный, - зевнул Луиджи. – Кажется, старик недоволен «Хаммером». Не суетись, все равно днем ничего интересного не будет. Интересное начнется ночью, когда она вернется.
- Она? – переспросил Колонелло. Луиджи улыбнулся и выразительно поцеловал кончики пальцев, таким способом давая посетительнице свою высшую оценку. – А почему ты уверен, что она вернется?
- Потому что за все время, что я служу у дона Тито, он ни разу не приводил посетителя, который не оказался бы вором, - пожал плечами Луиджи, утыкаясь в спортивный журнал.

***

Девушка заслуживала каждого сделанного комплимента. Она больше не казалась такой отчаянно юной, как во время сражений представителей, сейчас ей должно быть около двадцати. Колонелло с удивлением понял, что помнит ее довольно хорошо. Она по-прежнему носила короткие яркие платья, открывающие стройные ноги, оживленно жестикулировала и много болтала. С доном Тито она держалась как любимая избалованная племянница, даже мелькавшие из-под платья края чулок казались не орудием соблазнения, а лишь знаком внимания к пожилому дядюшке. Колонелло вспомнил, как давно у него самого не было женщины - и как долго еще не будет, - но загрустить по этому поводу не успел.
- Отличные ноги! – восхищенно отозвался рядом Луиджи. – С такими ногами любая трасса нипочем, хоть на черной катайся!
- Конечно, - согласился Колонелло. – Что же еще делать с хорошими ногами?

Как и говорил Луиджи, ничего интересного не произошло. Дон Тито и ММ немного погуляли по музыкальному залу, очевидно беседуя об экспонатах, потом ММ осторожно достала нужную скрипку из витрины, недолго повозилась с настройкой и заиграла. Камеры наблюдения не передавали звук, но выглядела она при этом завораживающе. Колонелло смотрел на ее отрешенное, счастливое лицо – и был готов отдать ей скрипку насовсем, лишь бы увидеть это выражение снова. Дон Тито оказался бережливее, он ограничился комплиментом и букетом оранжевых роз. После короткого разговора и бокала шампанского гостья впорхнула в предложенный автомобиль и покинула поместье, помахав на прощание прямо в камеру наблюдения.

- Ну вот, - сказал Луиджи, поднимаясь со стула. – А ты спрашивал, вернется ли она снова. Жалко ее, красивая. Ну, пойдем, у нас много работы.

***

Они закончили задолго до ее возвращения. Тонкая фигурка появилась на экране только в половине четвертого, мелькнула рядом с оградой – и исчезла.
- Ненавижу иллюзионистов, - проворчал Луиджи, активируя защитный контур пламени грозы и поднимаясь. – Я проверю снаружи, а ты иди к скрипке, на случай, если она меня обойдет. Ты знаешь, что делать.
Колонелло знал, но выполнять приказ не собирался. Учитывая принятые меры, убийство девушки казалось ему явной перестраховкой. Он сунул пистолет в карман и вышел из комнаты вслед за напарником.

Разумеется, она обошла Луиджи. Когда Колонелло добрался до нужного зала, она уже стояла посреди опустевшего помещения.
- Отлично сработано, - выдавила она, добавив пару слов, которых не услышишь в консерватории.
- Спасибо, - улыбнулся он, подходя к ней ближе. – Правила у дона Тито такие, после каждого гостя полный переезд. Трудно, наверное, быть коллекционером, сплошные хлопоты.
- Смотря что коллекционировать, - усмехнулась ММ, быстро приходя в себя. – Я предпочитаю деньги, с ними никаких проблем.
- Это верно, - согласился он, улыбаясь. – Давно не виделись, эй.
ММ бросила на него пристальный взгляд и ненадолго задумалась.
- Ты бывший аркобалено, - полуутвердительно сказала она наконец.
- Колонелло, - подтвердил он. Почему-то она расслабилась, когда он назвался, будто прошла трудный поворот на горной трассе. Черт, похоже, он слишком долго общается с Луиджи, раз в присутствии красивой девушки думает о лыжах. Кстати, о Луиджи.
- Как ты обошла моего напарника снаружи? - спросил он. – Он опытный парень, и знает здесь все до последнего камня.
- Это хранилище проектировал Верде, - снисходительно улыбнулась ММ. – Как ты думаешь, кто тестировал его на безопасность?
- Группировка Кокуе? – предположил Колонелло. Если она говорит правду, то это многое бы объяснило.
- Надо же, нашу банду повысили до группировки, я польщена. - ММ рассмеялась приятным грудным смехом. Сейчас она совсем не напоминала хорошую дневную девочку, но налет вульгарности ей неожиданно шел. Колонелло никогда не умел общаться с воспитанными девушками, ему больше нравились простые девчонки. Тех, кто умел сочетать в себе то и другое, он встречал довольно редко, но они ему тоже нравились.
- Зачем тебе скрипка? – спросил он. – Ты же играешь на духовых.
- Я музыкант, - развела руками ММ, выглядя очень безобидно. Колонелло понял, что разговор подошел к концу. – Мне тяжело смотреть, как старый сморчок губит инструмент Страдивари. Через пару лет скрипку будет уже не спасти.
Она вскинула руку, в которой ниоткуда возник маленький «Дерринжер», и Колонелло напрягся, готовясь прыгнуть в сторону.
- А так хорошо разговаривали, эй, - укорил он ММ. Его собственный пистолет все еще лежал в наплечной кобуре.
- О, дорогой, - рассмеялась она. - Я не собиралась стрелять в тебя, меня беспокоит человек за твоей спиной.
Колонелло услышал тихий хлопок глушителя - и в его голове образовалась дыра, ставя крест на карьере охранника.
- Извини, парень, - сказал Луиджи, переводя пистолет на ММ, - ты слишком долго возился. Знал же протокол безопасности: свидетелей не оставлять.
- Без обид, - ответил Колонелло - и вынул собственное оружие. Остатки разрушенной иллюзии позволили ему выстрелить дважды, прежде чем Луиджи понял, в чем дело.
- Гребанные иллюзионисты, - успел произнести он, а потом ММ вогнала ему в лоб контрольную пулю.
- Привет, малыш, - улыбнулась она, на этот раз глядя Колонелло в глаза, а не на полметра выше. – Тебя подвезти? Здесь не место для детей.

***

- Ты знала? – спросил он, пристегивая ремень безопасности. ММ пожала плечами.
- Я много времени провожу с иллюзионистами, а одного даже воспитываю. Могу распознать иллюзию почти любого уровня. К тому же, Верде обожает хвастаться. Мы узнали про стойкие иллюзии для аркобалено, наверное, даже раньше тебя. Ну а с какой скоростью вы растете тоже не великий секрет, сам Верде иллюзий не носит, они сбивают ему расчеты.
Она завела мотор и отъехала от мертвого поместья.
- Как тебя угораздило здесь застрять? – спросила она. - Разве аркобалено занимаются частной охраной?
- Я в отставке, - поморщился Колонелло, и вдруг понял, что это его больше не угнетает. К его удивлению, ММ поняла все правильно.
- Вы так и не сошлись? Я думала, что через год-другой вы неизбежно поженитесь.
- Она вышла замуж, - вздохнул Колонелло. – Можно понять, эй, мне даже до первой эрекции еще несколько лет ждать.
- Понять можно любого, но зачем? – тряхнула волосами ММ. – Так можно закончить, работая на жадного старика, убивающего собственных гостей. Я всего лишь настроила ему скрипку!
- И собиралась ее украсть, - с улыбкой напомнил Колонелло. Говорить о Лал ему больше не хотелось, и не потому, что было больно. Кажется, сегодня он отбросил не только место охранника и взрослую личину, но и сожаления о несбывшемся. Юни была права, эта работа пошла ему на пользу.
- А кстати, - задумчиво прищурилась ММ. – Наш милый дон Тито не знает, как ты выглядишь без иллюзии?
- Хочешь что-то предложить? - спросил он, ловя ее взгляд в зеркале заднего вида.
- Мне кажется, тебе задолжали выходное пособие, - подмигнула ММ. – Давай сделаем так: я куплю тебе мороженое и мы об этом поговорим.
Идея показалась Колонелло невероятно привлекательной.

@темы: юмор\стеб, CMM-team

---

D69 team: юмор/стеб

[D69 team]

Название: Лишний выходной
Команда: D69 team
Тема: юмор/стеб
Пейринг/Персонажи:
Размер: 2043 слова
Жанр: юмор, приключения
Рейтинг: PG
Дисклеймер: отказываемся
Саммари: крыжовник оказывается в незапланированном отпуске
Предупреждения: по мотивам реборноправды

Гребок.
— Опыты Эстранео!
Еще гребок.
— Учеба у Реборна!
Ноги коснулись дна, и Дино облегченно перевел дух. Когда они падали, он вспомнил, что плавать Мукуро не умеет, а это здорово уменьшало их и так скромные шансы на выживание. Без пламени и коробочек сковывающие их наручники гарантировали смерть обоим, если хоть один начнет тонуть. Хорошо, что море было спокойным, берег недалеко, а перепалка отвлекла Мукуро от паники. Сильно отвлекла, судя по тому, что прекращать без победы он не собирался.
— Твоя семья над тобой не издевалась.
— Этим успешно занимались остальные семьи, — автоматически парировал Дино. Идея помериться жизненными неудачами оказалась неожиданно хорошей, хотя он никак не ожидал, что продержится наравне с Мукуро так долго. Вообще-то, это было обидно.
Высокая волна накрыла их с головой, побуждая двигаться к берегу. Откашлявшись от соленой воды, они двинулись и продолжили.
— Ты сам себе хозяин, а я всего лишь хранитель самого доброго в мире мафиози.
— Самый добрый в мире мафиози — это я! — возмутился Дино. — Фуута подтвердит!
Мукуро осекся и приник к его плечу, чтобы отсмеяться. Дино обнял его свободной рукой и сменил тему. Подробно выяснять, насколько он неудачник, ему не хотелось, поддаваться Мукуро — тем более.
— На прошлой неделе самый добрый Цуна сказал, что хочет объединить торговые пути наших семей в Южной Америке. Сказал, это упростит логистику и получение прибыли. Обожаю его видение партнерских отношений, такое непосредственное.
— Он не выглядел недовольным после вашего разговора, — припомнил Мукуро, легко переключаясь. Ему нравилось, когда Дино делился секретами. — Ты согласился?
— Я запнулся о ковер и упал прямо на рабочий стол, — пожал плечами Дино. — Цунин ноутбук, кажется, сломался бесповоротно, так нелепо получилось.
— Ужасная случайность, — согласился Мукуро. — Зря они настояли на отсутствии Ромарио. Много интересного увидел, пока валялся среди бумаг?
— Меня выставили, как только смогли поднять, успел рассмотреть всего пару документов. И даже они обойдутся мне в два месяца работы, а я застрял с тобой в этом море, — Дино театрально вздохнул и опустил руку с пояса Мукуро на бедро.
— Обожаю твое видение романтики, такое непосредственное, — передразнил Мукуро, отстраняясь и демонстрируя кулак. — Дино в ответ поднес сжатую руку к губам, поцеловав костяшки, и уперся ему в пах ощутимой выпуклостью.
— Твоя несгибаемая эрекция меня восхищает, но давай сначала выберемся из воды, — Мукуро мотнул было головой в сторону берега, но остановился, заметив выражение лица спутника.
— Черт! Помоги, мне, скорее! — Дино опустил руки под воду и завозился с пуговицами брюк. Не успел Мукуро набрать воздуха для едкого комментария, как снизу что-то затрещало — и Дино упал на него с криком удивления и боли. Под ними, быстро увеличиваясь в размерах, вырастал из моря панцирь забытой в кармане проклятой солнечной черепашки.

— А знаешь, мне начинает нравиться! — вскоре заявил Мукуро, сидя на верхней точке панциря. — Вид с каждой минутой все лучше, вода — все дальше. Я почти готов признать это стоящим свиданием! Если нас обезоружили и сбросили сюда по просьбе твоего жадного братишки, я непременно пришлю ему открытку за лишний выходной. И голову Кеко. — Его настроение улучшалось с каждым новым метром, отделяющим их от воды.
Дино сидел рядом и молча пытался соединить обрывки брюк во что-то, пригодное для ходьбы: оставаться без штанов на неизвестном острове ему совершенно не хотелось. В конце концов он выменял у Мукуро пояс на обещание взять его на будущие переговоры с Инноченти. Не лучшая сделка в его жизни, но сейчас ему было не до гениального старого хрыча, и даже не до того, откуда Мукуро узнал об этих переговорах. Его волновал расхваливаемый Мукуро вид.
— У нас проблемы, — сказал он, закончив возиться с брюками. Линия берега приближалась к ним со скоростью недорогого «фиата», но Дино предпочел бы машину побыстрее.
Мукуро посмотрел на него с сочувствием.
— Я тронут, что ты считаешь это нашими общими проблемами, но вообще-то Энцо отдавил яйца только тебе. Не бойся, мы справимся, я шикарный иллюзионист, когда в силе, — он потрепал Дино по руке и только потом рассмеялся.
— У тебя сейчас такое лицо! Так в чем проблема? Мне кажется, все идет неплохо: нас немного отнесло в море, но Энцо скоро выйдет из воды, обсохнет на солнце и вернется в твой карман, — он посмотрел в сторону полностью разорванной штанины. — Или туда, куда ты рискнешь его положить.
— Тебя не смущает холм на берегу? — спросил Дино, пропустив шпильки мимо ушей.
Мукуро прищурился.
— Который дымит? Вулкан, ну и что? Дым белый, следов пепла нет, он может дымить неделями, а потом вообще уснуть, как Этна. Или ты предлагаешь поискать другой остров?
Дино представил Энцо, плывущего по океану в поисках другого острова, и содрогнулся: ему никогда не хотелось сняться в «Годзилле».
— Наоборот, я хочу, чтобы мы добрались до берега прежде, чем Энцо станет способен вызывать землетрясения при ходьбе.
Именно в этот момент Энцо доплыл до острова и сделал первый шаг по земле, который отозвался ощутимым подземным толчком. Над кратером вулкана взлетело облако пепла и пемзы.
Мукуро неосознанно сжал его ладонь, впечатывая в кожу цепь наручников.
— А. Ты об этом, — сказал он, прежде чем надолго замолчать.

Однажды Дино по глупости пришлось залезть в доверху набитый ловушками подземный лабиринт, и с тех пор он питал к подземельям, пещерам и прочим ограниченным пространствам искреннее отвращение. Но его святой покровитель снова предпочел послать ему испытание, а не помощь: напуганный вулканом Энцо пропахал джунгли как неуправляемый танк, остановившись только у входа в какую-то пещеру.
— Знаешь, я бы выиграл тот спор, — с досадой сказал он удивленному Мукуро, осторожно поднимая уменьшившегося питомца на руки.
— Если ты о своей клаустрофобии, то я ее целиком разделяю, знаешь ли. Место жительства обязывает, — отрезал Мукуро, отворачиваясь к темному входу. Он не обиделся, иначе не повернулся бы спиной, но Дино все равно кольнула совесть.
— Кстати, — вспомнил он, — По поводу тех документов у Цу…
— Помолчи, — оборвал Мукуро. Он развернулся в сторону сделанной ими просеки и прислушался. За деревьями слышался треск ломаемых стволов, крики и топот животных. Похоже, проснувшийся вулкан напугал не только Энцо.
— Все еще не хочешь идти в пещеру? — спросил Мукуро, дернув губами в нервной усмешке. Дино посмотрел на охваченный страхом лес — и захотел.
Когда метрах в двадцати от входа они наткнулись на скелет с парой факелов, Дино даже не удивился. Разумеется, здесь смертельно опасно, иначе бы их здесь не было. Возможно, похитители знали, что делали, бросая их рядом с этим островом. Он не стал ничего говорить, только обыскал останки в поисках спичек и зажег огонь. Мукуро сейчас видел только одним глазом, без пламени тумана его артефакт превращался в обычный протез, поэтому факел достался ему.
— Думаешь, тут есть ловушки? — спросил Мукуро, когда выход скрылся за изгибом пещеры.
Дино пожал плечами.
— Возможно. А может, это просто перевалочная база контрабандистов, и мы скоро без проблем выйдем к морю.
— А может, Вендиче отпустят меня домой к Рождеству, — хмыкнул Мукуро, продолжая двигаться. Дино последовал за ним и сразу же пожалел — его нога утонула в каменном полу, наступив на подвижную плиту. К счастью, он точно знал, что надо делать в такие моменты:
— Ловушка! — крикнул он, дергая Мукуро к себе. Упасть на пол они успели, а откатываться к стене пришлось уже под ливнем стрел. Им повезло, брошенный факел не погас, по-прежнему слабо освещая помещение. Через несколько секунд все стихло, но они не спешили подниматься, опасаясь второго залпа.
— Отличная реакция, — одобрил лежащий снизу Мукуро. — Только не устраивайся слишком удобно, пол холодный. Знаешь, мне что-то расхотелось идти дальше, дикие звери кажутся симпатичнее твоих контрабандистов-параноиков.
— Согласен, — быстро кивнул Дино. — Давай вернемся.
Он откатился в сторону, чтобы дать Мукуро встать, и лежащая в темноте змея тотчас же впилась ему в голое бедро. Дино стало почти смешно.
— Кстати, о диких зверях, — сказал он, поднимаясь на ноги, — Ты, случайно, не знаешь, эта тварь ядовитая?
Ответ пришел к нему почти сразу: от места укуса по телу быстро расплывалось горячее пятно боли.
Мукуро склонил голову набок, изучая его.
— Ты шутишь. Если предполагается, что я отсосу тебе… яд прямо здесь, рискуя получить стрелу в затылок, то спасибо, нет. Я на этот грязный пол больше не опущусь, там змеи ползают.
— Ладно, — покладисто согласился Дино, сползая на пол сам. — Передавай моей семье, что я их любил. Только лучше письмом, постарайся какое-то время избегать личных встреч с ними.
— Не драматизируй, ужас смерти страшно переоценивают, — отмахнулся Мукуро, приподымая его веко и считая пульс на шее, — я хорошо проверил.
— Боюсь, Ромарио с тобой не согласится, — шепнул Дино, прикрывая глаза. Рваная штанина обмоталась вокруг лодыжки бесполезным жгутом. Он слабо помотал головой, пытаясь сосредоточиться. — А с каких пор тебя волнует обстановка? Когда мы…
— Во-первых, если ты упомянешь виллу Ди Карло, я вырву тебе столько ребер, что ты сможешь сам высосать яд из любой точки тела, — перебил Мукуро, убирая руки. — Во-вторых, тогда на мне были любимые сапоги до бедра, — добавил он, опускаясь на колени.
— Пол грязный, — напомнил Дино.
— Я разочарован в этой змее, что ей стоило добавить в яд парализующий токсин? — проворчал Мукуро, разглаживая кожу вокруг места укуса. — Я обошелся бы без комментариев.
— Уверен? Мы же скован… Ах!
— Потерпи, — Мукуро полностью разорвал остатки брюк, быстро оттянул край его трусов и заглянул внутрь. Когда он поднял голову, иероглифы в проклятом глазу вращались как картинки в игровом автомате. Дино подумал, что бредит, он не чувствовал собственного пламени, значит, и к Мукуро оно не вернулось. — Отвечай не думая, сколько времени нужно Энцо, чтобы начать расти в воде?
— Нисколько, — ответил Дино сквозь душное полотно жара. Стены пещеры начали расплываться, словно теряя плотность.
— Вот говнюк, — ругнулся Мукуро, глядя в стену с нечитаемым лицом. — Закрой глаза и постарайся не слушать и не думать ни о чем.
На глаза Дино легла бархатная тяжесть, похожая на перчатки Мукуро, уши заложило, как от падения или вращения на месте, потом накатила тошнота, а боль в ноге исчезла.

— Божешь открывать, — прозвучал рядом искаженный голос.
Они сидели за столиком летнего кафе в центре Милана. Брюки на Дино снова были целыми, а хлыст, кольца и коробочки вернулись на свои места. Мукуро был бледнее обычного и прижимал к лицу пропитанную кровью салфетку.
— Сейчас бройдед, — успокоил он, растворяя все следы повреждений под иллюзией. Дино подозвал официанта и попросил пакет со льдом. Кровь действительно остановилась быстро.
— Что произошло? — спросил Дино, когда стало ясно, что Мукуро не будет ничего объяснять. Тот только отмахнулся, сканируя взглядом окрестности.
— Мой ученик почти сдал выпускной экзамен, — наконец процедил он, высмотрев за одним из столиков пожилую леди с итальянской болонкой на руках. — Если бы не твои татуировки… — Дино не успел моргнуть, как в собачку влетел знакомый трезубец, проткнув ее насквозь.
— Это было больно, учитель, — печально сказала болонка, оплывая вместе со старушкой в согнувшегося над чашкой Франа. Трезубец застрял в его огромной шапке, а из носа в чашку капали крупные капли крови. Мукуро швырнул ему пакет со льдом и скрестил руки на груди.
— Я слушаю.
— Наконец-то, — пробормотал Фран, запрокидывая голову и прикладывая лед. — Если бы вы внимательнее слушали меня раньше, то пришли бы на выпускной, как обещали, а не оставили одинокого подростка вынашивать планы мести. Агрессивное окружение, недостаток внимания взрослых плюс отсутствие фигуры отца, чего вы ожидали?
— Я обещал прийти на твой выпускной? — озадаченно переспросил Мукуро. Фран закатил глаза.
— Ловите.
Он бросил в их сторону черный айфон, Дино рефлекторно его поймал, но вспомнил, что без Ромарио ему этого не полагается, и разжал пальцы. Телефон влетел прямо в ладонь Мукуро. Тот повертел его в руках, изучая историю сообщений.
— Странно, — произнес он наконец. — Я абсолютно не помню этого разговора.
— Это потому, что при смене медиума у вас теряется часть краткосрочной памяти, — пояснил Фран. — Я давно заметил, просто не думал, что попаду в число неважных воспоминаний.
Он вздохнул и снова уткнулся в чашку. Мукуро сидел неподвижно, переваривая новости. Он задумался так глубоко, что сквозь него выступили настоящие черты медиума, совсем молодого мальчишки. Дино подумал, что посторонние мальчишки — это совсем не то, что он хотел бы видеть в Мукуро, и решился.
— Мукуро, — позвал он. — В одном из документов, которые я видел у Цуны, было упоминание о сделке Бьякурана с Вендиче. Он договорился с ними об освобождении заключенного с нижнего уровня, только дату не назначил. Возможно, если бы мы узнали дату освобождения, то смогли бы перехватить его людей по пути в Вендикаре, после встречи с Инноченте у меня будет достаточно оружия…
— Это не обязательно, — сказал Фран, подходя к их столику. — Я могу создать иллюзию для Вендиче, но мне нужно знать, в какой день они будут готовы к выдаче заключенного.
— Любопытно, — медленно произнес Мукуро, восстанавливая свой образ поверх тела медиума. — Я как раз приступаю к работе в штабе Мельфиоре по просьбе Цуны. И про возможность выйти из Вендикаре по контракту он мне ничего не говорил.
— Может быть, он не успел, — предположил Дино, — я не видел даты на документе, он мог быть совсем свежим.
— Возможно, — вежливо согласился Мукуро. — А может быть, я просто заигрался в хранителя и растерял критическое мышление. Не посоветуете надежный сервер для пересылки секретной информации? Сервера Вонголы мне только что разонравились.

@темы: юмор\стеб, D69 team

---

[X27]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра