
Команда: Вьягодка
Тема: романс/флафф
Пейринг/Персонажи: Хибари/Гокудера
Размер: ~1100 слов
Жанр: романс, ПВП
Рейтинг: R
Дисклеймер: все принадлежит Амано
Саммари: Это даже не было ссорой.

За последние полгода на Гокудеру покушались четыре раза, но никто не додумывался лезть на него с голыми руками. Гокудера покосился на соседнее сиденье. Хибари смотрел в окно, недовольно хмурился. Гокудера, проследив за его взглядом, тоже уставился на знакомый город, пытаясь представить, как его видит Хибари. Картинка выходила не самая привлекательная. Обшарпанные стены, голосистая тетка средних лет орет на другую, не менее голосистую, эмоционально размахивая руками; на старых деревянных стульях у подъезда сидят несколько стариков в засаленных костюмах, глубоко затягиваются и выпускают струи дыма, обмениваясь репликами между долгими затяжками. Гокудера стиснул руль, почувствовав, как греется оплетка под ладонями, и тут заметил царапину на скуле Хибари. Чуть припухшую, свежую. Злость немного отпустила — выходит, все же дотянулся, проехался острым краем кольца.
Маршрут был не самым подходящий для демонстрации города человеку, который впервые в него попал. Гокудера прикинул, можно ли свернуть ближе к центру, или наоборот, к морю, но тут заметил, что Хибари прикрыл глаза. Скривившись от боли в разбитой губе, Гокудера вывернул громкость едва слышного до того приемника на максимум. Хибари вздрогнул, но глаз не открыл. «Ну и черт с тобой». Из динамиков неслось старое «Когда вечер приходит, я почти забываю о горе», и Гокудеру это более чем устраивало: итальянский язык — лишнее напоминание Хибари о том, что он здесь чужой. Здесь — территория Гокудеры. А еще музыка отбивает желание разговаривать.
Они не произнесли ни слова с момента встречи в аэропорту. Точнее, Гокудера начал высказывать, что в Палермо Хибари и шагу не сделает без него, а тот коротко, почти без замаха, залепил кулаком ему в челюсть. Гокудера ударил в ответ. А потом они синхронно шагнули друг от друга. Оба были слишком злы, для того чтобы драться.
Они не общались полгода — с тех пор, как Гокудера перебрался на Сицилию, а Хибари, вместо того, чтобы ехать с ним, улетел в Гималаи. «Искать информацию о коробочках важнее». «Десятый сказал — мы нужны на Сицилии. И я люблю Сицилию. Я поеду туда». Это даже не было ссорой.
Это у двух людей, трахавшихся несколько лет, внезапно оказались слишком разные планы и взгляды на жизнь. Несколько секунд они смотрели друг на друга с искренним удивлением, а потом — молча развернулись и пошли в разные стороны.
Машины впереди наконец двинулись и медленно поползли. Гокудера с облегчением тронулся с места. От Хибари пахло тем же одеколоном, что и полгода назад, и запах этот — резкий, стойкий — наверняка надолго останется в машине после того, как Хибари снова улетит. Ну, или Гокудере будет казаться, что запах остался, а это то же самое, если не хуже. Приоткрыв окно, Гокудера закурил, впуская в салон уличный гвалт, запах моря и жаркий влажный воздух. Злость достигла пика и сменилась усталостью. «Зря помчался в аэропорт, когда узнал, что он прилетает, — Гокудера щелчком выбросил на улицу окурок и помедлил, прежде чем снова закрыть окно. — Зря». Он свернул в проулок, выискивая глазами в ряду похожих домов тот, в котором раньше жил Верде, припарковался, въехав двумя колесами на тротуар, и заглушил двигатель.
Хотелось спросить — что тебе здесь нужно? Это не лаборатория, по коробочкам тут ничего нет. Десятый не сказал, почему Хибари нужно именно сюда, и это тоже цепляло — пусть уже и не так сильно, как пару часов назад. Десятый знал что-то о Хибари, чего не знал Гокудера, — и Хибари, похоже, знал что-то Десятом, о чем не счел нужным сообщить. Впрочем, они больше не в тех отношениях, чтобы злиться на такое.
Гокудера покрутил головой, ослабляя тугой галстук, и взбежал вверх по лестнице. Сорвал пломбы с двери, надавил на туго проворачивающийся ключ. Затхлый запах ударил в нос, и Гокудера, стараясь не дышать, пересек комнату и распахнул окно. Провел по подоконнику, очищая для себя небольшое место, отряхнул ладонь о ладонь. Закурил, глядя на улицу. И только изредка, стараясь делать это незаметно, следил, как Хибари осматривает комнату.
Тот аккуратно трогал кончиками пальцев корешки книг, склонил голову, читая названия. Шагнул к столу, вытащил тетрадки в ярких обложках, пролистал, убрал в сторону. Внимательно, по листку, изучал небрежно сваленную на столе кипу бумаг. Наконец, заинтересовался чем-то в маленькой потертой записной книжке. Кивнул каким-то своим мыслям и убрал в нагрудный карман. Похоже, поиски закончились.
Затянувшись очередной, черт знает какой по счету сигаретой, Гокудера покрутил на пальце ключи от машины и глазами указал на выход. Хибари подошел, выдернул сигарету изо рта и выкинул ее в окно. Злость накрыла волной, будто не уходила, а только затаилась на время.
— Хватит. — Хибари дернул его к себе за лацканы пиджака. Уткнулся лбом в лоб, медленно выдохнул и провел языком по губам, надавливая. Гокудера охотно ответил.
Для того чтобы драться, он все еще был слишком зол, а вот для того чтобы трахаться, злости было в самый раз.
Гокудера расстегнул пуговицы у Хибари на пиджаке и вцепился в ремень. Дернул его, вытаскивая из шлевок, и, так и не закончив его расстегивать, принялся за свой. Развернулся спиной, стаскивая брюки, оперся о стол с ровными стопками бумаг. Хибари удивленно выдохнул за спиной «вау», сунул ему в рот пальцы, заставляя облизать. Провел между ягодиц, оставляя влажную прохладную дорожку. Гокудера поежился и качнулся ему навстречу. Зашелестела обертка, щелкнула резинка — знакомые звуки, но почти забытые. Гокудера прикрыл глаза, потрогал языком губу — она снова закровоточила, заныла, но это должно было отвлечь от боли.
— Да не тяни ты.
Хибари отмер, прижался. Погладил по животу, и, наконец, приставил головку к анусу.
Больно не было. Почти. Тело вспоминало, узнавало, приспосабливалось. Старый стол скрипел в такт движениям, и Гокудера, представив, как сейчас они надавят чуть сильнее, и рухнут на пол вместе с обломками трухлявого дерева, невольно рассмеялся, но тут Хибари толкнулся сильнее, прижимаясь лбом к затылку, и ненужные мысли вылетели из головы.
Сперма на столешнице, рядом с пятнами чернил и ворохом исписанных бумаг, смотрелась почти святотатством. Гокудера размазал ее пальцем, бездумно рисуя то ли спираль, то ли ураган.
Хибари поправил запонки, одернул рукава пиджака.
«Ты бы дал мне знать, что прилетел, если бы я сам не приехал в аэропорт?»
— Как там коробочки? — Гокудера отряхнул пиджак, проверяя, не осталось ли на нем следов, и старательно не смотрел Хибари в глаза.
— Слишком много совпадений.
— В смысле?
— Им подсказывали. Не прямо. Наводили на нужную мысль.
— Кто?
Хибари покачал головой из стороны в сторону.
— Не известно.
— Любопытно.
Помолчав, Хибари посмотрел в окно.
— Ты давно мог вернуться в Намимори. Что ты нашел в этом доме престарелых под названием Сицилия?
Гокудера встал рядом с ним, прислушался к уличному шуму: крики ребятни, гудки машин, крики торговцев.
— Многое.
— Покажешь?
Гокудера позволил себе на время забыть о коробочках, Верде, странном поведении Десятого, собственной злости.
— Обязательно, — ответил он и искренне улыбнулся.
@темы: романс\флафф, Вьягодка
Даже захотелось внимательнее присмотреться к пейрингу
Спасибо
еще хочуинтересно, как там дальше у них сложится ))Окончание такое романтичное