Команда: X27-team
Тема: романс/флафф (внеконкурс)
Пейринг: *YL!Занзас/*YL!Цуна
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1303 слова)
Предупреждения: AU без пламени
читать дальшеОни застряли в лифте, немного не доехав до пятнадцатого этажа. Двери медленно и неумолимо нагревались, кабина наполнялась горьким дымом — снаружи, похоже, бушевал пожар. Цуна нервничал, мерил огромный лифт шагами: три в глубину, четыре в длину, нервно дёргал галстук. Пиджак он уже снял, рубашка липла к коже, пот скатывался по вискам. Занзас сидел на полу, вытянув длинные ноги и прикрыв глаза.
— Надо что-то делать. Нельзя сидеть и ждать. Занзас!
— Успокойся, Савада, ты тратишь драгоценный кислород. И от твоего мельтешения у меня голова трещит.
— Да ты даже не смотришь на меня! — воскликнул Цуна, стискивая кулаки и чувствуя, как ладони покалывает от ярости.
— Потому и не смотрю. Савада, мать твою, сядь. Мы либо задохнёмся тут, либо нас вытащат раньше. Люка, чтобы вылезти в шахту, как в голливудских фильмах, здесь нет, двери не открыть, а если и откроем, то задохнёмся или поджаримся ещё быстрее. — Занзас утёр лоб ладонью и оскалился: — Спорим, ты сдохнешь раньше меня?
— Всё так же не терпится увидеть мою смерть? — Цуна понимающе улыбнулся. Привычный Занзас немного успокоил. — Спорим. Ты больше меня, значит, тебе нужно больше кислорода.
Занзас оттопырил средний палец. Цуна пожал плечами и сел рядом. Кажется, внизу воздух был немного чище и прохладнее, или ему уже мерещилось? Или нет, и тогда понятно, почему Занзас сидел. Может, вообще лечь? А голову Занзасу на колени положить, ага. Цуна фыркнул.
— Ты о чём-нибудь жалеешь?
— Что не свернул тебе шею. И ублюдку Песко.
— А если серьёзно?
— Я серьёзен как никогда.
Цуна вздохнул. Даже на пороге смерти Занзас не хотел нормально разговаривать. Внешне тот был спокоен, но Цуна чувствовал клубящееся, душное бешенство внутри. Занзаса совсем не устраивало, что приходилось отдавать свои жизни в чужие руки, Господа, Будды или пожарников, не важно.
Цуна в подростковом возрасте часто надеялся на авось, плыл по течению, но Реборн выбил из него эту привычку, а став главой Вонголы, он привык к тому, что всё контролирует, держит в своих руках, а в сложных ситуациях — действует. Но сейчас оставалось только ждать и надеяться. Не то чтобы он не умел, приходилось, и не раз. Но тем больше он это ненавидел.
Занзас стянул с себя китель — под мышками на рубашке расплывались тёмные пятна, в распахнутом вороте блестела смуглая кожа. Цуна отвёл взгляд, невольно глубже втягивая носом воздух, пытаясь уловить запах Занзаса. Подумал и развязал галстук.
Беретта в его руках вызвала странное чувство. Смутное желание, немного страха. И надежду.
— Ждать, когда сдохнешь, как свинья, или пустить пулю в лоб, самому выбрав свою смерть, — что бы ты выбрал, а, Савада?
— Не знаю, — честно ответил Цуна. Дышать становилось всё труднее. Он прикрыл нос рукавом. — Ждать непросто, но лучше надеяться и обмануться, чем своими руками разрушить надежду.
— Как же ты бесишь, — с кислой миной проговорил Занзас, но пистолет отложил. Вытащил из внутреннего кармана кителя пачку сигарет, задумчиво повертел её и тоже отложил.
Они просидели в молчании какое-то время. Занзас иногда странно косился на Цуну, облизывал потрескавшиеся губы, морщился и о чём-то напряжённо думал — переносицу прорезала вертикальная складка. Жара становилась невыносимой, каждый вдох давался с трудом, глаза слезились. Они избавились от рубашек, потом от брюк. Цуна пялился на руки, торс и ноги Занзаса почти беззастенчиво. Всё равно больше смотреть в лифте было не на что, а мысли в голову лезли самые паршивые, так что лучше пялиться, а не думать.
В какой-то момент Занзас встряхнулся, как пёс или большая хищная кошка, выплюнул злое, яростное:
— Нахуй. К дьяволу, — и вытащил последнюю сигарету из пачки.
— Занзас! — Цуна раскашлялся, перевёл дух. Возмущённо посмотрел на Занзаса.
— Молчи. И тогда я дам тебе затянуться.
— Я не курю, — пробормотал Цуна. — Зачем?
Но когда Занзас в третий раз бесполезно и раздражённо чиркнул кремнем, отобрал зажигалку и прикурил сигарету. Угрюмое лицо разгладилось после первой затяжки, взгляд чёрных глаз повеселел, хотя злости в них не убавилось, даже, казалось, радужки покраснели. Занзас протянул сигарету Цуне, и тот, помедлив, аккуратно взял её двумя пальцами. Фильтр на кончике был чуть влажным, и с неуместной мыслью о поцелуе он осторожно затянулся.
Отец курил, и Цуна поклялся, что сам никогда не будет, хотя пару раз воровал сигареты, но так и не решился попробовать. Ещё отец пил — каждое его возвращение домой сопровождалось стойким запахом саке и табака. И счастливым лицом мамы, она очень любила отца, и когда он был дома — расцветала и даже начинала петь за готовкой.
Цуна передал сигарету Занзасу. Дым вокруг них сгустился.
Всплыло ещё одно воспоминание. Банкет в честь его дня рождения. Важные лощеные синьоры и дамы в брильянтах и на шпильках, все выше Цуны, что страшно раздражало: он чувствовал себя маленьким и никчёмным. Заснувший за столом молодой Боско, упавший лицом в салат, визгливый смех девиц, строящих ему глазки и навязчиво кокетничающих. Кабинет дона Тимотео, где Цуна пытался спрятаться от всех, но наткнулся на курящего Занзаса. Тот высмеял его, а потом напоил виски, взяв на слабо. Цуна впервые в жизни напился, и его вывернуло на платье Кёко, когда он пригласил её на танец. Кёко его простила, а Цуна себя — нет. Тогда-то и начали увядать его чувства к ней.
Цуна поморщился. И ощутил на себе взгляд.
Занзас щурился, сжимал губы, глядел в глаза цепко, словно держал на мушке. От этого подводило живот и приятно тянуло в паху. Дым табака едва улавливался в дыму пожара, Цуна придвинулся к Занзасу ближе.
Зажатая между большим и указательным пальцами сигарета напомнила самокрутку, которую Цуна с Гокудерой и Ямамото курили на крыше школы. А на четвёртом курсе университета самокрутка пару раз сменялась на белую дорожку кокаина на столике в клубе. Он помнил чувство эйфории, прилив сил... то, как тогда развязался язык, и он проболтался своим итальянским одногруппникам, что ему нравится Занзас — по сумбурному описанию те решили, что это какая-то девчонка. Под кокаином его желание и чувства не казались чем-то запретным и стыдным, как в другое время, а ещё ему очень хотелось трахаться. Сейчас, рядом с Занзасом, почти умирая, он снова хотел того же. И эти мысли снова не казались ему чем-то страшным.
Занзас затянулся, наклонился и положил Цуне на затылок ладонь — обжигающе горячую даже в этом жарком аду. Больно сжал пальцы, притянул к себе и выдохнул белёсую струю прямо в приоткрывшийся в немом вопросе рот. А затем впился в нижнюю губу, оттянул и тут же вылизал её. Цуна задохнулся, но совсем не от дыма. Позвоночник прошила сладкая дрожь.
Такая же сладкая и одновременно тревожная дрожь охватила его, когда Занзас впервые вложил в его руки пистолет. Дон Тимотео послал двух хранителей Цуны и его самого на совместную миссию с Варией, посмотреть, на что похожи сделки и люди, состоящие в мафии и не заседающие по дорогим кабинетам. Сделка провалилась, началась стрельба, Занзаса ранили в руку, поэтому вторую беретту он кинул Цуне и крикнул со злым весельем: «Стреляй!»
— Стреляй, — приказал Занзас здесь и сейчас.
Цуна на ощупь взвёл курок и уткнул дуло под подбородок Занзаса. Тот усмехнулся криво, затем расхохотался, запрокинув голову, довольно и совсем не унизительно, как обычно.
— Соображаешь, мусор! — он в последний раз затянулся и погасил окурок об пол. Цуна смотрел на это с сожалением.
Он многое успел попробовать, по своей воле или против неё, но теперь жалел об одном: что не успел сказать Занзасу о своём желании, сейчас точно взаимном. Глупец!
Вторая беретта упёрлась ему в висок, палец медленно вдавливался в спусковой крючок, они смотрели друг другу в глаза и улыбались, безумно и понимающе.
Занзас наклонил голову и неожиданно нежно прижался к губам Цуны. Сердце неистовствовало в груди, в ушах шумела кровь, хотелось кричать от острого восторга и страха, поцелуй становился яростным, Цуна не только отвечал, но напирал сам, рукоять в руке раскалялась, и он уже слышал выстрел...
— Есть там кто-нибудь живой?! — раздалось снаружи. Двери со скрежетом раздвинулись на несколько сантиметров.
Эти слова отрезвили, как ведро холодной воды. Цуна отпрянул от Занзаса, тот посмотрел на него удивлённо, с таким же удивлением перевёл взгляд сначала на пистолет в руке Цуны, потом на двери.
— Мы здесь! — заорал Цуна, хотя в голове и перед глазами мутилось, тошнило, невообразимо хотелось пить, дышать полной грудью, жить!
Теряя сознание, Цуна твёрдо знал: он обязательно попробует то, что не успел. И в этом совершенно точно будет участвовать Занзас.
@темы: X27-team, внеконкурс
-
-
20.01.2016 в 21:20-
-
20.01.2016 в 21:27