Название: Рядом с тобой
Команда: X27-team
Тема: AU\кроссовер
Персонажи: Занзас/Цуна
Жанр: флафф, мистика, AU
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (2483 слова)
Саммари: хотели развеяться и поприключаться, а получилось как всегда
Предупреждения: UST, между Занзасом и Цуной разница всего в три года.
читать дальше
Цуна носился по крыше особняка, вопил и рвал на себе волосы: завтра ожидался зачет по английскому. Занзас наблюдал за этим уже пару минут и с каждой секундой раздражался всё больше. От раздражения ему хотелось курить и чесались руки — пламя просилось в ладони. Но в смежной комнате сидели, потягивая кофе, Оттавио и Реборн. Если Занзас закурит или подожжёт занавеси — его наверняка запалят и настучат старику. Мрази.
За драку с сыном дона Бонмарито — и заодно за разгромленный банкетный зал — его решили наказать не отсутствием карманных денег, не нотацией и не поркой, а проще и одновременно затейливее. Сидеть в подвале трое суток без еды за свои проделки Занзасу не понравилось. Это напомнило ему жизнь в трущобах на окраинах города: затхлые тёмные клетушки-комнаты, из которых их всё время гнали, одиночество, бесконечный сосущий голод и городские помойки. Правда в тот же день к нему пробрался мелкий с копчёным окороком и французской булкой и развлекал его рассказами об ужасах обучения у Реборна полвечера и ночи. А потом даже притащил фляжку с виски. Наверняка мелкому влетело за несделанные уроки и пропущенные занятия, но тот не выдал, где был, не испугавшись привязанного к стулу динамита и угроз Реборна. Занзас даже зауважал его, помимо неозвученной благодарности за еду и компанию.
В смысле чуть больше, чем уже, хотя об этом «уже» редко задумывался. Несмотря на то, что Цуна часто ныл, боялся собственной тени и нервно реагировал на любые разговоры о мафии, он не путался под ногами, уважал Занзаса и не страшился ему возражать, если действительно был с чем-то не согласен. Кроме него вякать смел только Сквало. И только им двоим Занзас спускал это с рук. Или соглашался драть глотку, споря до хрипа.
Занзас вышел из комнаты, огляделся и похлопал себя по карману джинсов. Ключ, подаренный Арией, лежал на месте. Вряд ли обещание позаниматься английским сейчас утихомирит панику мелкого. А вот если отвлечь его чем-нибудь безумным — то скорей всего сработает, а там можно будет засесть и за английский. В конце концов, Занзас не хотел оставаться в долгу у мелкого, да и натаскивать его по языкам странным образом нравилось. И раздражало, и... но, в общем, он привык.
Потому что всё детство Цуна то раздражал одним своим существованием, то внезапно веселил: проблесками интуиции, невзначай подожжёнными коврами, упрямством. То притягивал. Как один магнит — другой. Незапечатанным пламенем, которое будоражило кровь. Огромными глазами, смотрящими в душу, пониманием без слов (это, кстати, тоже раздражало). Стёсанными коленками и локтями, которые Занзас иногда вылизывал, сам себе напоминая огромного кота с котёнком, и вечно обветренной закушенной губой: чтобы не разреветься, ведь иначе братик Занзас не покажет тайный ход через забор особняка, не прочтёт на ночь сказку или не возьмёт с собой кататься на велосипеде. Велосипед сменился мотоциклом, а Занзас стал обращать внимание, как Цуна стискивает у него на животе узкие, вечно холодные ладони. Прижимается грудью и дышит: даже сквозь кожаную куртку Занзас, казалось, это чувствовал, а уж через рубашку — подавно. Между лопаток жгло, жар просачивался в грудь, сворачивался клубком, заставлял сердце биться чаще не от скорости и ветра в лицо, а от ощущения человека за спиной.
Откинув крышку люка, Занзас вылез на крышу. Ещё раз пристально осмотрел будущего советника: потерянного и напуганного почти так же, как в тот день, когда его только привезли, мелкого зарёванного сопляка. Мать его, по слухам, слегла с какой-то серьёзной болячкой, да так и валялась до сих пор по больницам, Иемицу дела до сына не было, а Девятого сам Занзас видел только за обеденным столом да иногда в кабинете, если старик снисходил до Очень Важного Разговора. Как и тогда, мелкий выглядел так, что его хотелось засунуть куда-нибудь подальше от всей этой суеты и от обязанностей. Кормить мясом, учить неприличным выражениям и выгуливать в местах, куда Занзас собирался сегодня отправиться. На самом деле он давно хотел, но не знал, как с этим подкатить, не выглядя идиотом. «Я могу открывать двери в волшебные миры». Ключник. Так его назвала Ария. Чего она этим подарком добивалась, Занзас так и не понял. Но не в его духе было гадать. Ключ открывал любые двери, только вот за ними могло оказаться всё что угодно.
Занзас поймал мечущегося Цуну, опрокинул его спиной вниз, удерживая под поясницу и за руку, словно они танго танцевали. Завис на приоткрывшихся в недоумении губах, тонких, ярких и искусанных... и засветил Цуне лбом в лоб.
— Ай! Больно! Занзас, ты чего?!
— Надоели твои кошачьи вопли. Пошли, — Занзас потянул его за собой, не давая и слова вставить. — Только не ори, и тогда я покажу тебе кое-что интересное.
Мелкий захлопнул рот и потёр лоб. Позволил протащить себя через всю крышу, и только когда Зназас втиснул его в люк, хмыкнул скептически:
— С такими словами маньяк уводит жертву в кусты.
— Богатый опыт?
— У меня богатый опыт общения с Реборном. Чёрт, английский... Аааа!..
Занзас зажал ему рот и зыркнул сердито. «Ну просил же», — зло шепнул он и добавил немного пламени, отрезвляя мелкого. Тот закивал, замахал руками и облегчённо выдохнул, когда Занзас отпустил. Только почему-то стал красный как рак, словно ему сделали непристойное предложение.
Они спустились по лестнице и остановились перед первой же дверью — она была неплотно прикрыта. Занзас закрыл её за собой — глухо щёлкнул замок — и приложил палец к губам. Реборн мог выскочить в любую минуту, а им определённо стоило обойтись без этого коротышки.
— Давай, вытаскивай ключ. — Занзас остановился и раскинул руки. Обладать Небом для того, чтобы пройти в другой, мир было мало. Цуна сам должен был коснуться ключа.
— Какой ключ? — спросил мелкий, машинально протягивая руки и начина шарить по телу Занзаса. От прикосновения чужих ладоней мышцы Занзаса обдало жаром.
— В кармане, — процедил Занзас и вздрогнул, когда холодные пальцы коснулись бедра.
Цуна извлёк ключ, внимательно рассмотрел сложную резьбу и стальные завитушки на кольце и поднял глаза. Лицо его выражало недоумение и лёгкий интерес.
— И что теперь?
— Теперь пошли приключаться.
Занзас обхватил руку Цуны, направил её к замочной скважине. Ключ медленно вошёл, повернулся — послышался щелчок — и дверь со скрипом приоткрылась. Из неё потянуло хвоей, прелой листвой, свежестью недавно прошедшего дождя. Занзас рывком распахнул дверь, и Цуна охнул. Протёр глаза и даже ущипнул себя.
— Ну что, прогуляемся? — Занзас усмехнулся. Он узнал место. Это был заброшенный сад. — Тебе понравится.
Цуна закусил губу, неуверенно глянул в сумерки за дверью, подёргал себя за вихор и кивнул. Они пошли по тропинке, поросшей травой: сиреневой, сочной и острой — мелкий ойкал, когда она колола его ноги. Полуоблетевшие дубы и буки возвышались над ними тёмными громадами, на земле и стволах росли грибы, кружевные, крапчатые, белые, рыжие и чёрные. А ещё ярко-синие, зеленовато-лимонные и даже нежно-перламутровые. Может, они были даже съедобными, Занзаса это не интересовало. В небе висели сизые, будто нарисованные акварелью облака и красная, сочная половинка луны. Алые капли ягод виднелись на голых кустах то тут, то там. Цуна потянулся к одной из них, но Занзас стукнул его по руке. Мелкий обиженно засопел, но быстро забылся и продолжил вертеть головой.
Место неуловимо пахло чем-то потусторонним, иным. Над головами летали совы, шелестели крыльями в полной тишине, а их уханье прокатывалось гулким эхом; под деревьями сгущалась темнота. Занзас вёл Цуну к центральной дороге — на небе меж облаков не видно было ни одной звезды, а значит, они вполне могли наткнуться на шествие. Он видел его всего раз, но запомнил как нечто очень абсурдное и по-настоящему сказочное. Мелкому должно понравиться. Отчего-то Занзасу очень этого хотелось, до дрожи в ладонях. Порадовать мелкого.
Дубы и буки расступились, их место заняли лиственницы и ели. Не очень широкая, утоптанная дорога тянулась между ними вглубь сада. Вдалеке показался призрачный рыжий огонёк, он слегка покачивался и неумолимо приближался.
— Стоим здесь и ждём.
— Что это за место, Занзас? — запоздало спросил мелкий.
— Сад. — Большего Занзас и сам не знал.
Вскоре показались они. Мыши. Размером со среднюю кошку, они шли на задних лапках, одетые в разноцветные куртки и шаровары, а ещё в одинаковых кепках. Топ-топ-топ. Впереди вышагивала мышь с фонарём на длинной ручке, освещая путь. Огонёк горел ровно, как будто неторопливо и чинно, как сама процессия. За собой они волокли тележки со звёздами — те холодно сияли, прекрасные и недоступные. Скрипели колёса, оставляя лёгкий след в прибитой недавним дождём пыли.
Мыши со звёздами. Охренеть вообще.
Цуна замер, восхищённо вздыхая. Нашарил руку Занзаса и сжал. Занзас помедлил, пережидая странное, щемящее счастье. А потом переплёл их пальцы и сжал крепко, желая этим утвердить своё право на мелкого.
Остановившись невдалеке, мыши стали запускать звёзды в небо. Произносили над ними что-то на незнакомом языке и подбрасывали. Звёзды тонули в облаках, а потом вспыхивали в просветах, пока те не стали похожи на ковёр, усыпанный осколками разбитого хрусталя. Но некоторые звёзды путались в ветвях елей, и тогда мыши трясли деревья, а если не получалось, звёзды выпутывали совы, подцепляя их когтистыми лапами.
Одна из звёзд застряла так крепко, что никто не мог её освободить. Тогда мелкий отмер, вцепился в рубашку Занзаса, лихорадочно блестя глазами.
— Можно я помогу им? Можно? Занзас!
Занзас опасался, как бы чего не вышло. Но мелкий так загорелся идеей, что он понял — не откажет.
— Только не трогай руками.
Что-то промелькнуло в глазах мелкого, озорное, мальчишеское, подсветило лицо изнутри, сделав его нездешним, невыносимо прекрасным. Занзас сглотнул. Цуна вновь закусил губу и кивнул. Он натянул варежки, выпустил Пламя, чистое и искрящееся, как бурбон на свету, и взлетел. Занзас запрокинул голову, любуясь яркими рыжими всполохами. Цуна облетел ель по кругу и затряс ветку, но звезда не поддавалась. Тогда он дотронулся до неё и выпутал из еловых лап.
— Цуна!
— Всё в порядке! Я...
Он кувыркнулся вниз, и Занзас едва поймал его. Мыши разбежались в стороны, полыхнуло Пламенем так ярко, что едва не ослепило. Занзас держал Цуну за плечи.
— Двадцать восьмое августа, — не своим голосом произнёс тот. — И-Пин и Ламбо отправятся на поиски Сасагавы и Хару; Бьянки и Фута – собирать информацию. Савада Цунаёши внезапно обнаружит себя в гробу посреди леса...
Занзаса продрало ознобом вдоль позвоночника. Он встряхнул Цуну, тот запнулся, что-то пробормотал, слова были похожи на изжёванную плёнку, а потом чётко произнёс:
— Двадцать девятого августа Реборн скажет, что пора начинать операцию по созыву остальных Хранителей. Савада Цунаёши, Гокудера Хаято и Ямамото Такеши отправятся на поиски Хибари, но неожиданно встретят Кёко и Хару в сопровождении И-Пин и Ламбо, на которых нападут Нозару и Тазару из Блэк Спелл Мильфиоре. В ходе сражения...
Монотонный механический голос вымораживал и бесил. Занзас скрипел зубами, слушая, как Цуна перечисляет странные события с незнакомыми и полузнакомыми именами. А потом он услышал своё имя.
— Червелло будут обязаны следить за местонахождением колец Вонголы. У них официальный указ от Девятого босса. Любая передача колец не будет одобрена без их подтверждения. Победитель этой битвы станет следующим боссом Вонголы. Да начнётся бой между Занзасом Вонголой и Савадой Цунаёши!
Страх свинцовым шаром покатился в желудке, Пламя психованно забилось под кожей. Занзас ударил Цуну по щеке — голова мотнулась, губа лопнула, окрашиваясь алым.
— Да начнётся бой... — холодно, безучастно повторил тот, глядя матово-пламенными глазами. Занзас не выдержал. Прижал мелкого к себе — и поцеловал. Терзал холодные губы, пока они не потеплели, прикусывал и вылизывал их, пока они не разомкнулись и не впустили язык. Влажная теплота рта одурманила окончательно, но тугая спираль в груди развернулась, отпуская. Зназас протяжно застонал, а Цуна вцепился в него, до боли сжимая плечи, отзываясь, отвечая на поцелуй, и звук его голоса, когда он тоже застонал, был живым и горячим.
Резко оттолкнув, Цуна сам едва не упал — зашатался, закашлялся и нервно утёр ладонью рот. Посмотрел сумасшедшими глазами, тяжело дыша.
— Что... что ты делаешь? Что происходит? Занзас? — голос, потерянный и сиплый, теперь совсем не походил на тот, неживой и почти механический. Занзас выдохнул. От реакции мелкого подвело мышцы живота, кольнуло под рёбрами, но Занзас не удивился. Странно было бы, если б Цуна бросился к нему в объятья. Главное — он снова был нормальным. Нормальным!
— Экстренные меры приведения тебя в чувство. Говорил же не трогать!
— Прости, — потерянно пробормотал мелкий. — Я... не... неважно. Я просто увидел...
— Что?
— Нас. Мы... дрались. За место Десятого. За кольцо Вонголы.
— И я надрал тебе жопу, — усмехнулся Занзас.
— Нет. Я, — слишком спокойно ответил Цуна и отвернулся, поджав припухшие губы. Занзас переваривал услышанное, и ярость вместе с внезапным интересом плавила мышцы. Он никогда не рассматривал мелкого как соперника, даже спарринги с ним не устраивал — жалко было, тренировки Реборна и так выматывали Цуну. А теперь вдруг пришло осознание. Занзас чуял в нём силу. Настоящую, огромную, под стать своей. Он никогда не стал бы возиться со слабаком, но так привык к мелкому, что не задумывался об этом.
Надо будет с ним подраться. Слова про бой за кольца царапали гордость, хотелось доказать — фигня эти его видения. Он же не Джильонеро. Это соприкосновение с незнакомым миром что-то нахуевертило. Заодно физическая встряска прочистит мелкому мозги.
— Ты вроде как груши любишь, — перевёл тему Занзас. — Тут на опушке леса грушевые деревья растут. И закат можно глянуть.
— А они съедобные? — живо откликнулся мелкий. Даже плечи расправил. Занзас ухмыльнулся и сунул руки в карманы.
— Жёлтые. Синие не пробовал.
Мелкий расхохотался.
— Мне здесь нравится, — заявил он. — Хотя местами стрёмно.
— Ссышь?
— Рядом с тобой — нет. — Признание звучало как откровение. Занзас не удержался и взъерошил волосы на затылке мелкого. Ощущение было приятным. Захотелось сжать пальцами непослушные пряди, запрокинуть мелкому голову, вылизывать, покусывать, целовать шею и горло.
Пора было завязывать с этим «мелким». Вырос он. Вон и целовался почти сносно. Интересно, откуда. Укол ревности Занзасу не понравился. «Моё», — яркой звездой вспыхнуло в мыслях. Занзас сжал зубы.
Отвлёк его возглас мелкого. Цуны. Ветки груш ломились от толстых сочных плодов, пригибались к земле, окрашенные багряным закатом. Солнце в этой части сада бесконечно тонуло в узких и тонких облаках на горизонте, похожее на печёное яблоко с помятым боком.
Цуна плюхнулся под кроной одного из деревьев, сорвал грушу и впился в неё зубами. Сок потёк по подбородку, и он рассмеялся, неловко утираясь. Занзас швырнул в него платком и сел рядом. Цуна тут же устроился головой у Занзаса на коленях, продолжая увлечёно грызть уже следующую грушу.
— Я дам тебе ключ. Только не проеби его. Будешь сюда ходить башку проветривать.
Цуна мотнул головой. Кусочек груши прилип к его щеке, и Занзас бездумно сковырнул его пальцем.
— Без тебя — не хочу. Давай это будет наше место?
Занзас пожал плечами, делая вид, что ему всё равно, а в груди разливалось тепло, охватывало руки и ноги, отзывалось напряжением в паху.
— Занзас.
— Ммм?
— Научи меня курить.
— Иди в пень. — Занзас растянулся спиной в траве, закинул руки за голову, созерцая небо сквозь листву. — Ещё сигареты на тебя тратить.
Цуна подтянулся, улёгся на него — приятная тяжесть, и уже почти всё равно, что скоро встанет и мелкий почувствует — пристроил острый подбородок на груди. Коротко облизнул губы.
— Всего одну.
— Чего тебе с той одной.
— Поцелуй тоже один, но он же считается, правда?
Мелкий смотрел упрямо, краснея всем лицом.
— Ты ко мне пристаёшь, что ли?
Цуна прижался щекой к месту, где билось сердце. Занзас положил ладонь между его лопаток, погладил.
— Я не хочу драться с тобой за кольца, вообще не хочу во всём этом вариться. Но я тебя не брошу. Я постараюсь быть хорошим советником, я... — Цуна захлебнулся торопливой речью, сжал в кулаке край его рубашки, сглотнул. — Я без тебя пропаду.
— Нет. — Занзас подхватил его под мышки, подтянул вверх и нашёл губами его губы. Цуна вжался всем телом, протолкнул язык между зубов. Целовался неумело, но напористо, и Занзас отдавал инициативу, чувствуя, что ему сейчас это нужно.
Небо, объятое пламенем, укрывало их собой. Небо просачивалось в поры и вены, убеждая, что это он пропадёт без мелкого. Без Цуны. Без своего Неба.
И эта мысль пугала.
Название: Нет предела совершенству
Команда: X27-team
Тема: AU\кроссовер
Персонажи: *YL!Занзас/*YL!Цуна
Жанр: PWP
Рейтинг: NС-17
Размер: мини (1140 слов)
Саммари: Занзас и Цуна укрепляют деловые связи
Предупреждения: бизнес!АУ
читать дальше
— Звукоизоляция есть? — первым делом спросил Занзас.
— Зачем? — Цуна скинул полотенце, вошел в воду и сел, откинувшись на бортик. Ракурс отсюда открывался отличный — снизу вверх. От вида крепких ног Занзаса и от того, что тот и не подумал повязать на бедра полотенце, у Цуны стоял как каменный, и он с трудом удерживался, чтобы не дрочить. Торопиться им было некуда.
— Хочешь, чтобы все слышали, как ты орешь?
— Занзас, это Япония. Тебя пропустили сюда, заперли дверь и повесили табличку «извините, закрыто». Можем хоть затрахать друг друга, хоть поубивать, никто не придет до оговоренного времени. Но мне нравится, что ты печешься о моей репутации.
— Не надейся. Меня волнует только наша общая репутация.
Занзас прошлепал босыми ногами вокруг бассейна, внимательно оглядывая стены, бамбуковые перегородки, деревянные лежанки. Скептически хмыкнул, заметив скромный поднос с двумя бутылочками саке.
— Иди уже сюда, — нетерпеливо позвал Цуна. — Это самый обычный онсен, ничего интересного. Экзотика для туристов.
Занзас пощупал воду, поболтав в ней ступней, и с кучей брызг плюхнулся в бассейн. Встал на ноги: ему не доставало и до пояса. Даже член выпирал из воды, толстый, потемневший от прилившей крови — Цуна торопливо облизнулся от этого зрелища и просветил:
— Здесь не плавают.
— Я уже понял, здесь ебутся.
Расслабляюще горячая вода, легкий ужин в соседней комнате, они двое, много смазки и много времени. Сейчас Цуна как никогда одобрял манеру Занзаса посылать весь мир к чертям.
Занзас шел к Цуне, и тот погрузился в воду до подбородка и сжал член, пытаясь унять нетерпение. Он не собирался просвещать Занзаса на предмет традиций, правил поведения и ритуалов мытья. Японская экзотика интересовала того не больше, чем Цуну — итальянская. Просто их отцы почему-то решили, что совместный осмотр достопримечательностей — отличный способ познакомить наследников.
Из достопримечательностей Италии — туда они с отцом ездили полгода назад и провели там ровно месяц — Цуна лучше всего запомнил гостиницы. Роскошные двуспальные кровати и просторные кресла, столы обеденные, письменные и для бильярда, пушистые ковры и мраморные подоконники, огромные джакузи и слишком тесные для двоих душевые кабинки. Пока старший Савада и дон Тимотео решали вопросы совместного бизнеса, их наследники и в самом деле отлично познакомились.
Теперь Савада Емицу пригласил своего итальянского партнера на открытие большого выставочного центра в Токио — разумеется, вместе с наследником. И, разумеется, отцы снова занялись делами, а Цуне выпала почетная миссия показать Занзасу Японию.
В Японии тоже хватало мест, где можно было с комфортом уединиться. Как и пристало наследникам их отцов, они решили подойти к делу основательно и не пропустить ни одного.
Занзас остановился над Цуной, провел ступней по боку, по руке — до сжимавшего член кулака. Задел головку, и Цуна нетерпеливо вскрикнул.
— Смазка где?
Цуна выгнулся, приподнявшись над водой, шаря рукой позади себя, по горячему бортику, на который кинул полотенце. Быстрей и удобней было бы развернуться, но оторвать взгляд от Занзаса не получалось. С того слетели сейчас напускная лень и безупречная вежливость, он стал похож на тигра, готового прыгнуть и разорвать горло. Таким Цуна увидел его в Италии, когда они случайно наткнулись на каких-то отморозков. Таким тот становился во время секса. И каждый раз Цуна чувствовал себя гребаным наркоманом, подсевшим на этого, настоящего, смертельно опасного Занзаса, как подсаживаются на героин.
Под пальцами смялось полотенце, под тканью наконец нашелся тюбик. Занзас смотрел сверху вниз, скалясь, водил ступней по животу, по члену, поддевал и отпускал яйца, и Цуна так горел, что вода казалась прохладной.
— Смажь меня, — Занзас провел рукой по члену — почти над лицом Цуны, так что смотреть куда-то еще стало совершенно невозможно. Цуна выдавил смазку на ладонь, не глядя. Хотел сесть, но Занзас надавил ступней на грудь, сказал негромко и как будто рычаще: — Так достанешь.
Ему тоже нравился ракурс.
Цуна откинул голову на бортик. Обхватил ладонью головку, быстро провел кулаком по члену. Мысли о том, что торопиться некуда, ушли, сейчас ему не терпелось, и он видел, что Занзас тоже не настроен на прелюдии.
Нога Занзаса скользнула по груди вверх, по шее, по плечу, брызнув в лицо водой. Цуна ждал, не выпуская из кулака член, в другой руке все еще сжимая раскрытый тюбик смазки. Занзас ухватил за запястья, вздернул на ноги. Сел на бортик, развернул Цуну спиной и мягко, приглашающе надавил на живот.
Он все еще удерживал запястья, и Цуна медленно опустился, давая Занзасу возможность направить. Почувствовал, как давит на анус головка, раздвигая распаренные, расслабленные мышцы, как входит член — глубже, еще глубже, до упора. Так глубоко, так плотно, что Цуна закусил губу и застонал, выгнувшись, заерзав, стараясь опуститься еще немного, еще плотнее. Занзас помог — прижал его к себе, подавшись бедрами вверх, и задвигался: мелкими, частыми толчками, не отпуская Цуну, не давая ему пошевелиться, и с каждым толчком внутри словно закручивалась огненная спираль.
В такие минуты Цуна напрочь терял контроль. Он хныкал и вскрикивал, просил: «еще» и «сильнее», шарил ладонями по бедрам Занзаса и сжимал пальцы, оставляя синяки. Наслаждение сжималось тугой пружиной и не могло распрямиться, не отпускало, а Занзас не давал кончить до тех пор, пока «сильнее» и «да, да, да» не сменялись всхлипывающим «пожалуйста». Тогда мелкие и частые толчки становились глубокими — Занзас вынимал почти до конца и вставлял так резко, будто хотел вдолбиться в Цуну, и тот орал и кончал, обмякая.
Занзас любил говорить, что просьбы и вопли младшего Савады удовлетворяют его чувство прекрасного. Цуна отвечал на это, что член Занзаса мог бы служить эталоном эстетического совершенства, если бы он, Цуна, согласился делиться своей собственностью.
Сейчас все было даже ярче, чем обычно. Размякший и расслабленный Цуна принимал член так глубоко, что яйца Занзаса плотно прижимались к его заднице, а каждый толчок посылал огненную волну от живота по всему телу. И все равно хотелось больше. Чего-то яркого, сильного, особенного.
Цуна понял, чего хочет, когда Занзас первый раз вышел почти полностью и усадил его на себя, насаживая на член чуть ли не с размаха. Крик, который вырвался в тот момент у Цуны, наверняка полностью отвечал «чувству прекрасного» Занзаса, но сейчас Цуна знал, как сделать еще лучше.
«Пожалуйста, — привычно выдохнул он, и тут же продолжил: — Не дай мне кончить быстро. Доведи меня до ручки».
Занзас глухо усмехнулся и пережал его член у основания. Толчки оставались глубокими и размашистыми, Цуна приподнимался и опускался, вскрикивая все громче, выдавливая свое «пожалуйста» все бессвязней и жалобней. Он горел, в глазах плясали огненные искры, в голове не осталось ни единой мысли, только желание — кончить, получить вожделенную разрядку.
Он уже не понимал, что говорит, как умоляет. Но ощущал каждый толчок, каждое движение Занзаса, его пальцы на своем члене и его член внутри себя — так ярко, сладко и возбуждающе, как никогда прежде.
Он почувствовал, как кончил Занзас. Член пульсировал в Цуне, сжимаясь, выплескиваясь, и Цуна сжимался вокруг него, всхлипывал, и уже не разумом, а инстинктом услышал, как Занзас сказал в ухо:
— Кончи для меня, Савада, — и с силой провел ладонью по члену.
Этого хватило.
Цуна кричал, выгибаясь, все еще сидя на члене Занзаса, изливаясь ему в кулак, и опять же не разумом, а инстинктом знал, что вот сейчас — все так, как он хотел. Как они оба хотели. Идеально.
Или почти идеально — в конце концов, нет предела совершенству.
И у них есть время, чтобы попробовать что-нибудь еще.
Команда: X27-team
Тема: AU\кроссовер
Персонажи: Занзас/Цуна
Жанр: флафф, мистика, AU
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (2483 слова)
Саммари: хотели развеяться и поприключаться, а получилось как всегда
Предупреждения: UST, между Занзасом и Цуной разница всего в три года.
читать дальше
Цуна носился по крыше особняка, вопил и рвал на себе волосы: завтра ожидался зачет по английскому. Занзас наблюдал за этим уже пару минут и с каждой секундой раздражался всё больше. От раздражения ему хотелось курить и чесались руки — пламя просилось в ладони. Но в смежной комнате сидели, потягивая кофе, Оттавио и Реборн. Если Занзас закурит или подожжёт занавеси — его наверняка запалят и настучат старику. Мрази.
За драку с сыном дона Бонмарито — и заодно за разгромленный банкетный зал — его решили наказать не отсутствием карманных денег, не нотацией и не поркой, а проще и одновременно затейливее. Сидеть в подвале трое суток без еды за свои проделки Занзасу не понравилось. Это напомнило ему жизнь в трущобах на окраинах города: затхлые тёмные клетушки-комнаты, из которых их всё время гнали, одиночество, бесконечный сосущий голод и городские помойки. Правда в тот же день к нему пробрался мелкий с копчёным окороком и французской булкой и развлекал его рассказами об ужасах обучения у Реборна полвечера и ночи. А потом даже притащил фляжку с виски. Наверняка мелкому влетело за несделанные уроки и пропущенные занятия, но тот не выдал, где был, не испугавшись привязанного к стулу динамита и угроз Реборна. Занзас даже зауважал его, помимо неозвученной благодарности за еду и компанию.
В смысле чуть больше, чем уже, хотя об этом «уже» редко задумывался. Несмотря на то, что Цуна часто ныл, боялся собственной тени и нервно реагировал на любые разговоры о мафии, он не путался под ногами, уважал Занзаса и не страшился ему возражать, если действительно был с чем-то не согласен. Кроме него вякать смел только Сквало. И только им двоим Занзас спускал это с рук. Или соглашался драть глотку, споря до хрипа.
Занзас вышел из комнаты, огляделся и похлопал себя по карману джинсов. Ключ, подаренный Арией, лежал на месте. Вряд ли обещание позаниматься английским сейчас утихомирит панику мелкого. А вот если отвлечь его чем-нибудь безумным — то скорей всего сработает, а там можно будет засесть и за английский. В конце концов, Занзас не хотел оставаться в долгу у мелкого, да и натаскивать его по языкам странным образом нравилось. И раздражало, и... но, в общем, он привык.
Потому что всё детство Цуна то раздражал одним своим существованием, то внезапно веселил: проблесками интуиции, невзначай подожжёнными коврами, упрямством. То притягивал. Как один магнит — другой. Незапечатанным пламенем, которое будоражило кровь. Огромными глазами, смотрящими в душу, пониманием без слов (это, кстати, тоже раздражало). Стёсанными коленками и локтями, которые Занзас иногда вылизывал, сам себе напоминая огромного кота с котёнком, и вечно обветренной закушенной губой: чтобы не разреветься, ведь иначе братик Занзас не покажет тайный ход через забор особняка, не прочтёт на ночь сказку или не возьмёт с собой кататься на велосипеде. Велосипед сменился мотоциклом, а Занзас стал обращать внимание, как Цуна стискивает у него на животе узкие, вечно холодные ладони. Прижимается грудью и дышит: даже сквозь кожаную куртку Занзас, казалось, это чувствовал, а уж через рубашку — подавно. Между лопаток жгло, жар просачивался в грудь, сворачивался клубком, заставлял сердце биться чаще не от скорости и ветра в лицо, а от ощущения человека за спиной.
Откинув крышку люка, Занзас вылез на крышу. Ещё раз пристально осмотрел будущего советника: потерянного и напуганного почти так же, как в тот день, когда его только привезли, мелкого зарёванного сопляка. Мать его, по слухам, слегла с какой-то серьёзной болячкой, да так и валялась до сих пор по больницам, Иемицу дела до сына не было, а Девятого сам Занзас видел только за обеденным столом да иногда в кабинете, если старик снисходил до Очень Важного Разговора. Как и тогда, мелкий выглядел так, что его хотелось засунуть куда-нибудь подальше от всей этой суеты и от обязанностей. Кормить мясом, учить неприличным выражениям и выгуливать в местах, куда Занзас собирался сегодня отправиться. На самом деле он давно хотел, но не знал, как с этим подкатить, не выглядя идиотом. «Я могу открывать двери в волшебные миры». Ключник. Так его назвала Ария. Чего она этим подарком добивалась, Занзас так и не понял. Но не в его духе было гадать. Ключ открывал любые двери, только вот за ними могло оказаться всё что угодно.
Занзас поймал мечущегося Цуну, опрокинул его спиной вниз, удерживая под поясницу и за руку, словно они танго танцевали. Завис на приоткрывшихся в недоумении губах, тонких, ярких и искусанных... и засветил Цуне лбом в лоб.
— Ай! Больно! Занзас, ты чего?!
— Надоели твои кошачьи вопли. Пошли, — Занзас потянул его за собой, не давая и слова вставить. — Только не ори, и тогда я покажу тебе кое-что интересное.
Мелкий захлопнул рот и потёр лоб. Позволил протащить себя через всю крышу, и только когда Зназас втиснул его в люк, хмыкнул скептически:
— С такими словами маньяк уводит жертву в кусты.
— Богатый опыт?
— У меня богатый опыт общения с Реборном. Чёрт, английский... Аааа!..
Занзас зажал ему рот и зыркнул сердито. «Ну просил же», — зло шепнул он и добавил немного пламени, отрезвляя мелкого. Тот закивал, замахал руками и облегчённо выдохнул, когда Занзас отпустил. Только почему-то стал красный как рак, словно ему сделали непристойное предложение.
Они спустились по лестнице и остановились перед первой же дверью — она была неплотно прикрыта. Занзас закрыл её за собой — глухо щёлкнул замок — и приложил палец к губам. Реборн мог выскочить в любую минуту, а им определённо стоило обойтись без этого коротышки.
— Давай, вытаскивай ключ. — Занзас остановился и раскинул руки. Обладать Небом для того, чтобы пройти в другой, мир было мало. Цуна сам должен был коснуться ключа.
— Какой ключ? — спросил мелкий, машинально протягивая руки и начина шарить по телу Занзаса. От прикосновения чужих ладоней мышцы Занзаса обдало жаром.
— В кармане, — процедил Занзас и вздрогнул, когда холодные пальцы коснулись бедра.
Цуна извлёк ключ, внимательно рассмотрел сложную резьбу и стальные завитушки на кольце и поднял глаза. Лицо его выражало недоумение и лёгкий интерес.
— И что теперь?
— Теперь пошли приключаться.
Занзас обхватил руку Цуны, направил её к замочной скважине. Ключ медленно вошёл, повернулся — послышался щелчок — и дверь со скрипом приоткрылась. Из неё потянуло хвоей, прелой листвой, свежестью недавно прошедшего дождя. Занзас рывком распахнул дверь, и Цуна охнул. Протёр глаза и даже ущипнул себя.
— Ну что, прогуляемся? — Занзас усмехнулся. Он узнал место. Это был заброшенный сад. — Тебе понравится.
Цуна закусил губу, неуверенно глянул в сумерки за дверью, подёргал себя за вихор и кивнул. Они пошли по тропинке, поросшей травой: сиреневой, сочной и острой — мелкий ойкал, когда она колола его ноги. Полуоблетевшие дубы и буки возвышались над ними тёмными громадами, на земле и стволах росли грибы, кружевные, крапчатые, белые, рыжие и чёрные. А ещё ярко-синие, зеленовато-лимонные и даже нежно-перламутровые. Может, они были даже съедобными, Занзаса это не интересовало. В небе висели сизые, будто нарисованные акварелью облака и красная, сочная половинка луны. Алые капли ягод виднелись на голых кустах то тут, то там. Цуна потянулся к одной из них, но Занзас стукнул его по руке. Мелкий обиженно засопел, но быстро забылся и продолжил вертеть головой.
Место неуловимо пахло чем-то потусторонним, иным. Над головами летали совы, шелестели крыльями в полной тишине, а их уханье прокатывалось гулким эхом; под деревьями сгущалась темнота. Занзас вёл Цуну к центральной дороге — на небе меж облаков не видно было ни одной звезды, а значит, они вполне могли наткнуться на шествие. Он видел его всего раз, но запомнил как нечто очень абсурдное и по-настоящему сказочное. Мелкому должно понравиться. Отчего-то Занзасу очень этого хотелось, до дрожи в ладонях. Порадовать мелкого.
Дубы и буки расступились, их место заняли лиственницы и ели. Не очень широкая, утоптанная дорога тянулась между ними вглубь сада. Вдалеке показался призрачный рыжий огонёк, он слегка покачивался и неумолимо приближался.
— Стоим здесь и ждём.
— Что это за место, Занзас? — запоздало спросил мелкий.
— Сад. — Большего Занзас и сам не знал.
Вскоре показались они. Мыши. Размером со среднюю кошку, они шли на задних лапках, одетые в разноцветные куртки и шаровары, а ещё в одинаковых кепках. Топ-топ-топ. Впереди вышагивала мышь с фонарём на длинной ручке, освещая путь. Огонёк горел ровно, как будто неторопливо и чинно, как сама процессия. За собой они волокли тележки со звёздами — те холодно сияли, прекрасные и недоступные. Скрипели колёса, оставляя лёгкий след в прибитой недавним дождём пыли.
Мыши со звёздами. Охренеть вообще.
Цуна замер, восхищённо вздыхая. Нашарил руку Занзаса и сжал. Занзас помедлил, пережидая странное, щемящее счастье. А потом переплёл их пальцы и сжал крепко, желая этим утвердить своё право на мелкого.
Остановившись невдалеке, мыши стали запускать звёзды в небо. Произносили над ними что-то на незнакомом языке и подбрасывали. Звёзды тонули в облаках, а потом вспыхивали в просветах, пока те не стали похожи на ковёр, усыпанный осколками разбитого хрусталя. Но некоторые звёзды путались в ветвях елей, и тогда мыши трясли деревья, а если не получалось, звёзды выпутывали совы, подцепляя их когтистыми лапами.
Одна из звёзд застряла так крепко, что никто не мог её освободить. Тогда мелкий отмер, вцепился в рубашку Занзаса, лихорадочно блестя глазами.
— Можно я помогу им? Можно? Занзас!
Занзас опасался, как бы чего не вышло. Но мелкий так загорелся идеей, что он понял — не откажет.
— Только не трогай руками.
Что-то промелькнуло в глазах мелкого, озорное, мальчишеское, подсветило лицо изнутри, сделав его нездешним, невыносимо прекрасным. Занзас сглотнул. Цуна вновь закусил губу и кивнул. Он натянул варежки, выпустил Пламя, чистое и искрящееся, как бурбон на свету, и взлетел. Занзас запрокинул голову, любуясь яркими рыжими всполохами. Цуна облетел ель по кругу и затряс ветку, но звезда не поддавалась. Тогда он дотронулся до неё и выпутал из еловых лап.
— Цуна!
— Всё в порядке! Я...
Он кувыркнулся вниз, и Занзас едва поймал его. Мыши разбежались в стороны, полыхнуло Пламенем так ярко, что едва не ослепило. Занзас держал Цуну за плечи.
— Двадцать восьмое августа, — не своим голосом произнёс тот. — И-Пин и Ламбо отправятся на поиски Сасагавы и Хару; Бьянки и Фута – собирать информацию. Савада Цунаёши внезапно обнаружит себя в гробу посреди леса...
Занзаса продрало ознобом вдоль позвоночника. Он встряхнул Цуну, тот запнулся, что-то пробормотал, слова были похожи на изжёванную плёнку, а потом чётко произнёс:
— Двадцать девятого августа Реборн скажет, что пора начинать операцию по созыву остальных Хранителей. Савада Цунаёши, Гокудера Хаято и Ямамото Такеши отправятся на поиски Хибари, но неожиданно встретят Кёко и Хару в сопровождении И-Пин и Ламбо, на которых нападут Нозару и Тазару из Блэк Спелл Мильфиоре. В ходе сражения...
Монотонный механический голос вымораживал и бесил. Занзас скрипел зубами, слушая, как Цуна перечисляет странные события с незнакомыми и полузнакомыми именами. А потом он услышал своё имя.
— Червелло будут обязаны следить за местонахождением колец Вонголы. У них официальный указ от Девятого босса. Любая передача колец не будет одобрена без их подтверждения. Победитель этой битвы станет следующим боссом Вонголы. Да начнётся бой между Занзасом Вонголой и Савадой Цунаёши!
Страх свинцовым шаром покатился в желудке, Пламя психованно забилось под кожей. Занзас ударил Цуну по щеке — голова мотнулась, губа лопнула, окрашиваясь алым.
— Да начнётся бой... — холодно, безучастно повторил тот, глядя матово-пламенными глазами. Занзас не выдержал. Прижал мелкого к себе — и поцеловал. Терзал холодные губы, пока они не потеплели, прикусывал и вылизывал их, пока они не разомкнулись и не впустили язык. Влажная теплота рта одурманила окончательно, но тугая спираль в груди развернулась, отпуская. Зназас протяжно застонал, а Цуна вцепился в него, до боли сжимая плечи, отзываясь, отвечая на поцелуй, и звук его голоса, когда он тоже застонал, был живым и горячим.
Резко оттолкнув, Цуна сам едва не упал — зашатался, закашлялся и нервно утёр ладонью рот. Посмотрел сумасшедшими глазами, тяжело дыша.
— Что... что ты делаешь? Что происходит? Занзас? — голос, потерянный и сиплый, теперь совсем не походил на тот, неживой и почти механический. Занзас выдохнул. От реакции мелкого подвело мышцы живота, кольнуло под рёбрами, но Занзас не удивился. Странно было бы, если б Цуна бросился к нему в объятья. Главное — он снова был нормальным. Нормальным!
— Экстренные меры приведения тебя в чувство. Говорил же не трогать!
— Прости, — потерянно пробормотал мелкий. — Я... не... неважно. Я просто увидел...
— Что?
— Нас. Мы... дрались. За место Десятого. За кольцо Вонголы.
— И я надрал тебе жопу, — усмехнулся Занзас.
— Нет. Я, — слишком спокойно ответил Цуна и отвернулся, поджав припухшие губы. Занзас переваривал услышанное, и ярость вместе с внезапным интересом плавила мышцы. Он никогда не рассматривал мелкого как соперника, даже спарринги с ним не устраивал — жалко было, тренировки Реборна и так выматывали Цуну. А теперь вдруг пришло осознание. Занзас чуял в нём силу. Настоящую, огромную, под стать своей. Он никогда не стал бы возиться со слабаком, но так привык к мелкому, что не задумывался об этом.
Надо будет с ним подраться. Слова про бой за кольца царапали гордость, хотелось доказать — фигня эти его видения. Он же не Джильонеро. Это соприкосновение с незнакомым миром что-то нахуевертило. Заодно физическая встряска прочистит мелкому мозги.
— Ты вроде как груши любишь, — перевёл тему Занзас. — Тут на опушке леса грушевые деревья растут. И закат можно глянуть.
— А они съедобные? — живо откликнулся мелкий. Даже плечи расправил. Занзас ухмыльнулся и сунул руки в карманы.
— Жёлтые. Синие не пробовал.
Мелкий расхохотался.
— Мне здесь нравится, — заявил он. — Хотя местами стрёмно.
— Ссышь?
— Рядом с тобой — нет. — Признание звучало как откровение. Занзас не удержался и взъерошил волосы на затылке мелкого. Ощущение было приятным. Захотелось сжать пальцами непослушные пряди, запрокинуть мелкому голову, вылизывать, покусывать, целовать шею и горло.
Пора было завязывать с этим «мелким». Вырос он. Вон и целовался почти сносно. Интересно, откуда. Укол ревности Занзасу не понравился. «Моё», — яркой звездой вспыхнуло в мыслях. Занзас сжал зубы.
Отвлёк его возглас мелкого. Цуны. Ветки груш ломились от толстых сочных плодов, пригибались к земле, окрашенные багряным закатом. Солнце в этой части сада бесконечно тонуло в узких и тонких облаках на горизонте, похожее на печёное яблоко с помятым боком.
Цуна плюхнулся под кроной одного из деревьев, сорвал грушу и впился в неё зубами. Сок потёк по подбородку, и он рассмеялся, неловко утираясь. Занзас швырнул в него платком и сел рядом. Цуна тут же устроился головой у Занзаса на коленях, продолжая увлечёно грызть уже следующую грушу.
— Я дам тебе ключ. Только не проеби его. Будешь сюда ходить башку проветривать.
Цуна мотнул головой. Кусочек груши прилип к его щеке, и Занзас бездумно сковырнул его пальцем.
— Без тебя — не хочу. Давай это будет наше место?
Занзас пожал плечами, делая вид, что ему всё равно, а в груди разливалось тепло, охватывало руки и ноги, отзывалось напряжением в паху.
— Занзас.
— Ммм?
— Научи меня курить.
— Иди в пень. — Занзас растянулся спиной в траве, закинул руки за голову, созерцая небо сквозь листву. — Ещё сигареты на тебя тратить.
Цуна подтянулся, улёгся на него — приятная тяжесть, и уже почти всё равно, что скоро встанет и мелкий почувствует — пристроил острый подбородок на груди. Коротко облизнул губы.
— Всего одну.
— Чего тебе с той одной.
— Поцелуй тоже один, но он же считается, правда?
Мелкий смотрел упрямо, краснея всем лицом.
— Ты ко мне пристаёшь, что ли?
Цуна прижался щекой к месту, где билось сердце. Занзас положил ладонь между его лопаток, погладил.
— Я не хочу драться с тобой за кольца, вообще не хочу во всём этом вариться. Но я тебя не брошу. Я постараюсь быть хорошим советником, я... — Цуна захлебнулся торопливой речью, сжал в кулаке край его рубашки, сглотнул. — Я без тебя пропаду.
— Нет. — Занзас подхватил его под мышки, подтянул вверх и нашёл губами его губы. Цуна вжался всем телом, протолкнул язык между зубов. Целовался неумело, но напористо, и Занзас отдавал инициативу, чувствуя, что ему сейчас это нужно.
Небо, объятое пламенем, укрывало их собой. Небо просачивалось в поры и вены, убеждая, что это он пропадёт без мелкого. Без Цуны. Без своего Неба.
И эта мысль пугала.
Название: Нет предела совершенству
Команда: X27-team
Тема: AU\кроссовер
Персонажи: *YL!Занзас/*YL!Цуна
Жанр: PWP
Рейтинг: NС-17
Размер: мини (1140 слов)
Саммари: Занзас и Цуна укрепляют деловые связи
Предупреждения: бизнес!АУ
читать дальше
— Звукоизоляция есть? — первым делом спросил Занзас.
— Зачем? — Цуна скинул полотенце, вошел в воду и сел, откинувшись на бортик. Ракурс отсюда открывался отличный — снизу вверх. От вида крепких ног Занзаса и от того, что тот и не подумал повязать на бедра полотенце, у Цуны стоял как каменный, и он с трудом удерживался, чтобы не дрочить. Торопиться им было некуда.
— Хочешь, чтобы все слышали, как ты орешь?
— Занзас, это Япония. Тебя пропустили сюда, заперли дверь и повесили табличку «извините, закрыто». Можем хоть затрахать друг друга, хоть поубивать, никто не придет до оговоренного времени. Но мне нравится, что ты печешься о моей репутации.
— Не надейся. Меня волнует только наша общая репутация.
Занзас прошлепал босыми ногами вокруг бассейна, внимательно оглядывая стены, бамбуковые перегородки, деревянные лежанки. Скептически хмыкнул, заметив скромный поднос с двумя бутылочками саке.
— Иди уже сюда, — нетерпеливо позвал Цуна. — Это самый обычный онсен, ничего интересного. Экзотика для туристов.
Занзас пощупал воду, поболтав в ней ступней, и с кучей брызг плюхнулся в бассейн. Встал на ноги: ему не доставало и до пояса. Даже член выпирал из воды, толстый, потемневший от прилившей крови — Цуна торопливо облизнулся от этого зрелища и просветил:
— Здесь не плавают.
— Я уже понял, здесь ебутся.
Расслабляюще горячая вода, легкий ужин в соседней комнате, они двое, много смазки и много времени. Сейчас Цуна как никогда одобрял манеру Занзаса посылать весь мир к чертям.
Занзас шел к Цуне, и тот погрузился в воду до подбородка и сжал член, пытаясь унять нетерпение. Он не собирался просвещать Занзаса на предмет традиций, правил поведения и ритуалов мытья. Японская экзотика интересовала того не больше, чем Цуну — итальянская. Просто их отцы почему-то решили, что совместный осмотр достопримечательностей — отличный способ познакомить наследников.
Из достопримечательностей Италии — туда они с отцом ездили полгода назад и провели там ровно месяц — Цуна лучше всего запомнил гостиницы. Роскошные двуспальные кровати и просторные кресла, столы обеденные, письменные и для бильярда, пушистые ковры и мраморные подоконники, огромные джакузи и слишком тесные для двоих душевые кабинки. Пока старший Савада и дон Тимотео решали вопросы совместного бизнеса, их наследники и в самом деле отлично познакомились.
Теперь Савада Емицу пригласил своего итальянского партнера на открытие большого выставочного центра в Токио — разумеется, вместе с наследником. И, разумеется, отцы снова занялись делами, а Цуне выпала почетная миссия показать Занзасу Японию.
В Японии тоже хватало мест, где можно было с комфортом уединиться. Как и пристало наследникам их отцов, они решили подойти к делу основательно и не пропустить ни одного.
Занзас остановился над Цуной, провел ступней по боку, по руке — до сжимавшего член кулака. Задел головку, и Цуна нетерпеливо вскрикнул.
— Смазка где?
Цуна выгнулся, приподнявшись над водой, шаря рукой позади себя, по горячему бортику, на который кинул полотенце. Быстрей и удобней было бы развернуться, но оторвать взгляд от Занзаса не получалось. С того слетели сейчас напускная лень и безупречная вежливость, он стал похож на тигра, готового прыгнуть и разорвать горло. Таким Цуна увидел его в Италии, когда они случайно наткнулись на каких-то отморозков. Таким тот становился во время секса. И каждый раз Цуна чувствовал себя гребаным наркоманом, подсевшим на этого, настоящего, смертельно опасного Занзаса, как подсаживаются на героин.
Под пальцами смялось полотенце, под тканью наконец нашелся тюбик. Занзас смотрел сверху вниз, скалясь, водил ступней по животу, по члену, поддевал и отпускал яйца, и Цуна так горел, что вода казалась прохладной.
— Смажь меня, — Занзас провел рукой по члену — почти над лицом Цуны, так что смотреть куда-то еще стало совершенно невозможно. Цуна выдавил смазку на ладонь, не глядя. Хотел сесть, но Занзас надавил ступней на грудь, сказал негромко и как будто рычаще: — Так достанешь.
Ему тоже нравился ракурс.
Цуна откинул голову на бортик. Обхватил ладонью головку, быстро провел кулаком по члену. Мысли о том, что торопиться некуда, ушли, сейчас ему не терпелось, и он видел, что Занзас тоже не настроен на прелюдии.
Нога Занзаса скользнула по груди вверх, по шее, по плечу, брызнув в лицо водой. Цуна ждал, не выпуская из кулака член, в другой руке все еще сжимая раскрытый тюбик смазки. Занзас ухватил за запястья, вздернул на ноги. Сел на бортик, развернул Цуну спиной и мягко, приглашающе надавил на живот.
Он все еще удерживал запястья, и Цуна медленно опустился, давая Занзасу возможность направить. Почувствовал, как давит на анус головка, раздвигая распаренные, расслабленные мышцы, как входит член — глубже, еще глубже, до упора. Так глубоко, так плотно, что Цуна закусил губу и застонал, выгнувшись, заерзав, стараясь опуститься еще немного, еще плотнее. Занзас помог — прижал его к себе, подавшись бедрами вверх, и задвигался: мелкими, частыми толчками, не отпуская Цуну, не давая ему пошевелиться, и с каждым толчком внутри словно закручивалась огненная спираль.
В такие минуты Цуна напрочь терял контроль. Он хныкал и вскрикивал, просил: «еще» и «сильнее», шарил ладонями по бедрам Занзаса и сжимал пальцы, оставляя синяки. Наслаждение сжималось тугой пружиной и не могло распрямиться, не отпускало, а Занзас не давал кончить до тех пор, пока «сильнее» и «да, да, да» не сменялись всхлипывающим «пожалуйста». Тогда мелкие и частые толчки становились глубокими — Занзас вынимал почти до конца и вставлял так резко, будто хотел вдолбиться в Цуну, и тот орал и кончал, обмякая.
Занзас любил говорить, что просьбы и вопли младшего Савады удовлетворяют его чувство прекрасного. Цуна отвечал на это, что член Занзаса мог бы служить эталоном эстетического совершенства, если бы он, Цуна, согласился делиться своей собственностью.
Сейчас все было даже ярче, чем обычно. Размякший и расслабленный Цуна принимал член так глубоко, что яйца Занзаса плотно прижимались к его заднице, а каждый толчок посылал огненную волну от живота по всему телу. И все равно хотелось больше. Чего-то яркого, сильного, особенного.
Цуна понял, чего хочет, когда Занзас первый раз вышел почти полностью и усадил его на себя, насаживая на член чуть ли не с размаха. Крик, который вырвался в тот момент у Цуны, наверняка полностью отвечал «чувству прекрасного» Занзаса, но сейчас Цуна знал, как сделать еще лучше.
«Пожалуйста, — привычно выдохнул он, и тут же продолжил: — Не дай мне кончить быстро. Доведи меня до ручки».
Занзас глухо усмехнулся и пережал его член у основания. Толчки оставались глубокими и размашистыми, Цуна приподнимался и опускался, вскрикивая все громче, выдавливая свое «пожалуйста» все бессвязней и жалобней. Он горел, в глазах плясали огненные искры, в голове не осталось ни единой мысли, только желание — кончить, получить вожделенную разрядку.
Он уже не понимал, что говорит, как умоляет. Но ощущал каждый толчок, каждое движение Занзаса, его пальцы на своем члене и его член внутри себя — так ярко, сладко и возбуждающе, как никогда прежде.
Он почувствовал, как кончил Занзас. Член пульсировал в Цуне, сжимаясь, выплескиваясь, и Цуна сжимался вокруг него, всхлипывал, и уже не разумом, а инстинктом услышал, как Занзас сказал в ухо:
— Кончи для меня, Савада, — и с силой провел ладонью по члену.
Этого хватило.
Цуна кричал, выгибаясь, все еще сидя на члене Занзаса, изливаясь ему в кулак, и опять же не разумом, а инстинктом знал, что вот сейчас — все так, как он хотел. Как они оба хотели. Идеально.
Или почти идеально — в конце концов, нет предела совершенству.
И у них есть время, чтобы попробовать что-нибудь еще.
@темы: AU\кроссовер, X27-team
-
-
26.12.2015 в 00:53-
-
30.12.2015 в 14:26симпатичный сказочный мир
Нет предела совершенству
спасибо, подрочил
-
-
02.01.2016 в 23:29Нестандартные отношения - горячо и кинково. И это несмотря на то, что омегаверс меня обычно сквикает
-
-
03.01.2016 в 11:39-
-
06.01.2016 в 14:40Рядом с тобой
Прекрасный сказочный мир, мыши со звездами и груши покорили
Нет предела совершенству
Жарко и дрочно
Нестандартные отношения
Интересная омегаверсная ситуация))
-
-
07.01.2016 в 12:36Славные какие