Название: Один и об одном
Команда: Cherry band
Тема: романс\флафф\юмор\стеб
Пейринг/Персонажи: Сквало/Занзас, Дино, Гокудера, Ямамото
Размер: 3361 слово
Жанр: романс, драма
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер:все принадлежит Амано
Саммари: В мириаде миров существует тот, в котором Занзас и Сквало не встретились.
Предупреждения: АУ, нелинейное повествование
читать дальше— Как думаешь, про другие миры — это правда?
— Не знаю.
— Наверно, мы не во всех… встретились.
— Во всех. Спи.
Узел галстука давил на горло под кадыком и мешал дышать.
Горячий сицилийский воздух после горной прохлады Албании казался невыносимым, застревал в глотке и жег изнутри; воротничок рубашки быстро пропитался потом и теперь натирал до красноты бледную кожу. Скапливалось и не находило выхода раздражение, остро хотелось сесть в машину, открыть все окна и долго-долго ехать, чтобы потом, в месте, где никого нет, найти уединение с поющим лезвием меча и загнать себя до изнеможения. Только когда усталость была сильна настолько, что уже не чувствовались мышечная боль, голод и жажда, наступало спокойствие.
Сейчас ныли руки, хотелось пить, во рту пересохло, а от перенасыщенного запаха наглаженных костюмов, парфюма и игристого вина отчетливо тошнило.
— Нам обязательно это делать?
— Побудем недолго и свалим, — пообещал Дино и принялся застегивать на запястьях запонки, тускло отблескивающие раритетным белым золотом. Очень пафосно. — Это важно для меня, — извиняющимся тоном добавил он, заметив в зеркале, как Сквало за его спиной недовольно скривился.
«Это важно для меня», — говорил единственный, кого Сквало мог назвать другом, и они вместе садились в отвратительный роскошный лимузин, чтобы поехать на очередной прием, где люди, по многу лет не державшие в руках оружия, будут смотреть на Сквало с превосходством и пренебрежительной снисходительностью.
— Ненавижу мафию, — пробормотал Сквало, и, прежде, чем открыть дверцу, Дино успел успокаивающе погладить его по колену. Губы дрогнули короткой усмешкой.
Вечер был скучный, как и все остальные в таком роде. Четырнадцатилетнему Сквало никто не предлагал бокалов с алкогольными напитками, и он цедил минералку с лимоном из высокого фужера, пытаясь хоть как-то справиться с ощущением, что вот-вот сдохнет от жаркой духоты в этом неудобном черном костюме, пока Дино пожимал руки боссам и слушал напутствия. Смерть предполагалась медленной и мучительной; бороться с желанием забиться под кондиционер и снять пиджак с галстуком становилось все труднее. Несколько раз Сквало чувствовал на себе пристальный взгляд, но, оглядываясь, не видел никого, кто обращал бы внимание на неизвестного пацана, пришедшего вместе с молодым доном Каваллоне.
Не выдержав, Сквало расслабил аккуратный узел на горле, расстегнул две верхние пуговицы рубашки, привычным жестом, выдающим нервозность, взъерошил чуть влажные от пота волосы, нетерпеливо посмотрел на часы. Они пробыли здесь уже достаточно. Он пошел сквозь толпу, ища Дино, и всё не мог отделаться от инстинктивной тревоги — на него кто-то смотрел. Смотрел тяжелым, жгущим сквозь два слоя ткани спину взглядом, смотрел, будто наставил дуло ровно между лопаток, и выстрел уже перебил позвоночник; Сквало не чувствовал ног и хотел поскорее уехать.
Дино нашел его сам.
— Всё, — коротко бросил он, и они двинули в сторону парковки. Чем дальше от многолюдного зала — тем легче становилось дышать.
Прохладное нутро машины проглотило их в свежесть ароматизатора и кожаную темноту. Сквало тут же стянул галстук и пиджак, расстегнул почти до пупка рубашку, с наслаждением откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Под веками плыли белые, пекущие веки круги, боль отдавалась в висках точечно, вспышками. Сквозь марево странного, накатившего вдруг бессилия и выеденной внутри пустоты Сквало почувствовал, как Дино подсел к нему ближе, наклонился, потерся щекой о плечо и что-то сказал — шум крови в голове не дал разобрать, но Сквало потянулся, сухо коснулся губами угла его рта и понадеялся, что это сойдет за ответ. Он упустил что-то важное — и знал об этом.
На крышу пробрались уже затемно, когда гости начали разъезжаться, а дон Вонгола заперся у себя в кабинете с приближенными, занимаясь то ли переговорами, то ли распитием эксклюзивного бренди. Они стащили бутылку такого — мутное темное стекло бликовало в свете фонарей, а содержимое проваливалось в пустой желудок горячо, продирало насквозь почти, до мокрых глаз, до кашля.
— Пить не умеешь, — самодовольно выдохнули на ухо, и дыхание прошлось по коже теплой волной, ударило в голову не хуже алкоголя.
Сквало вывернулся, дернул на себя за собранные в нелепую тонкую косичку волосы.
— Научи, — потребовал. Темные, с красным отблеском глаза подернуло поволокой.
Апельсинами пахло так, что кружилась голова — целая роща, насквозь пропитавшая собой небольшой особняк поблизости и весь воздух, казалось, на несколько миль кругом. Идти невозможно — под ногами чавкали упавшие перезрелыми огромные красные плоды, на небе при каждом вдохе оседал концентрированный цитрусовый вкус. Сквало всё равно здесь нравилось: далеко от людей, тихо и уединенно, вокруг только незаметная обслуга и молчаливые, будто не знающие языка, сборщики и продавцы урожая.
— Сколько процентов твоего дохода приходится на это место? — спросил он как-то у Дино за завтраком, намазывая густой оранжевый джем на тост.
Тот оторвался от очередных бумаг, задумчиво постучал карандашом по нижней губе, вспоминая, потом сдался, покачал головой.
— Меньше одной десятой, я думаю. Хочешь выкупить? Могу подарить.
Раскатисто засмеявшись, Сквало отхлебнул густой травяной чай, горячо сглотнул. Дино даже не улыбнулся, взглянул через стол внимательно, отложил свою папку, качнулся ближе.
— Будет отличный подарок в знак расположения к консильери.
Реборн неплохо постарался — Дино становился старше. Не внешне — внешне поменялись только длина отросших золотых вихров да татуировка, постепенно расползающаяся по руке — внутренне. Он перерастал свой возраст — их возраст — стремительно, догоняя и перегоняя Сквало, повзрослевшего уже очень давно. Понимал что-то, глядя цепко, тяжело, глазами, в которых привычно было искать теплоту, а не угрозу. Вот как сейчас.
Движение вышло резким, дерганным, и чашка со стуком ударилась о блюдце.
— Нет.
Дино откинулся обратно на спинку стула, качнул его на ножках, сощурился.
— А что ты будешь делать?
Сквало пожал плечами.
На следующий день он собрал рюкзак и покинул гостеприимный дом, скупо попрощавшись.
Вернулся в Палермо, быстро нашел нужного человека — тот посмеялся над ним, выронив что-то про малолетку и смертника, потом, руками собирая кровь, текущую из крест-накрест расхлестанной кожи на груди, выхрипел нужное.
Они пришли через пару дней, прямо на улице. Вылезли из неприметной дешевой машины — два парня, запечатанные в черную лаковую кожу среди душного разгара сиесты, с нашивками на рукавах, и лицами странными, стертыми какими-то. Увидишь таких один раз — и не запомнишь. А во второй — увидеть уже вряд ли случится.
— Ты хочешь вступить в Варию? — спросил один, глядя сверху вниз без насмешки.
— Я хочу бой с Тиром, — задрав подбородок, выронил Сквало.
Второй улыбнулся, жутко, только бледным ртом, остальное лицо застыло равнодушием.
— Ты умрешь, мальчик, — сказал спокойно, без жалости и сомнения.
Через несколько недель, переполненных багровым туманом и потерями в рядах Варии, Тир согласился.
Глаза солено и жгуче заливало потом, мышцы тянуло, и больно было — всему телу. Тир издевался, много говорил, бил плашмя мечом, растягивая то, что мнил игрой. Его глаза распахнулись удивленно, когда клинок прошел остротой между ребер в сердце, он длинно выдохнул последний раз, медленно расслабился, выпустил рукоять своего оружия, начал падать на колени, соскальзывая с лезвия, хлынув весь красным на землю, тяжело, шумно откидываясь на спину.
Сквозь грохот собственного сердца в висках Сквало услышал крики вокруг, откуда-то взялись люди — за ними наблюдали, с трудом понял он. Опустил взгляд — одежда была разодрана в нескольких местах, раны сочились и болели, обмотанный плотными потемневшими бинтами обрубок левой руки пульсировал жарко, смотреть и не видеть пальцев все еще было странно, страшно, будто осознание накатило только сейчас. Не чувствуя ног, Сквало сделал несколько шагов назад, наклонился, уперся правой рукой в дрожащее колено, и его вырвало, тяжело, больно, до крупной дрожи во всем теле.
— Сообщите в Вонголу, — приказал кто-то где-то далеко-далеко отсюда. — У нас новый босс.
Сквало хотел сказать, что никакой он им не босс — не за этим всё, просто, завершить технику, доказать, победить, никакая Вария не нужна. Из сухого горла вырвался только хрип, а потом опять подкатило рвотной горечью, в глазах стало совсем темно, и он отключился.
— Блядь, — управляться с протезом не получалось, остатки предплечья сдавливало и выкручивало новой, незнакомой болью. Даже собрать механику в кулак удавалось не всегда.
— Никто не просил тебя этого делать, — руку грубо оттолкнули от пуговиц, смуглые пальцы быстро вдели каждую в петли, задержались на животе, огладили поверх кителя. Жаром бросилось в пах, Сквало дернулся ближе, уткнулся в изгиб шеи.
— Очень болит? — спросили с непривычной мягкостью.
— Нормально.
Между лопаток легла горячая ладонь, прогрела до нутра.
Дождь заливал лобовое стекло, видимость — почти на нуле. Сквало выругался сквозь зубы, сбрасывая скорость на светофоре, цвет которого едва различался в сером, мокром мареве. Телефон снова завибрировал.
— Да? — подцепив наушник пальцами, ответил резче, чем стоило, в гарнитуре зашуршало, потом раздался знакомый голос — взволнованно и напряженно:
— Ты опаздываешь.
— Подъезжаю уже.
Особняк появился на горизонте в мутной стене дождя резко, как с неба упал, почти сразу после выезда из города — ворота были открыты, лампочка камеры наблюдения мигала тускло-красным. Рубашка промокла насквозь почти, пока Сквало дошел от машины до дверей, липла к коже холодом, с волос стекало на шею. Дино все равно обнял его — стиснул сильно, вжал ладони в спину.
— Пони вырос, — рассмеялся Сквало, непривычно глядя снизу вверх. Он пока не успел так вытянуться, рос постепенно, а Дино неуклюже вымахал, казалось, сразу во всю свою длину, сделавшись еще более неловким, чем раньше. Дино тоже заржал, посмотрел из-под лохматой челки цепко, впился взглядом жадно.
— Ты тоже изменился.
Не виделись года два почти — с тех самых пор, как Сквало, убив Тира и едва оправившись, исчез из Палермо, стал мотаться по свету и отзваниваться порой, что жив. Иногда, совсем редко, брал заказы — убрать кого-то, выследить или перехватить груз. Вот как сейчас.
— Оно? — уже в тускло освещенном кабинете Сквало поставил на стол перед Дино кейс.
Тот кивнул, бережно открыл, лицо потемнело, разом осунулось.
— Спасибо.
— Мне было по пути, — Сквало хмыкнул, присел на край, еще раз глянул внутрь — ряд колец, аккуратно зафиксированных в ячейках, странных какие-то, половинчатых. Силы от них не ощущалось вовсе, как это бывало с другими. — Расскажешь?
Дино устало потер лицо ладонью, покачал головой. Сквало не стал, конечно, настаивать — кольца и так узнавались, Сквало видел такие же на хранителях Вонголы. А какие дела у Дино с Вонголой знать было себе дороже.
— Про Варию в курсе?
— Слышал, — помрачнел Сквало. Резануло в груди странно, как нарочно вспомнилось забытое почти, захороненное в памяти, кисть свело застарелой болью. О Варии последнее время много говорили — даже далеко отсюда. Даже те, кому не должно было быть дела. После многократной смены власти, произошедшей после смерти Тира и отказал Сквало, Варию, наконец, принудительно отдали тому, кто смог остановить череду бунтов — дон Вонгола назначил боссом своего сына. Как тот продержался почти год — никто не знал.
Дино закрыл крышку кейса, отошел к бару, вытянул темную бутылку, плеснул себе в бокал на самое дно, вопросительно посмотрел.
— За рулем. Как сынок Тимотео справляется?
— Невыносим. Но ему подчиняются.
Сквало хмыкнул. Интересно было бы посмотреть.
Они долго разговаривали: о чем-то неважном, о школе, которую Дино честно заканчивал, о Реборне, который куда-то пропал, о старых общих приятелях, не затрагивая никак ни вечное отсутствие Сквало, ни немного неловкие всё еще металлические пальцы, ни выползающую уже на загорелую шею, едва прикрытую волосами татуировку, ни меч, небрежно зафиксированный на предплечье. Один из них уже, кажется, стал настоящим мафиози, а второй — настоящим киллером. Немного не то, о чем они мечтали, сидя за одной партой.
— Останешься?
— Нет, извини.
Они обнялись снова — дольше, теплее, потому что: ну, когда еще удастся увидеться. Дино спустился проводить к выходу, и где-то у дверей уже их застал Ромарио.
— К вам Занзас Вонгола, дон.
— Мы с ним не договаривались.
Ромарио кашлянул в кулак, глянул на Сквало, сверкнув стеклами очков, тот понял — лишний, попрощался торопливо, хлопнув Дино по плечу, вышел, упал в напитанный озоном, холодный, влажный еще воздух, глубоко вдохнул прежде, чем упасть в прогретый душный салон. Ворота начали медленно открываться, стоило к ним приблизиться, но выехать Сквало не дали: как только фигурные металлические половины разошлись на достаточную для машины ширину, через них промчался, чудом избежав царапин на кузове, черный бронированный внедорожник, взвизгнул шинами, пролетев на бешеной скорости. Вечер, судя по всему, Дино предстоял не из приятных.
Выехав за территорию, Сквало притормозил ненадолго посреди трассы — потом развернулся и поехал в противоположную от Палермо сторону.
Подвальное помещение с высокими потолками встретило гулкой, распадающейся на куски при каждом шаге тишиной. И темно было густой непроглядной темнотой, которую даже фонарик едва разбавлял едва ли на метр вокруг, не больше. Сквало спускался в этот холод, привычный уже, но все такой же невыносимый, пробирающийся сразу за ребра.
Алкоголь не грел — только в голове было блаженно пусто.
У ледяной глыбы он сел тяжело на пол, прижался лопатками, чтобы не высматривать темную фигуру в глубине. Мышцы спины тут же свело, обняло судорогой, и Сквало опустил голову, на лицо упали отросшие почти до лопаток волосы.
— Привет, — хрипло выдавил, смаргивая горячую влагу.
Японию Сквало полюбил лет в семнадцать, впервые прилетев на остров Хонсю на бой со старым, едва удерживающим в трясущихся пигментных руках катану самураем. Бой закончился через несколько часов — не получив ни единой царапины и не нанеся ни одного достигшего цели удара, Сквало выдохся настолько, что признал ничью. Старик пригласил его в своей дом гостем, и, слушая тихий, чуть дребезжащий голос, отпивая мелкими глотками ароматный горчащий чай, чувствуя, как замедляется в спокойствии вечно заполошно колотящееся сердце, Сквало понял, что хочет остаться.
Остаться, конечно, не получилось — жизнь не давала все время сидеть на месте, — но возвращаться старался почаще, даже купил небольшой домик в пригороде Токио, продав полученный в наследство от деда особняк в Палермо.
Очередной визит оказался незапланированным. Когда раздался телефонный звонок Сквало расстреливал мишени в тренировочном тире, выбивая привычные шестерки и семерки, изредка восьмерки, цедил ругательства сквозь зубы. Настрелять правую руку на достаточную меткость не удалось, а на левой каждый раз подводил протез, — все еще, почти восемь лет спустя.
На экране мигнуло знакомое имя — старый друг, многому его научивший.
— Не хочешь наведаться в гости, сынок?
— Время, — с легким сожалением отрезал Сквало, прижимая телефон к плечу щекой и перезаряжая пистолет.
— Моему мальчику нужна твоя помощь, — в «моему мальчику» настойчиво сквозило «мне», и были люди, которым нельзя было отказывать — в дань уважения к мастерству.
Следующей ночью Сквало приземлился в аэропорту Токио, сел на первый же поезд, едущий в Намимори, чтобы ранним утром, после короткого стука в дверь, увидеть взъерошенного заспанного пацана лет пятнадцати.
— Ты, значит, Такеши? — Сквало прищурился, оглядел с головы до ног спортивное худощавое тело, с характерными синяками и ссадинами на руках и голом торсе — от деревянного тренировочного меча. У самого такие были с десяти до тринадцати.
— А вы?
— Супербия, здравствуй, — из-за узкой мальчишеской спины выглянул Цуёси, отстранил сына, протянул сухую крепкую ладонь.
Мальчишка оказался способным — даже талантливым. Было в нем что-то, тщательно запрятанное за наивной какой-то мягкостью и излишней расслабленностью движений. Он бился с азартом и интересом, чисто спортивным, не тем, к которому Сквало привык.
Два дня он гонял парня по всему заднему двору, тот сносил удары молча, терпеливо, в перерывах трепался обо всем подряд, смеялся, светлые карие глаза лучились теплом, и оно странно, незнакомо отдавалось в груди. Выйдет из него всё это — Сквало не сомневался. Это изойдет, пропадет, погребется намертво под скрытой в нем пока жестокостью.
Цуёси рассказал — в Намимори есть еще один наследник Вонголы. Про конфликт колец Сквало смутно помнил по старым, школьным еще, историям Дино, больше напоминавшим красивую мафиозную сказку.
На третий день утром Сквало протянул Такеши рукоятью вперед отцовскую катану, сам обнажил спату.
— До первой крови.
Через треть минуты подбородок пацана обагрился, по воздуху поплыл густой, солоноватый запах с привкусом ржавчины.
— Еще раз.
Каждый тренировочный бой со Сквало он слил.
Ночью, в назначенное время, Сквало пробрался на крышу недалеко от площадки, постелил на бетон куртку, сел, чтобы видно было мониторы, чутко прислушался. В общем гомоне голосов удавалось разобрать и Реборна, и Дино. На чьей они стороне, сомневаться не приходилось. Сквало, в какой-то степени, тоже был на их стороне, а, спроси его кто, поставил бы на Варию.
Пацан убил человека — не сам, конечно, просто бросил тело внизу, на камнях, залитых холодной водой. Широкий экран замигал, потух, и Сквало все ждал, что сейчас что-нибудь произойдет, но вокруг стояла тишина, равнодушная и пустая.
Горячая, почти обжигающая вода порозовела от крови, стоило опуститься в глубокую ванну, выплескивая за края. Кожу в местах ссадин задрало, заболело, за грудиной потяжелело от плотного, парного воздуха, дышать стало тяжело, кашель затряс всё тело, прошелся наждачно по глотке.
— Тшшш, тише, — хрипло велели из-за спины, прижимая, притягивая к себе руками тоже — жаркими. Мокрую волную волос собрали, перекинули через плечо на одну сторону, чтобы не мешали, в шею — острый поцелуй. Сквало закрыл глаза и откинулся, лег на широкую твердую грудь, подставил губы.
Они были живы — оба.
На хвост сели прицельно — профессионально даже. С азартом, далеким от полицейского, с умом, далеким от привычных мафиозных ищеек. Сквало подумывал о том, чтобы загнать машину на пустырь и завершить все быстро, тихо, грязно, но лишнюю кровь он не любил, а адреналин подстегивал — давно не случалось ничего интересного.
Момент, когда красная камри подрезала его, Сквало упустил. Вывернул руль в последний момент, машину тряхнуло, он впечатался бампером в ограду, выматерился и не успел сдать назад — по стеклу ударили рукояткой пистолета, разбивая, второй черным дулом уже смотрел ему в лицо.
— Опять, блядь, ты, — восхищенно и зло выплюнул знакомый голос, и дуло пропало. Можно было сразу догадаться, но тойота была с незнакомыми номерами. На прокат взял, что ли.
Когда Сквало вышел наружу, Гокудера Хаято уже курил, спрятав один пистолет в наплечную кобуру, вторым размахивал во все стороны, яростно ругаясь с кем-то по телефону по-итальянски. Вокруг них собирались люди, кто-то фотографировал, кто-то собирался вызывать полицию.
— Чего стоишь? — не отрываясь от трубки, возмутился Гокудера. — Садись обратно, поедем жрать.
Они уехали прежде, чем успела приехать полиция.
Сквало его знал уже пару лет — с тех пор, как десятый Вонгола после смерти Тимотео перебрался на Сицилию вместе со своими приближенными. Гокудера нравился Сквало — он умел работать на износ, с ним всегда можно договориться, он не любил оружие ближнего боя и обожал гонки.
— Это был мой груз, — выхлебав двумя глотками полчашки американо, сразу начал давить он. — А пицца в Германии отвратительная.
— Нормальная, — Сквало пожал плечами. — Твой личный? Ты его просрал.
Гокудера скривился.
— Вонголы.
— За груз Савады ты отстрелил бы мне голову, не дав покинуть салон.
Гокудера скривился еще больше, вытянул из кармана джинсов пачку сигарет, сдернул, наконец, с худого бледного лица солнечные очки, уставился покрасневшими, воспаленными после бессонных ночей глазами.
— Блядь, это груз Варии.
— С каких пор ты помогаешь Варии?
— Налаживаю связи с общественностью, — оскалился Гокудера, закуривая. — У Занзаса есть кое-что для меня, а у меня — кое-что для него.
— У тебя нет, — Сквало улыбнулся. — Но ты можешь обменять.
— Ублюдок, — с удовольствием, ласково вытянул Гокудера, полез в рюкзак, вытащил коробочку — густого синего цвета.
Сквало тоже перекатил по столу аккуратный куб. Ураган и Небо — редкое сочетание, почти исключительное. У Занзаса, выходит, они.
Они доели пиццу — «отвратительная, я же говорил», — пожали друг другу руки и разъехались в разные стороны. С ним было приятно иметь дело. Их познакомил Дино — наверно, именно поэтому Гокудера не выстрелил, увидев, кто за рулем. Они сталкивались несколько раз, в погоне за новыми коробочками, совершенно новым оружием, мало кому подходящим, и в последнюю их встречу Гокудера увел у Сквало коробочку дождя, которая теперь приятно грелась в ладони.
Быстро добравшись до пустынного пляжа, он зашел по колено в воду, вжал в разъем кольцо, сверкнула голубая вспышка, сильный, острый плавник, ряд клыков. Зубами стянув с живой руки перчатку, Сквало погладил скользкий бок, жмурясь от удовольствия.
Интересно, кто был в коробочке, уехавшей в Палермо вместе с Гокудерой Хаято?..
Зверь урчал, слизывая с рук кровь, горячо, шершаво. Давал хватить себя за уши, трясти морду и чесать под подбородком, жмурился довольно, тыкался мокрым носом в живот, выпрашивая ласки, как обычный котяра. Занзас, развалившись в кресле, наблюдал с теплой усмешкой.
— С твоим так не поиграешь.
— Ты просто плавать не любишь, — вытерев руки влажным полотенцем, оскалился Сквало и подошел ближе.
Занзас дернул его на себя за ремень джинсов, провел широко языком по ключице в вороте рубашки, прикусил, пальцами перебирая длинные волосы. Сквало наклонился, положил ладонь ему на шею, сжал, уловил тихий, сдержанный стон.
Из сна вырвало что-то — резко, как при падении.
Сон снился странный, переполненными событиями, идущими вперемешку с реальностью, во сне у Сквало были длинные волосы, почти до колен, и заполняющая горячим грудь и всё целиком сознание преданность другому человеку. Она грохотала вместе с сердцем и текла по жилам. Во сне, больше похожем на воспоминания, Сквало никогда не сомневался — он знал, что всё правильно. Как надо.
И там же, во сне, он видел место, в котором однажды уже бывал.
Старая, заброшенная пристань на берегу пустовала уже много лет. Сквало забрел сюда как-то раз в детстве, потом хотел вернуться, показать Дино, но так и не нашел ее.
Сейчас дорога бросалась под колеса, миля за милей, и он ехал, откуда-то точно зная, куда, словно разом вспомнил, что было пятнадцать лет назад. Или — что будет через пять. Торопился, потому что во сне, кажется, был закат, а сегодня день уже клонился к вечеру.
Он остановил машину неподалеку от обрыва, оставшегося на месте сгнившей от времени деревянной пристани. Дальше пошел пешком, глядя в упор на спину сидящего на краю земли человека. Сел рядом, от движения влажные комья ссыпались вниз.
— Ты тоже это видел?
— Я же здесь, — Занзас наклонил голову, посмотрел темным, рубиновым взглядом.
Знакомое и неизвестное чувство — преданности другому человеку — забилось в груди.
@темы: Cherry band, романс/флафф/юмор/стеб
-
-
18.11.2017 в 09:47Про альтернативную жизнь Сквало читать интересно. Все-таки преданность Занзасу для него как якорь, а без нее он более свободен и легко, но находит гораздо меньше смысла в том, что делает.
Спасибо за эту историю! За прекрасные моменты из другой жизни и за полный надежды финал
-
-
19.11.2017 в 21:37большое спасибо!