Название: Золотой час
Команда: Голубика мечты
Тема: детектив\приключения\экшн (внеконкурс)
Пейринг/Персонажи: Гокудера, Цуна, Бьянки, Дино, Занзас, Скуало
Размер: 1 281 слово
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Всё — чужое
Саммари: Гокудера накрыл рукой потный лоб и зажмурился. Пожалуйста. Пожалуйста. Он ведь ещё маленький. Он не виноват.
Предупреждения: АУ
Деревья были такими высокими, что их кроны не то, что закрывали небо — сами были небом. Маленький Хаято когда-то шёл под ними с запрокинутой головой, и даже не думал, как выглядит со стороны. Где-то высоко-высоко, наверное, даже выше небоскрёбов, над его головой сплетались золотистые от садящегося солнца ветви с тёмно-зелёной меховой оторочкой. Воздух был тёрпким и сладким, и он бы обязательно остановился, чтобы полюбоваться, но…
Цуна слабо застонал и шевельнулся, больно ткнув его подбородком в плечо. Гокудера зашипел и сердито поддёрнул его повыше.
«Никчёма. Добренький никчёма, вот ведь наказал Господь… Только бы выжил. Пожалуйста, только бы он выжил, Святая Мария, грация-плена-я не помню, как там дальше, только, пожалуйста, пусть он выживет!»
Вилла виднелась вдалеке, как белое облако. Или как мираж в пустыне. Гокудера боялся отвести от неё взгляд, чтобы она не растаяла.
Цуна был костлявым и очень лёгким. Гокудера невольно вспомнил слова доктора Шамала, что после смерти человек становится легче, и тихо всхлипнул. А вдруг Цуна… Да нет же, нет! Он просто всегда был тощим, не жрал толком, только рис этот свой клевал, да креветок. А так, ему даже пицца не нравилась, не то, что настоящая еда.
Печенье ему нравилось зато. Грёбаное печенье и домашняя выпечка. Он её любил просто до одури, а ещё он не любил расстраивать женщин. А Бьянки, чтоб её черти драли, любила печь. Гокудера-то был уже тёртый калач, да и остальные, приезжающие на семейное сборище, прекрасно знали, чего стоят её булочки (как бы там ни ржал Занзас, сукин сын). А вот Цуна не знал, или не поверил, когда ему рассказали — а ему должны были рассказать, это обязательно, потому что это такие же правила безопасности, как и завет не держать заряженного оружия при себе во время воскресного обеда.
Всё же хорошо начиналось. Всё было отлично!..
— …Если вы, конечно, не дрейфите, шкеты, — закончил Занзас, неприятно ухмыляясь. — Пусть старики сами разбираются, если, конечно, хотят.
— Соглашайтесь, — приветливо улыбнулся Пони Каваллоне. — Всё равно в столовой не работает кондиционер. Мы все просто зажаримся там, пока они будут страдать, ждать перемену блюд и закипать от ярости.
— Хорошо, братик Дино! — улыбнулся Цуна, и Гокудеру тут же покоробило. «Дальний кузен из Японии», представил его в самом начале Занзас, и, глядя на него, Гокудера не мог даже представить, насколько далёкий. Был этот «кузен» худющим, угловатым коротышкой с раскосыми глазами, плосковатым лицом и торчащими во все стороны волосами. Гокудера даже успел пошутить по поводу розетки, с которой заморский гость успел свести знакомство, но япошка улыбнулся вежливо, а Занзас отвесил подзатыльник, от которого в глазах потемнело. Семья превыше всего, и всё такое. И вообще, радуйся, что тебя вообще приглашают на сходку.
Кузена звали непроизносимым именем «Цунаёши», от которого веяло непередаваемой стариной. Перед глазами вставали картинки с самураями, изломанные сосны на голых скалах и бумажные замки, высящиеся над равнинами. Но Цунаёши был робким, как кролик, и глаза у него были такие же. И ещё он возился с Великим Ламбо, терпеливо слушал хвастливые вопли мелкого недоразумения и таскал ему сладости. Гокудера даже побить его хотел, но потом пожалел.
А лучше бы побил, наверное. Тогда Цуна бы побоялся с ними идти, и не остался бы наедине с Бьанки и её чёртовой выпечкой.
Они устроили пикник на песчаном обрыве рядом с рекой. Течения там почти не было, вода была тёмно-зелёной, как еловые иголки, а если посмотреть с берега на мелководье, можно было увидеть тёмные спинки непуганых рыб. Впрочем, Скуало отпраздновал прибытие на место прыжком с обрыва в воду, так что рыбы очень скоро познали страх.
Гокудера сидел рядом с Пони на одеяле и хмуро намазывал масло на тарталетки. Занзас звенел в кулере бутылками и громко говорил, что в Японии можно спиртное с двадцати одного года, так что «сиди тут, клоп, и соси свою колу». Цуна не обижался, болтал себе с Бьанки, и не стыдился ничего. Ни того, что за неделю ни с кем толком не подружился, ни того, что футболка на нём была с большеглазым анимешным самураем, ни даже коротких шорт, открывавших бледные, незагорелые ноги.
Бьанки громко засмеялась, ероша ему волосы.
— Если пригладить их, то ты совсем на девочку похож, — сказала она отчётливо. Гокудера невольно вздрогнул. — Я видела твоего отца, ты совсем на него не похож. И слава Богу.
Цуна застенчиво улыбнулся, и Гокудеру тогда словно озарило. И правда же! Яркие губы, глаза огромные, робкий такой…
— …Разрезать кожу вдоль, помочиться и потоптаться плетёными сандалиями, чтобы она слезла с лица, — с милой улыбкой перечислял похожий на девчонку Цуна.
— Отлично! — захлопала Бьанки. — Хочешь печеньку?
И ведь останься Гокудера там ещё хоть на минутку, на секундочку, он бы услышал, что Цуна сказал «да, пожалуйста». Но нет, ему надо было помчаться и сигануть в воду, чтобы охладиться и выбить из головы дурь.
Сколько он там плескался? Пять минут? Десять? Вода была холодная, такая холодная, что кости ломило. Он вылез тогда, когда Занзас начал топить Скуало, ревя, что даже акулу сможет победить в воде, и вообще где угодно нет ему равных. Гокудера побоялся, что его прибьют ненароком, и вылез. Он прошёл мимо Пони, который пытался впечатлить Бьанки несуществующими мускулами, он дошёл до лагеря, и чуть не упал.
Цунаёши скорчился под деревом, отчаянно сжимая футболку на животе. Гокудера вначале в ужасе подумал, что его ударили ножом. Но потом он увидел корзинку Бьанки — проклятую корзинку из-под печенья, в которой не осталось ничего, кроме крошек, — и чуть не умер от ужаса.
Он, кажется, всхлипнул, и кинулся к Цунаёши.
— В-выплюнь! — закричал он. — Ну же, давай, ну!..
Он не это хотел сказать, он вообще ничего не хотел говорить, он пытался разжать Цуне зубы пальцами, как его учили в детстве. Но у него не вышло. Челюсти бедолаге свело так, что на скулах желваки выступили.
Гокудера чуть не разревелся от ужаса. Ну и что, что ему почти 12. Он впервые видел, как на его глазах из-за его дуры-сестры погибает человек, которые не то, что ничего плохого не сделал, а даже ему… нравился. Немного.
— Держись давай! — прохрипел Гокудера, затаскивая дрожащего Цуну на спину. — Смотри не сдохни мне тут!
Он не позвал никого. Можно было бы крикнуть с обрыва, но пока дозовёшься этих верещащих идиотов, пока объяснишь, в чём дело, пока они примчатся наверх…
К тому же, они шли пешком. Виллу было видно. Она была совсем близко, а там и доктор Шамал, и другие, и наверняка кто-нибудь поймёт, что же делать, чтобы спасти Цуну.
Он шёл по длинной аллее, которую когда-то проектировали так, чтобы все подъезжающие визитёры прониклись величием семьи. Гокудера проникся. Так проникся, что был готов найти могилу того, кто это придумал, и написать на надгробии «Козёл». Если, конечно, у этого мерзавца была могила.
— Эй, малец! — хрипло окликнул его кто-то.
Гокудера вздрогнул и чуть не свалился. Цуна глухо застонал ему на ухо.
Прямо перед ними была машина. Самая настоящая машина, заведённая, тихо урчащая мотором. Гокудера даже не услышал её за рёвом крови в ушах.
— Что это у тебя? — спросил белобрысый водитель. Женщина рядом с ним цепко посмотрела на Гокудеру и решительно вышла, хлопнув дверцей.
— Помогите, пожалуйста, — с облегчением выдохнул Гокудера. — Нам… На виллу…
— Конечно, конечно! — переполошился водитель. — Клади его на заднее сиденье.
Цуна был очень горячим, очень неповоротливым. Как тряпичная кукла. Но он снова застонал, когда Гокудера с незнакомкой устроили его поудобнее. Гокудера положил его голову себе на колени — как видел в одном фильме. Так, кажется, делали, чтобы больному было полегче. Цуна не был болен, он умирал от яда, но, может быть, если сильно постараться, если очень-очень сильно…
Гокудера накрыл рукой потный лоб и зажмурился. Пожалуйста. Пожалуйста. Он ведь ещё маленький. Он не виноват.
— Лал, ты глянь, — сдавленно сказал водитель с переднего сидения. — Он что, солнечник?
— Смотри на дорогу, — резко оборвала его женщина. — У него Ураган.
— Значит, не только, — вздохнул водитель. — Эй, малёк. Делай, что делаешь.
Под рукой Гокудеры Цуна чуть завозился и вздохнул. От облегчения зазвенело в ушах.
Машина летела по дороге, приближаясь к вилле. Гокудера сидел, закрыв глаза, и старательно, тщательно переливал тепло в Цуну, черпая его откуда-то изнутри, и чувствовал, что всё делает правильно.
Команда: Голубика мечты
Тема: детектив\приключения\экшн (внеконкурс)
Пейринг/Персонажи: Гокудера, Цуна, Бьянки, Дино, Занзас, Скуало
Размер: 1 281 слово
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Всё — чужое
Саммари: Гокудера накрыл рукой потный лоб и зажмурился. Пожалуйста. Пожалуйста. Он ведь ещё маленький. Он не виноват.
Предупреждения: АУ
Деревья были такими высокими, что их кроны не то, что закрывали небо — сами были небом. Маленький Хаято когда-то шёл под ними с запрокинутой головой, и даже не думал, как выглядит со стороны. Где-то высоко-высоко, наверное, даже выше небоскрёбов, над его головой сплетались золотистые от садящегося солнца ветви с тёмно-зелёной меховой оторочкой. Воздух был тёрпким и сладким, и он бы обязательно остановился, чтобы полюбоваться, но…Цуна слабо застонал и шевельнулся, больно ткнув его подбородком в плечо. Гокудера зашипел и сердито поддёрнул его повыше.
«Никчёма. Добренький никчёма, вот ведь наказал Господь… Только бы выжил. Пожалуйста, только бы он выжил, Святая Мария, грация-плена-я не помню, как там дальше, только, пожалуйста, пусть он выживет!»
Вилла виднелась вдалеке, как белое облако. Или как мираж в пустыне. Гокудера боялся отвести от неё взгляд, чтобы она не растаяла.
Цуна был костлявым и очень лёгким. Гокудера невольно вспомнил слова доктора Шамала, что после смерти человек становится легче, и тихо всхлипнул. А вдруг Цуна… Да нет же, нет! Он просто всегда был тощим, не жрал толком, только рис этот свой клевал, да креветок. А так, ему даже пицца не нравилась, не то, что настоящая еда.
Печенье ему нравилось зато. Грёбаное печенье и домашняя выпечка. Он её любил просто до одури, а ещё он не любил расстраивать женщин. А Бьянки, чтоб её черти драли, любила печь. Гокудера-то был уже тёртый калач, да и остальные, приезжающие на семейное сборище, прекрасно знали, чего стоят её булочки (как бы там ни ржал Занзас, сукин сын). А вот Цуна не знал, или не поверил, когда ему рассказали — а ему должны были рассказать, это обязательно, потому что это такие же правила безопасности, как и завет не держать заряженного оружия при себе во время воскресного обеда.
Всё же хорошо начиналось. Всё было отлично!..
— …Если вы, конечно, не дрейфите, шкеты, — закончил Занзас, неприятно ухмыляясь. — Пусть старики сами разбираются, если, конечно, хотят.
— Соглашайтесь, — приветливо улыбнулся Пони Каваллоне. — Всё равно в столовой не работает кондиционер. Мы все просто зажаримся там, пока они будут страдать, ждать перемену блюд и закипать от ярости.
— Хорошо, братик Дино! — улыбнулся Цуна, и Гокудеру тут же покоробило. «Дальний кузен из Японии», представил его в самом начале Занзас, и, глядя на него, Гокудера не мог даже представить, насколько далёкий. Был этот «кузен» худющим, угловатым коротышкой с раскосыми глазами, плосковатым лицом и торчащими во все стороны волосами. Гокудера даже успел пошутить по поводу розетки, с которой заморский гость успел свести знакомство, но япошка улыбнулся вежливо, а Занзас отвесил подзатыльник, от которого в глазах потемнело. Семья превыше всего, и всё такое. И вообще, радуйся, что тебя вообще приглашают на сходку.
Кузена звали непроизносимым именем «Цунаёши», от которого веяло непередаваемой стариной. Перед глазами вставали картинки с самураями, изломанные сосны на голых скалах и бумажные замки, высящиеся над равнинами. Но Цунаёши был робким, как кролик, и глаза у него были такие же. И ещё он возился с Великим Ламбо, терпеливо слушал хвастливые вопли мелкого недоразумения и таскал ему сладости. Гокудера даже побить его хотел, но потом пожалел.
А лучше бы побил, наверное. Тогда Цуна бы побоялся с ними идти, и не остался бы наедине с Бьанки и её чёртовой выпечкой.
Они устроили пикник на песчаном обрыве рядом с рекой. Течения там почти не было, вода была тёмно-зелёной, как еловые иголки, а если посмотреть с берега на мелководье, можно было увидеть тёмные спинки непуганых рыб. Впрочем, Скуало отпраздновал прибытие на место прыжком с обрыва в воду, так что рыбы очень скоро познали страх.
Гокудера сидел рядом с Пони на одеяле и хмуро намазывал масло на тарталетки. Занзас звенел в кулере бутылками и громко говорил, что в Японии можно спиртное с двадцати одного года, так что «сиди тут, клоп, и соси свою колу». Цуна не обижался, болтал себе с Бьанки, и не стыдился ничего. Ни того, что за неделю ни с кем толком не подружился, ни того, что футболка на нём была с большеглазым анимешным самураем, ни даже коротких шорт, открывавших бледные, незагорелые ноги.
Бьанки громко засмеялась, ероша ему волосы.
— Если пригладить их, то ты совсем на девочку похож, — сказала она отчётливо. Гокудера невольно вздрогнул. — Я видела твоего отца, ты совсем на него не похож. И слава Богу.
Цуна застенчиво улыбнулся, и Гокудеру тогда словно озарило. И правда же! Яркие губы, глаза огромные, робкий такой…
— …Разрезать кожу вдоль, помочиться и потоптаться плетёными сандалиями, чтобы она слезла с лица, — с милой улыбкой перечислял похожий на девчонку Цуна.
— Отлично! — захлопала Бьанки. — Хочешь печеньку?
И ведь останься Гокудера там ещё хоть на минутку, на секундочку, он бы услышал, что Цуна сказал «да, пожалуйста». Но нет, ему надо было помчаться и сигануть в воду, чтобы охладиться и выбить из головы дурь.
Сколько он там плескался? Пять минут? Десять? Вода была холодная, такая холодная, что кости ломило. Он вылез тогда, когда Занзас начал топить Скуало, ревя, что даже акулу сможет победить в воде, и вообще где угодно нет ему равных. Гокудера побоялся, что его прибьют ненароком, и вылез. Он прошёл мимо Пони, который пытался впечатлить Бьанки несуществующими мускулами, он дошёл до лагеря, и чуть не упал.
Цунаёши скорчился под деревом, отчаянно сжимая футболку на животе. Гокудера вначале в ужасе подумал, что его ударили ножом. Но потом он увидел корзинку Бьанки — проклятую корзинку из-под печенья, в которой не осталось ничего, кроме крошек, — и чуть не умер от ужаса.
Он, кажется, всхлипнул, и кинулся к Цунаёши.
— В-выплюнь! — закричал он. — Ну же, давай, ну!..
Он не это хотел сказать, он вообще ничего не хотел говорить, он пытался разжать Цуне зубы пальцами, как его учили в детстве. Но у него не вышло. Челюсти бедолаге свело так, что на скулах желваки выступили.
Гокудера чуть не разревелся от ужаса. Ну и что, что ему почти 12. Он впервые видел, как на его глазах из-за его дуры-сестры погибает человек, которые не то, что ничего плохого не сделал, а даже ему… нравился. Немного.
— Держись давай! — прохрипел Гокудера, затаскивая дрожащего Цуну на спину. — Смотри не сдохни мне тут!
Он не позвал никого. Можно было бы крикнуть с обрыва, но пока дозовёшься этих верещащих идиотов, пока объяснишь, в чём дело, пока они примчатся наверх…
К тому же, они шли пешком. Виллу было видно. Она была совсем близко, а там и доктор Шамал, и другие, и наверняка кто-нибудь поймёт, что же делать, чтобы спасти Цуну.
Он шёл по длинной аллее, которую когда-то проектировали так, чтобы все подъезжающие визитёры прониклись величием семьи. Гокудера проникся. Так проникся, что был готов найти могилу того, кто это придумал, и написать на надгробии «Козёл». Если, конечно, у этого мерзавца была могила.
— Эй, малец! — хрипло окликнул его кто-то.
Гокудера вздрогнул и чуть не свалился. Цуна глухо застонал ему на ухо.
Прямо перед ними была машина. Самая настоящая машина, заведённая, тихо урчащая мотором. Гокудера даже не услышал её за рёвом крови в ушах.
— Что это у тебя? — спросил белобрысый водитель. Женщина рядом с ним цепко посмотрела на Гокудеру и решительно вышла, хлопнув дверцей.
— Помогите, пожалуйста, — с облегчением выдохнул Гокудера. — Нам… На виллу…
— Конечно, конечно! — переполошился водитель. — Клади его на заднее сиденье.
Цуна был очень горячим, очень неповоротливым. Как тряпичная кукла. Но он снова застонал, когда Гокудера с незнакомкой устроили его поудобнее. Гокудера положил его голову себе на колени — как видел в одном фильме. Так, кажется, делали, чтобы больному было полегче. Цуна не был болен, он умирал от яда, но, может быть, если сильно постараться, если очень-очень сильно…
Гокудера накрыл рукой потный лоб и зажмурился. Пожалуйста. Пожалуйста. Он ведь ещё маленький. Он не виноват.
— Лал, ты глянь, — сдавленно сказал водитель с переднего сидения. — Он что, солнечник?
— Смотри на дорогу, — резко оборвала его женщина. — У него Ураган.
— Значит, не только, — вздохнул водитель. — Эй, малёк. Делай, что делаешь.
Под рукой Гокудеры Цуна чуть завозился и вздохнул. От облегчения зазвенело в ушах.
Машина летела по дороге, приближаясь к вилле. Гокудера сидел, закрыв глаза, и старательно, тщательно переливал тепло в Цуну, черпая его откуда-то изнутри, и чувствовал, что всё делает правильно.
@темы: детектив\приключения\экшн, Голубика мечты, внеконкурс
-
-
30.11.2017 в 08:39очень необычно как-то рассказано
смешанные чувства, но в целом понравилось
осталось какое-то ощущение, что это маленький кусочек перед чем-то большим)
-
-
30.11.2017 в 14:34