Название: Господин директор
Команда: S59-team
Тема: AU/кроссовер
Пейринг/Персонажи: TYL!Сквало/TYL!Гокудера
Размер: 6887 слов
Жанр: производственный роман
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Все – Амано
Саммари: Рабочие дни и нерабочие ночи
Предупреждения: ER, немного мата, риал-мафия!АУ, мир без пламени
— Господин директор, к вам… — секретарша, молоденькая, красивая и длинноногая, забыла постучать, и губы у нее тряслись. — К вам человек от кредиторов.
Запугана. Прежнего директора «человек от кредиторов» увел три дня назад из собственного кабинета, натянув на голову мешок. Прежний директор потрахивал ее между утренним кофе и очередным совещанием, нагибал над этим самым столом, задирал узкую юбку — Гокудера видел записи, оценил кружевные трусы и аккуратную попку, а заодно заметил то, на что плевать было прежнему директору — девчонка его не хотела. Жмурилась и кусала губы, сжимала кулаки, незаметно вытирала слезы о рукав аккуратной белой блузки. Теперь ждала, что новый директор продолжит традицию. Опускала глаза, ходила тихо, боялась лишний раз обратить на себя внимание. Работала аккуратно, в бумагах разбиралась и кофе варила хороший. В общем, Гокудеру устраивала.
Гокудеру вообще все устраивало, кроме оставленного прежним директором бардака и необходимости привести дела в порядок за месяц. Разумеется, это его работа, вот только обычно он требовал на нее от трех месяцев до полугода. Здесь, по-хорошему, понадобится год, но через месяц ожидается визит французских партнеров Вонголы, и все должно выглядеть пристойно. Хотя бы выглядеть, но в идеале — работать. Тогда он уже через месяц отхватит свой первый постоянный контракт для этого почти дохлого заводишки.
«Еще как отхвачу», — пообещал себе Гокудера. Прежние владельцы рады были сбагрить убыточное предприятие, но все же у них хватило честности высказать Цуне свое мнение:
— Репутация Вонголы дорогого стоит, синьор Савада, кто не слышал о том, что ваш Гокудера способен на чудеса. Но бывают случаи, когда ничто уже не поможет. Этот завод — гиря на балансе, лучшее, что можно сделать — закрыть его.
— Почему же не закрыли? — поинтересовался тогда Цуна.
Он знал ответ, и владельцы — мелкая семья, еще помнившая силу и власть прежней Вонголы — знали, что он знает. Отмывание теневых денег.
— Времена меняются… Еще год, два — и закрыли бы. Мы не настолько богаты, чтобы платить людям зарплату из христианских побуждений.
«Мы тоже не настолько богаты, — усмехнулся Гокудера, вспомнив тот разговор. — Поэтому у нас они заработают свою зарплату».
Сквало приглашения не дожидался. Отодвинул секретаршу, ворвался вихрем, рухнул в кресло. Казалось, сразу загромоздил половину немаленького кабинета. Вытянул ноги, щелкнул пальцами, будто в ресторане:
— Кофе принеси.
Девчонка попятилась, кивнула:
— Сию минуту, синьор.
— Елена, — окликнул Гокудера, когда она уже почти шагнула за порог.
— Да, господин директор?
— Запомните, пожалуйста. Если вы еще раз кинетесь выполнять пожелание посетителя, не дождавшись моего разрешения, я вас уволю.
Казалось бы, и некуда больше бледнеть, а побледнела.
— Прошу прощения, господин директор.
— Теперь идите. Сначала вызовите бухгалтера с отчетом, потом два кофе.
Когда за ней закрылась дверь, Сквало зубасто ухмыльнулся:
— Жестко стелешь, господин директор. Бухгалтера я не просил. Разве что на бутерброд к кофе.
— Если мне не понравится его отчет, можешь сразу забирать, хоть на бутерброды, хоть на колбасу.
— Отчет? — хохотнул Сквало.
— Бухгалтера. Теперь говори, зачем приперся? Платеж восьмого, сегодня третье. Людей мне пугать? Уже пуганые.
На самом деле Гокудера рад был его видеть, и как раз это напрягало. Срочных дел выше головы, нет времени позволять себе лишнее. А Сквало одним своим видом, голосом, присутствием провоцировал на это самое лишнее. Бухгалтер с вредной привычкой подворовывать, некомпетентный юрист, с десяток назначенных на ближайшие дни важных встреч стремительно отступали под натиском замелькавших в голове картинок — такого сорта, что «рабочее порно» прежнего директора рядом с ними показалось бы невинней «Плейбоя».
Сквало усмехнулся: наверняка знал, о чем думает сейчас Гокудера. Может, и сам о том же думал — последние недели им было не до встреч, а напряжение копилось. Но заговорил о деле:
— Кролик раскололся. Интересное мелет, ты должен послушать. Наверняка захочешь пару вопросов задать.
Синьор Алессио Марра, прежний директор, и вправду походил на пухлощекого кролика, и вопросов к нему у Гокудеры накопилось куда больше двух.
— Отлично, но какого хрена тогда тратить время на кофе?
— Потому что сейчас ему задают вопросы другие люди, — Сквало лениво потянулся. — Не дергайся, тебе время назначено.
— Я хренею, — Гокудера зло захлопнул ежедневник. — «Назначено»! Не Вария, а сборище бюрократов.
— Кто бы кукарекал. На Вонголу посмотри, господин директор.
Остро захотелось влепить в морду, но Елена уже вернулась с подносом, сервировала кофе, сообщила, что бухгалтер идет, и замерла, бросив быстрый вопросительный взгляд. Гокудера поглядел на часы:
— В пять должен прийти юрист от Каваллоне. Пожалуйста, перезвоните ему, извинитесь и переназначьте на любое свободное время на завтра. Пока все.
В дверях девчонку чуть не сшиб бухгалтер — толстый, потный, трясущийся. Покрывал делишки директора, не забывая о своем кармане. Надеется, что с новым начальством получится договориться о том же, но пока выжидает.
— В-вызывали, господин директор?
— Отчет, — напомнил Гокудера.
— Вот, — на стол легла пухлая папка.
— Почему не в электронном виде?
— Но… м-м… как…
— Потому что в электронном у вас только лажа для налоговой и владельцев? — Гокудера приподнялся, оперся ладонями о край стола. — А таких бумажек — один вариант для директора, второй для его сообщников и третий для себя? И какой из них вы сочли правильным показать мне?
— Н-но… господин директор, вы не так по…
— На бутерброды? — прервал блеянье Сквало.
— Завтра, — Гокудера смотрел в глаза бухгалтеру. — Если завтра в это же время он не принесет мне правдивый отчет по всей форме, можешь забирать его и делать что хочешь. Хоть бутерброды, хоть фарш, хоть мишень в вашем тире. Вы слышали? Надеюсь, разница между «похожий на правду» и «правдивый» вам понятна в полной мере. Идите.
И опять он столкнулся в дверях с девчонкой. Та пискнула, обернулась вслед и тут же перевела взгляд на Гокудеру:
— Завтра на то же время устроит, господин директор?
— Да, спасибо, — Гокудера медленно выдохнул и сел. Раздражение все еще кипело в крови, требовало выхода. — Елена, ваш рабочий день на сегодня окончен. Переключите телефон на охрану, пусть отвечают, что меня нет на месте и все вопросы завтра.
Почему-то вместо того, чтобы поблагодарить и уйти, девчонка бросила быстрый взгляд на Сквало — тот пил кофе, развалившись в кресле и вытянув ноги, но выглядел все равно угрожающе, — и снова поглядела на Гокудеру. Как будто хотела что-то спросить, но не решалась.
— Что? — спросил Гокудера.
И она решилась. Выдохнула:
— Если завтра вас не будет, звонить в полицию? Или… куда-нибудь?
Надо же, смелая. Или глупая. Или, наоборот, умна и наблюдательна больше, чем кажется на первый взгляд. Гокудера сделал себе мысленную зарубку — разобраться. А пока сказал мягко:
— Я буду. Спасибо за беспокойство, Елена. Идите и отдохните как следует, на завтра у нас много дел.
Она покраснела, кивнула и вышла — быстро, почти выбежала.
— Внушаешь любовь, — Сквало залпом допил кофе, поставил чашечку и подобрал ноги. — Прошлому она едва ли не платочком вслед помахала.
Гокудера неторопливо прошел к двери и повернул ключ.
— На сколько, говоришь, мне назначено?
— На семь.
— Что?! — Гокудера так и замер, сжимая дверную ручку. — Да ты охренел! Я отменил встречу! Я мог еще два часа работать!
— Еще скажи, что недоволен. Нехватка работы в организме?
Сквало улыбался, нет, скалился — голодно и жадно. И, разумеется, Гокудера был доволен. Где-то в глубине — нет, не души, а той части сознания, которая руководствовалась исключительно чутьем, инстинктами, желаниями.
Он подошел к Сквало и остановился вплотную, касаясь ногами его коленей. Наткнулся на вскинутый навстречу голодный взгляд и едва успел выставить руки, когда Сквало дернул его за лацканы пиджака — на себя. Ударился локтями о жесткий край спинки, а Сквало уже целовал, врывался в рот языком, и оставалось только отвечать, наплевав на все.
Наплевав на все — так у них обычно и получалось. Когда одному становилось невтерпеж, он просто приходил и отрывал другого — от работы, отдыха, очередного убийства или внеочередного совещания, без разницы. Как правило, дела могли подождать. Если не могли — тем жарче становилось потом.
Ладонь Сквало с нажимом прошлась по спине, стиснула задницу сквозь брюки. Гокудера оседлал колени, вцепился в длинные волосы, потянул на себя. Даже сквозь все слои их одежды он ощущал напрягшиеся мышцы, а в живот упирался вставший член.
Кресло было неудобным для траха лицом к лицу — слишком мягким, слишком глубоким. Сквало выпрямился, не разрывая поцелуя, нащупал ремень Гокудеры, дернул пряжку, расстегивая. Нетерпение захлестывало, возбуждение обострило чувства. На губах Сквало еще остался вкус кофе, гладко выбритые щеки терпко пахли одеколоном. Каждое прикосновение сквозь одежду, усиливаясь шероховатостью ткани, заставляло вздрагивать и стонать. Хотелось ерзать, прижиматься, хотелось, чтобы Сквало сжал волосы в кулаке, лизнул шею, чтобы, мать его, стянул наконец брюки и вставил!
Сквало медленно обвел языком губы, провел от уголка наискось к уху, потеребил мочку, прихватил пирсинг. Пирсинг стал последней каплей.
— Сквало, мать твою! — заорал Гокудера. Дернулся, сжал сквозь брюки член. Неравное, чтоб его, положение — Сквало прекрасно знал, как заводят Гокудеру такие игры, и пользовался, мерзавец, ловил кайф, а сам доходил до ручки только за пару мгновений до оргазма.
— Тихо, подчиненных перепугаешь, — горячий шепот щекотнул кожу, язык прошелся по шее под ухом, заставил выгнуться и застонать, зажимая себе рот — насчет подчиненных Сквало верно сказал. Надо было дотерпеть до Варии, там криками никого не удивишь.
Но теперь назад уже не откатишь — тело просило своего, требовало, и затраханный трехдневным авралом мозг радостно уступил позиции. Сквало знал это, чувствовал желание Гокудеры так же, как чувствовал в бою намерения противников — инстинктом, рефлексами, черт знает чем, но безошибочно. Сквало придерживал его затылок, не разрешая увернуться от ласкающего ушную раковину языка, а другой рукой ловко стащил пиджак, провел по спине — вверх, вниз, снова вверх, задержав холодную неживую ладонь на шее, и Гокудера прикусывал костяшки пальцев и мычал, смаргивая слезы, и от болезненно-яркого наслаждения темнело в глазах.
Он почти готов был кончить, когда Сквало встал, развернул резко, и Гокудера, пошатнувшись, уперся ладонями в край директорского стола. Обернулся — Сквало расстегивал пояс, — и быстро отвернулся. Полминуты на то, чтобы отдышаться. Иначе спустит, как мальчишка, едва Сквало прикоснется к заднице.
От нетерпения потряхивало и хотелось материться в голос. Когда с треском разорвалась упаковка презерватива, он вздрогнул, чертыхнулся и сам стащил вниз брюки. Расставил ноги, нагнулся, оперевшись о столешницу локтями и опустив голову на скрещенные руки. И почти в тот же миг Сквало взялся за ягодицы, развел, стиснул — точно синяки останутся — и медленно раздвинул головкой анус.
Гокудера едва успел закусить рукав. Сквало никогда не растягивал, просто входил медленно и осторожно, этого хватало. И каждый раз Гокудеру выгибало резким всплеском смешанного с болью удовольствия, каждый раз мгновенный жар охватывал тело, и с трудом удавалось не орать. Он шипел, смаргивал слезы и расслаблялся почти бессознательным волевым усилием. В голове становилось пусто и тихо, зато тело знало, как нужно. Когда расслабиться и замереть, когда поерзать, чтобы быстрее нашелся нужный угол, когда двинуться навстречу первому, еще осторожному, толчку.
Ладони Сквало переместились с ягодиц на бедра, волосы скользнули по щеке, а дыхание снова защекотало ухо.
— Платеж восьмого, говоришь? — прошептал Сквало. — Я приду.
— Хочешь сказать… это аванс? — Гокудера почти бессознательно смял в кулаке подвернувшийся лист бумаги, сжался вокруг члена, свел лопатки, напрягаясь. — Лучше я приеду. Ты не вписываешься… в мирное течение рабочего процесса.
Перед глазами плясало жаркое марево, хотелось орать, скулить, просить. Говорить разумно и связно удавалось с трудом — исключительно на упрямстве.
— Зануда, — Сквало прикусил мочку и двинулся — вынул член почти до конца, тут же толкнулся внутрь, потеребил языком пирсинг, снова вынул и вставил, задвигался в изматывающем, издевательском темпе: приласкать чувствительное ухо — вынуть член и снова всадить до упора — замереть, работая языком — и снова толкнуться. Теперь Гокудера не смог бы и двух слов связать, разве что «мать твою!» Он стонал и всхлипывал, зажимая рот ладонью, плавился и бессильно растекался, потому что невозможно оставаться деловым разумным человеком, когда каждая частичка кожи горит от прикосновений — шершавой ткани, нагревшихся под рукавами напульсников, прохладного дерева столешницы, случайно попавшей под щеку бумаги, а главное — Сквало. Ладоней, одной прохладно-живой, другой — холодно-жесткой, волос, дыхания, языка, члена. Когда толчки все глубже, и все равно хочется еще, сильнее — чтобы вышибло из головы нахрен всю текучку, чтобы выбиться из сил, превратиться в желе, чтобы накрыло и размазало, а потом — только дышать, медленно приходя в себя.
Он слишком быстро сдался, полностью утратив контроль над телом и ситуацией. Унесло, заштормило, выбросило в оргазм — как волной о скалы, всмятку. Кусал ладонь, а перед глазами плясали звезды в темноте. Сквало довольно усмехнулся в ухо — и сам кончил. Зарылся пальцами в волосы, сказал хриплым шепотом, на выдохе:
— Каждый раз хренею.
Не отстранился — знал, что Гокудера любит, когда он лежит вот так, навалившись, расслабленный и обманчиво тихий. Отпускало медленно — хоть после оргазма и накрыла вялая истома, ощущения все еще были слишком яркими. Контраст жаркого тела Сквало и прохладного дерева, упавший на щеку солнечный луч, даже биение собственного сердца и сладко ноющие мышцы — так отчетливо мир ощущался только после хорошего траха.
Сквало коснулся губами шеи под волосами, и снова тряхнуло, повело — Гокудера застонал, шевельнулся:
— Какого черта…
— Ладно, продолжим вечером, а пока живи. — По взмокшей шее мазнули кончики волос, пробежался прохладный воздух. Сквало встал, и вместе с весом его тела исчезли остатки возбуждения. Мир снова становился прежним — обыденным и, в общем, довольно скучным.
— Спасибо, разрешил! — Гокудера оттолкнулся ладонями и стек на пол. Сел, опершись спиной о кресло, откинув голову на мягкое сиденье. Было хорошо. Спокойно, лениво и тихо — не вокруг тихо, а внутри. Ни проблем, ни тревог, ни мыслей. Смотрел на Сквало снизу верх — как тот застегивает штаны, затягивает пояс, отводит с лица волосы. Опасный, будоражащий и притягательный, такой же смертельно острый, как его клинок. Взгляд невольно скользнул к циферблату часов. До семи есть еще время…
Гокудера усмехнулся, представив вдруг, как он выглядит сейчас со стороны — затраханный до полного изнеможения, сидит на полу со спущенными штанами, на паркете голой задницей… и смотрит, между прочим, как раз в собственноручно установленную еще с месяц назад камеру. Запись надо уничтожить. Можно, конечно, начать собирать коллекцию «сто перепихов со Сквало на рабочем месте», в ответ его ста боям. Но рискованно. Компромат на доктора Гокудеру, экономического консультанта, выведем из кризиса ваш бизнес, оплата по результатам — совсем не то, что компромат на Гокудеру Хаято, правую руку Десятого Вонголы, выведем из тени бизнес Семьи, а по пути прихватим пару-тройку кусков чужого. Первый просто неприятен, второй — непростителен.
Как всегда, мысли о Семье мгновенно вернули в реальность. Гокудера встал, натянул брюки. Взгляд Сквало обжигал, раздевал нагло и откровенно.
— Что, мало? — через силу усмехнулся Гокудера.
Вместо ответа Сквало шагнул к нему, сжал пальцы на заднице. Гокудеру шатнуло навстречу. Чертыхнувшись, он вжался в Сквало, прикусил кожу на шее, всосал, оставляя четкий след. Метки со Сквало долго не сходили, кожа у него была нежная, даже страшно делалось — как он дерется-то с такой тонкой шкурой? Сквало, правда, примерно так же сказал однажды о Гокудере — как драться, когда тебя от каждого прикосновения ведет? «Дурак совсем, что ли? — буркнул тогда Гокудера. — Дерусь я не с тобой».
Драться у них не получалось — слишком заводились.
— Машина ждет, — сказал в ухо Сквало и тут же лизнул, потеребил стальное колечко. Нет, он точно издевался!
— Сквало, мать тво… — Договорить Сквало не дал, перехватил губы, поцеловал глубоко, так, что снова встало, будто месяц не трахались. Да и черт с ним, решил Гокудера, плавясь от жесткой хватки на заднице, зарываясь пальцами в волосы, снова прижимаясь всем телом. Черт с ним со всем, до семи больше двух часов, машина ждет, а в Варии можно будет не сдерживаться. Выдохнул, разорвав поцелуй: — Мать твою, Сквало, поехали уже! — но сам так и стоял, не двигаясь, не в силах разорвать еще и прикосновение. В конце концов, в необходимости вести себя тихо тоже есть свой кайф.
— Поехали, — усмехнулся Сквало и потянул его брюки вниз.
***
В Варию они едва не опоздали. Сквало гнал, наплевав на светофоры, лавируя, обгоняя и подрезая, и Гокудера подумал вдруг, что эта езда — в точности, как весь стиль их работы. Пусть Вонгола уже пять лет как вышла из тени, прибавила к имени приставку «Инк.», и слово «Семья» теперь звучит только в узком кругу — Вария осталась прежней, даже получив официальный статус корпоративной службы безопасности. Теперь они дополняли друг друга намного лучше, чем прежде — подразделение для темных делишек, которые нельзя провернуть законно, и надежная солидная крыша.
— А твои ведь так и не поняли, что я не запугивать тебя приходил, — хмыкнул Сквало.
— Ну да, «человек от кредиторов», — усмехнулся в ответ Гокудера. О том, что кредиторами — через подставную контору, конечно, — была как раз Вонгола, знали четверо. Цуна и Гокудера — в Вонголе. Занзас и Сквало — в Варии. А о том, зачем крупной международной корпорации понадобилось наложить лапу на убыточный фармацевтический заводик — только двое. Гокудера — это была его идея. И Десятый — потому что для воплощения идей в жизнь требовалось его одобрение.
Такие убыточные заводики были коньком Гокудеры. Прибрать к рукам за гроши, а то еще и с приплатой, найти, куда утекает возможная прибыль, перекрыть дыры, реорганизовать или оптимизировать — по ситуации, посадить на ключевые места надежных людей и спокойно грести деньги. Чисто, законно, пользуясь всеобщим уважением. «Вонгола Инк. — ваши рабочие места», «Вонгола Инк. — работай честно, делай карьеру». Из Десятого вышел отличный генеральный директор, его любила пресса, уважали власти и почти боготворили недолюбливающие иностранцев сицилийцы. В конце концов, кому интересно, что взносы на благотворительность окупаются снижением налогов и прочими льготами? Только бухгалтерии.
— Три дня, а они за тебя уже трясутся. Секретарша эта, охранники. Каждый раз удивляюсь. Как ты это делаешь, а?
— Это не я. Это Вонгола. — Гокудера достал сигарету, опустил стекло, закурил. Охранники, глазом не моргнувшие, когда Сквало уводил прежнего директора, сейчас заступили ему путь, и только спокойное «Все в порядке, ребята» от Гокудеры заставило их убрать оружие. — Мы обещаем им будущее.
— И выполняете это обещание, — хмыкнул Сквало. — Меня-то хоть слоганами вашими не корми.
— Фишка в том, что это правда. Они это видят. Знают. А я… что я. Просто работаю.
— Ты — правая рука Савады и здравая часть его мозга, это они тоже знают. Кстати, поздравляю, тебя снова пытались заказать.
Гокудера стряхнул пепел за окно. Стало ясно, почему Сквало вообще затеял этот разговор.
— Кто теперь?
— Кому ты последнему перешел дорогу?
— Кролику, — хмыкнул Гокудера. — Но он этого не знает.
— Парни из Рима, у которых ты перехватил тот тендер для флота.
— Кретины, — Гокудера поморщился. — Они сами его упустили. Нехрен цену завышать. Сквало, мир полон идиотов.
— Согласен. Поэтому не будь идиотом и ты, смени маршруты и не соглашайся на встречи на чужой территории. — Сквало свернул к воротам варийского особняка. — Если понадобится охрана на выезд, звони мне, у ваших опыт не тот.
— Совещание объявляю закрытым, — Гокудера вышвырнул окурок. То, что охота в последние годы шла на него, а не на Десятого, его устраивало. Во-первых, потому что Десятого все же боялись трогать. Во-вторых, потому что такое внимание доказывало ценность Гокудеры как правой руки. В-третьих… в-третьих, мир все же полон идиотов, и если эти идиоты сами делают все, чтобы Вария могла их отследить и нейтрализовать, Вонгола остается только в выигрыше.
Сквало остановил машину, развернулся и наклонился, опершись локтем о подголовник совсем рядом с головой Гокудеры. Зарылся пятерней в волосы. Пальцы протеза сжались на бедре.
— А если я пообещаю охранять тебя лично? Позвонишь?
— Сорвешь мне нахрен всю работу, — Гокудера положил ладонь на протез, потянул руку Сквало выше. Хотелось так, будто они не трахались только что, будто не саднило до сих пор задницу и не ныли от сладкой истомы мышцы.
— Трудоголик-маньяк, — ухмыльнулся Сквало. — Ладно, уговорил, пошли работать.
Кабинет Сквало вызывал у Гокудеры вполне определенные желания, имевшие мало общего с работой. Хотя бывал он здесь исключительно по делу, делом обычно не ограничивалось. Здесь пахло Сквало — крепким эспрессо, терпким одеколоном и полировочной пастой для стали, от этого сочетания запахов у Гокудеры прокатывалась по коже волна жара, приливая к паху. Но сейчас желания приходилось отложить. Синьор Алессио Марра, от невзгод последних дней утративший кроличью пухлость щек, уже сидел за зеркальной стеной в крохотной допросной, опасливо косясь на подпиравшего стену Бельфегора.
— Сначала послушай, — сказал Сквало. Включил микрофон.
— Синьор Марра, повторите еще раз все о заказе Капабрези.
— Заказ для мафии, — быстро ответил Марра. — Хорошая партия, большие деньги. К тому же наличкой, сами понимаете… налоги в наше время съедают слишком много прибыли.
— Наркотики? — быстро спросил Гокудера. Новость встревожила его намного больше, чем очередная угроза покушения. Все же заказы, принятые прежним директором, перешли по наследству Вонголе вместе с его секретаршей, вороватым бухгалтером и давно устаревшим оборудованием. А репутация Вонголы должна оставаться безупречной.
— Нет, что вы, я бы не взялся! Как можно, такой риск. Не наркотики, вообще ничего незаконного! Просто лекарства. У него ведь свои аптеки, всегда лучше закупать на месте дешево. Он даже прислал своего контролера на линию… тоже риск, на самом деле, и я не хотел, но…
— Но Капабрези хорошо заплатил? — спросил Гокудера, едва сдерживая ярость. — А свой контролер прикроет, если вместо безобидных таблеток там будут фасовать всякую хрень. Как оформлен заказ официально? На чье имя? — он не помнил в документах фамилии Капабрези. И вообще ничего подозрительного не помнил, хотя нюх на темные делишки у него работал отменно. — Разорвать контракт реально?
— Гляди, — Сквало протянул распечатку. — Все, что смогли собрать. Этот Капабрези — темная лошадка из недавних. Пара месяцев как из Рима, пытается сколотить у нас здесь небольшую империю. Из легального — сеть аптек, фастфуд, прогулочная яхта для туристов. Изнанка — девочки по вызову, элитный бордель под видом массажного салона. Возможно, наркотики. В целом пока дешевка, но с амбициями. Далеко пойдет, если вовремя не грохнуть.
Марра рассказывал, Гокудера слушал, просматривая распечатку. Дело выглядело погано — намешано, похоже, всякого, от шантажа до подкупа, но вся грязь как следует закопана, фасад безупречно чист, аж зубы сводит от сияния. До сих пор интересы Капабрези не пересекались с Вонголой, и сейчас Гокудера об этом пожалел. Три странички наспех собранного досье ему не нравились. Веяло от них той самой гнилью, от которой так долго хотел уйти Цуна, от которой они вместе отмывали Вонголу последние пять лет.
За всей этой внезапной хренью Гокудера едва не забыл о тех вопросах, которые хотел задать раньше. Хотя там тоже намешано было всякого, и левые заказы, и взятки, и двойная бухгалтерия — невинный кролик Марра со своим убыточным заводиком сидел в тени куда более густой, чем Вонгола до прихода Десятого, и распутывать всю эту паутину предстояло долго. С другой стороны, опыт у Гокудеры был, а дело того стоило. Через год в умелых руках эта «гиря на балансе» начнет давать очень даже солидную прибыль.
Когда покончили с допросом, дело шло к полуночи.
— Что думаешь? Этот тип доставит нам проблем, — Сквало вынул из рук Гокудеры смятые распечатки, подцепил пальцем подбородок, обвел губы. Стоял вплотную, откровенно показывая, чего хочет сейчас он сам. Не то чтобы Гокудера был против. Может, и стоило выбросить из головы Капабрези хотя бы до утра, а там, глядишь, решение само придет.
— Утром подниму документы, подключу наших юристов. Если найдут зацепку, чтобы разорвать контракт легально… — Пальцы Сквало скользнули по щеке, по виску, зарылись в волосы. Но прекратить думать не получалось. — Еще нужно проверить, что они там гонят на самом деле, нахрена ему свой контролер. Если всего лишь некондиционная дешевка, это один разговор, а если…
— Твой любимый трюк на нем в любом случае не сработает. Даже если нароешь тонну компромата, там явно все схвачено на высшем уровне. Только себя подставишь.
— Передать дело тебе? Ты это хочешь услышать? — Гокудера прикрыл глаза, полностью отдаваясь ощущениям. Допрос вымотал, в голове теснились все нерешенные проблемы разом, хотелось даже не спать, а просто отключиться. Хотя близость Сквало предлагала другой, лучший вариант отвлечься. — Если в Варии найдется для меня ужин, останусь на ночь у тебя.
— Можем сходить в кафе для ночной смены. Или пицца и кофе у меня.
Сквало отстранился, стоял, ухмыляясь, смотрел откровенно — ждал. Гокудера щелкнул зажигалкой, затянулся.
— Пиццу, кофе и тебя.
— Тогда отрывай задницу от кресла и завязывай думать. Делить шкуру Капабрези будем после того, как узнаешь точно, что вы для них производите.
— Надо же, и ты иногда даешь дельные советы.
Вместо того чтобы ответить, Сквало схватил его за ворот и дернул на себя. На мгновение они замерли так близко друг от друга, что губы почти соприкасались. Этого хватило, чтобы усталость отступила под напором желания. Гокудера зарылся ладонью Сквало в волосы, медленно сжал, ощущая, как пряди щекочут пальцы. В поцелуй сорвались одновременно, жадно, будто не вся ночь впереди была, а какие-нибудь жалкие пять минут. Но Сквало почти сразу оторвался, толкнул в сторону двери:
— Пойдем уже. Задрало на бегу трахаться, хочу раздеть тебя и сам раздеться.
Жил он здесь же, двумя этажами выше, но в его личных комнатах Гокудера бывал куда реже, чем в кабинете. Хотя прошло уже то ли два, то ли три года с той ночи, когда Сквало небрежно бросил: «Можешь оставаться, когда захочешь». Гокудера хотел — может, и всегда бы хотел, но оба они слишком часто работали сверхурочно. Ночами не вылезая из-за компьютера, неделями пропадая в легальных и не очень поездках, досадно не совпадая в редких часах отдыха.
Раз уж выдалась возможность провести ночь вдвоем, незачем портить ее мыслями о работе. В конце концов, даже если он прямо сейчас сорвется с места, раньше утра ничего предпринять не сможет. Да и не того полета птица этот Капабрези, чтобы из-за него отказывать себе в отдыхе. Сквало верно сказал — дешевка, хоть и с амбициями. Задвинуть его вместе с его заказом — не проблема, просто нужно сделать это тихо и аккуратно.
— Я же сказал, завязывай думать, — Сквало захлопнул за собой дверь, развернул Гокудеру к себе, сдернул с него пиджак. Сквозь тонкую ткань рубашки его руки ощущались совсем иначе — ближе, ярче. — Твой рабочий день окончен.
Жесткая ладонь протиснулась сзади под ремень, Гокудера качнулся вперед, прижался всем телом. Одна ладонь на заднице, вторая в волосах, губы на пирсинге — и его повело, до крупной дрожи, до стонов.
— Люблю, когда ты не сдерживаешься, — выдохнул в ухо Сквало. — Постарайся не сорвать голос, Хаято. А то твоя миленькая секретарша решит, что я тебя пытал.
— Давай уже.
***
Поспать удалось не больше двух часов, но Гокудера давно не ощущал себя настолько отдохнувшим. И даже о работе думалось с некоторым усилием, потому что за полным рутинной текучки днем маячила еще одна ночь со Сквало.
Охранники поглядели на него, как на воскресшего из мертвых, Елена просияла быстрой улыбкой и чуть заметно порозовела. Гокудера кивнул ей:
— Кофе, пожалуйста. И себе, если хотите. У меня к вам несколько вопросов.
Елена вздрогнула, побледнела резко, будто ударили. Прошептала:
— Хорошо, господин директор.
Кажется, ждала чего-то еще. Гокудера сказал бы — много чего бы сказал, начав с того, как у него руки чешутся оторвать синьору Марра яйца. Но тут зазвонил мобильный, и Гокудера проскочил в кабинет.
— Будешь смеяться, — орал в трубку Сквало, явно на бегу и попутно переговариваясь с кем-то еще. — Этот идиот Капабрези ищет на тебя компромат. Работает топорно, не нашел ни черта, а сам уже засветился, как рождественская елка. Хочешь, подкину ему красивую лажу?
— Отличная идея. Не забудь только рассказать, чем меня станут шантажировать. И кстати о елках, не светись больше в моем офисе! Хотя бы до восьмого.
Сквало жизнерадостно заржал и отключился. А еще через пару минут вошла Елена.
Кружку для себя она не принесла. Поставила поднос на стол, посмотрела затравленно, кусая губы.
— Садитесь, Елена. Если я говорю «вопросы», я имею в виду именно вопросы, — Гокудера налил себе кофе, жадно отпил. — Например, такой: вам что-нибудь говорит фамилия «Капабрези»?
Она села, медленно выдохнув. Обмякла в кресле, слабо, неуверенно улыбнулась:
— Простите. Я… глупость подумала. Да, говорит. Он приходил сюда.
— Расскажите. Хотя стоп, минутку. Найдите мне контракт с ним, потом расскажете. Почему-то я его не помню.
— Он не у юриста, — тихо объяснила Елена. — В личном сейфе синьора Марра.
— Личный сейф я проверил первым делом.
— Под журналами…
Гокудера выругался. Естественно, стопку «Плейбоев» он трогать не стал — честно говоря, потому только, что выкинуть руки не дошли.
— Такого бардака… — не договорив, он развернулся к сейфу. Вывалил на пол злосчастные журналы, выдернул из кучи глянца пачку небрежно сколотых листов. Поморщился: при такой манере хранить документы придется проверять, не завалялось ли между страниц еще что ценное. — Хорошо, теперь рассказывайте. Что с этим контрактом не так?
Елена чуть заметно пожала плечами:
— Они не собирались его исполнять.
— Что? — Гокудера уставился ей в лицо, пытаясь понять, что вообще происходит. Секретарша, конечно, может что-то подозревать, может услышать краем уха то, чего слышать не должна, но Елена не кажется такой дурой, чтобы с уверенным видом строить домыслы.
— Там есть пункт о неустойке, — Елена потянулась к Гокудере, взяла у него из рук распечатку. Пролистала, аккуратно перегнула страницы и подала обратно: — Вот. Ответственность сторон, пункт два.
Гокудера пробежал глазами два коротких абзаца.
— Все стандартно. Постойте, то есть, вы хотите сказать… Капабрези ставит своего человека, тот запарывает качество, партия не проходит контроль и отправляется на свалку, а завод платит неустойку? Довольно дурацкая схема шантажа.
— Это не шантаж, — Елена снова пожала плечами. — Скорее подкуп. Партия не проходит контроль, но вместо свалки отправляется на склад Капабрези, а неустойку делят на всех. — Она потянулась к договору, перелистнула еще два листа. — Вот. Конфиденциальное дополнение.
— Охренеть! Простите… — Гокудера смотрел на лист, там напротив нескольких фамилий были проставлены проценты, и в самом деле охреневал, то ли от наглости синьора Марра, то ли от его идиотизма. — Это, конечно, не доказательно, если рассматривать как возможную улику, но… Послушайте, Елена, простите за личный вопрос, но почему они настолько вас не опасались? Надо быть полным идиотом, чтобы посвящать в такие делишки постороннего, тем более женщину. Пусть даже она сто раз твоя любовница.
Губы Елены задрожали.
— Простите, — пробормотал Гокудера. — Ради бога, простите. Я позволил себе лишнее… исключительно от удивления, честное слово.
— Мне идти некуда, — тихо сказала она. — Сестренке… нужно лечение. Дорогое. Постоянно.
Гокудера прикрыл глаза.
— В баре есть вино. Если хотите. Или воды. Вам нужно успокоиться, а мне подумать. Хотя о чем я, думать тут нечего. Заменить людей на линии, вышвырнуть человека Капабрези, кстати, найдете мне его трудовой договор. Мы сдаем качественный товар, Капабрези платит. А вы сегодня же вечером берете сестренку и везете в клинику Вонголы, там разберутся, чем помочь. Напишите адрес, я пришлю машину.
В тишине кабинета неровно простучали каблучки. Забулькало вино. Елена закашлялась, всхлипнула.
— Только без слез, — пробормотал Гокудера. Достал телефон: — Сквало? Поздравляю, ты облажался. То есть облажались мы оба, но это твоя работа, а не моя. Афера проста до идиотизма.
Сквало слушал, вопреки обыкновению, молча, только хмыкнул пару раз.
— Образцы на анализ я все равно, конечно, отдам, — закончил Гокудера. — Копию договора тебе сейчас скину, посмотришь. Но ты прав, этот Капабрези — дешевка.
— Мафия потеряла единственного гения, когда ты ушел в легальный бизнес, — заржал Сквало. И вдруг добавил серьезно: — Только не забывай, что и дешевка может вцепиться в глотку.
— А это снова твоя работа.
— Кретин.
— Совещание окончено. Работаем.
Дальше все было до смешного просто — трудно облажаться, имея перед глазами список фамилий. Юриста с бухгалтером — за несоответствие, контролера Капабрези — за саботаж, «и скажите спасибо, что под суд не пошли — вот анализ образцов, которые вы пропустили как качественные, при таких доказательствах вас бы и лучший адвокат не отмазал». Собственных контролеров, как и рабочих на линии, менять не пришлось — увольнение «человека из мафии» послужило вполне наглядным предупреждением. Под конец дня, перетряхнув все сто сорок личных дел и вычистив неблагонадежных, Гокудера велел всем собраться. Обвел взглядом столпившихся возле офиса людей, спросил:
— Все уже знают о сегодняшних увольнениях? Кто-нибудь еще хочет уйти?
— Дураков нет, — задорно отозвался какой-то парень из середины толпы.
— Верно, — поддержали сразу несколько голосов.
— Кто-нибудь боится терок с мафией? — Гокудера помолчал, усмехнулся: — Если это недоразумение можно назвать мафией, конечно.
Ответом ему послужил дружный смех. Здесь работали местные, они отлично знали, что такое Вонгола.
Гокудера улыбнулся, закурил.
— Раз уж все собрались, да еще по такому поводу, я скажу еще кое-что. Через месяц мы можем заключить очень выгодный контракт. Не разовый заказ, а постоянные поставки — вы понимаете, что нам это даст, верно? Сейчас мне многое здесь не нравится, но если мы постараемся, месяца хватит, чтобы показать нас в выгодном свете.
Этому научил его Цуна. «Люди должны видеть перспективы и знать, что ты упорно трудишься ради них, тогда и они станут упорно трудиться». Гокудера до сих пор помнил свою первую реакцию на эту сентенцию: «Ну и бред ты несешь, Десятый». Цуна всегда думал о людях лучше, чем они того стоили. Но удивительней всего, что весь этот бред действительно работал. И, глядя сейчас в лица своих новых подчиненных, Гокудера ясно видел, что сработает и здесь, с ними.
Он уходил в отличном настроении, как будто воодушевление людей — им же, между прочим, и вызванное! — передалось и ему.
Рабочий день закончился, рабочий вечер продолжался. Гокудера отправил Елену домой на служебной машине, перед тем позвонив Шамалу и убедившись, что тот дождется новую пациентку и все сделает как надо. Предупредил напоследок: «Рук не распускай, старый извращенец!» — а после сказал Елене: «Если доктор Шамал позволит себе лишнее, не стесняйтесь дать ему по яйцам. Он привык. Это что-то вроде спорта, в котором он всегда проигрывает».
Потом они с юристом Каваллоне долго изощрялись во взаимной вежливости, пока Гокудера не психанул и не выдал:
— Слушай, Иван, давай начистоту. Оба мы знаем, что ваш контракт с Марра — туфта и лажа. Взаимная помощь в отмывании денег. Нам этого не нужно, но мой босс дружит с твоим, так что давай вместе подумаем, как решить дело с общей выгодой.
— Иногда аж руки зудят, как хочется тебя уебать, — Иван привстал, прикурил сигарету от сигареты Гокудеры. — Но в пиковые моменты ты вдруг становишься нормальным. Так вот, слушай. Моему боссу нужна эта лажа. Настолько нужна, что он согласен на деле, а не на бумаге поставлять тебе что угодно, если ты согласишься на взаимную наценку. Наши возможности ты знаешь.
Гокудера затянулся, медленно выдохнул дым.
— Знаю. Не скажу, что мне очень это нравится, но Десятый, наверное, не захочет вам отказывать. Давай так. Я пришлю к тебе нашего менеджера по закупкам сырья, сведи его с кем нужно. Потом согласуем цены.
— Идет, — кивнул Иван. — Чертов зануда, можешь ведь человеком быть, когда захочешь.
Прощальное рукопожатие едва не расплющило пальцы — знак дружбы и расположения, как прекрасно помнил Гокудера.
Остаток вечера он собирался потратить на детальную проверку кабинета — с таким-то порядком кто знает, что и где еще может здесь обнаружиться. Презервативы в рабочем столе и деловые бумаги между страниц с голыми красотками явно не предел. Коррективы в планы внес телефонный звонок.
Звонили по городскому, и Гокудера, снимая трубку, готов был поспорить, что получит сейчас теплый привет от Капабрези. Так и вышло — звонивший не представился, но кто еще начал бы разговор с наглой усмешки, отлично слышной даже сквозь слабый треск в трубке, и развязного:
— Добрый вечер, господин директор. Пока добрый.
Мысленно проклиная неуместное желание расхохотаться, Гокудера откинулся на спинку кресла и ответил так, как от него ждали:
— Кто вы?
— Это неважно, — приторно отозвались на том конце провода. — Вас должно интересовать, чего я хочу, синьор Гокудера. Вернее, чего я могу и собираюсь добиться. Сегодня вы крайне неразумно уволили нескольких людей, трудоустройство которых на вашем предприятии обеспечено очень интересными документами. Не желаете ли взглянуть сами? Я пришлю за вами машину.
— Машину? — переспросил Гокудера. — Интересные документы? Кто вы, черт вас дери, такой?
— Я представлюсь лично, — пообещал его собеседник. — Через четверть часа спускайтесь вниз и ждите. Серый феррари, флажок с эмблемой клуба «Палермо» на антенне. Вы любите футбол?
— Терпеть не могу, — вполне искренне ответил Гокудера.
— Да? Я думал, вы все здесь фанаты. Ну, в любом случае, нужно быть патриотом, верно? Итак, четверть часа.
— А потом мой труп всплывет где-нибудь в порту, — как будто про себя пробормотал Гокудера.
— Ну что вы, господин директор. Это всего лишь деловые переговоры. Вполне в рамках вашей компетенции и обязанностей. Но поверьте, избегать этой встречи не в ваших интересах. Чем скорее мы уладим возникшее недоразумение, тем лучше будет для всех.
Гокудера побарабанил пальцами по столу. Помолчал. И сказал резко, как будто решившись после явственных колебаний:
— Хорошо. Серый феррари, эмблема «Розанеро». Я буду.
— Прекрасно, синьор Гокудера. Надеюсь, мы друг друга поймем. До скорой встречи.
Несколько секунд Гокудера слушал короткие гудки; потом, усмехнувшись, аккуратно положил трубку.
Игра перешла в активную фазу, и это крайне радовало. После дня напряженного перебирания бумажек, кадровых перетасовок, переговоров и прочей рутины Гокудеру отчаянно тянуло на авантюры. К тому же, эта авантюра затевалась исключительно в интересах дела — отличное оправдание перед самим собой.
***
Через час он сидел в очень похожем кресле в другом кабинете, рассматривал синьора Капабрези — тот оказался тощим, слегка сутулым и больше походил на клерка, чем на крестного отца, — и думал, откуда на свете берутся идиоты. Перед Гокудерой на столе веером раскинулись вполне качественные фотографии, на которых он — вернее, как сказал бы любой умный юрист, не имея на руках заключения экспертизы, «человек, похожий на синьора Гокудеру» — обнимал, целовал и раздевал тощую белобрысую соплячку лет двенадцати.
Статья шестьсот девять — четыре, сексуальные действия с несовершеннолетними. От трех до шести лет. Спасибо, Сквало, постарался.
Капабрези не был ни умным, ни юристом, а потому уже считал себя победителем. Впрочем, он мог и не поверить, сдайся Гокудера сразу, поэтому тот с удовольствием решил побарахтаться.
Вынул сигареты, закурил, не спрашивая разрешения, и бросил, небрежно сдвинув груду фотографий к краю стола, подальше от себя:
— Дешевка. Вы действительно надеялись чего-то добиться таким глупым трюком?
— Трюком? — переспросил Капабрези. — Желаете проверить? Может быть, мне прямо сейчас позвонить в полицию?
Гокудера слегка пожал плечами:
— Звоните.
Стало даже интересно, как тот выкрутится — очевидно же, что сдать объект шантажа в цепкие лапы закона значит похерить сам шантаж на корню.
— Или пригласить прессу?
— Буду счастлив. — Гокудера потянулся к пепельнице — стряхивать пепел на ковер было бы слишком вульгарным. — Вы не представляете, мой дорогой синьор Капабрези, какую заманчивую сумму хороший адвокат может выжать из обвинения в клевете и подрыве репутации. Впрочем, это прекрасно представляют все редакторы наших газет. К моему огромному сожалению. Похоже, вам придется вернуться к варианту с полицией.
— Вы так спокойно об этом говорите, — Капабрези перестал прожигать взглядом лицо Гокудеры, внимательно оглядел фотографии и вновь поднял голову. — Очевидно, у вас там все куплено. В полиции. Вы здесь, на Сицилии, все повязаны, рука руку моет, так? Что же, есть лучший вариант. Пусть пресса боится, а полиция куплена, но народ вам не подкупить. Я выложу этот стыд и разврат в открытый доступ. Пусть все увидят…
А вот это, черт бы побрал ублюдка, действительно было угрозой, пусть от пафосного надрыва в голосе и пробирало на смех. Даже невиновный забеспокоится: пока докажешь, что компромат слеплен в фотошопе с расчетом, чтобы любой эксперт заметил подделку, — слухи уже пойдут, не остановишь.
— Надеюсь, вы сделаете это от своего имени, — медленно сказал Гокудера. Не показывать, насколько столичный выползыш его бесит, становилось все трудней. — Тогда мои адвокаты возьмутся за вас. Жду не дождусь. Лавры фальшивого блюстителя нравственности весьма украсят вашу фотографию, сделанную на скамье подсудимых.
В кабинете повисло тяжелое злое молчание. Переговоры стремительно заходили в тупик. Черт возьми, от мафиозо из Рима, пусть даже начинающего и не слишком умного, Гокудера ожидал большего напора.
Придется перехватывать инициативу, решил он. Аккуратно уложил окурок в пепельницу, закинул ногу на ногу и спросил:
— Итак, на чем же мы с вами остановимся, синьор Капабрези? Может, желаете разорвать контракт? По взаимному согласию, без всяких неустоек. Мне это, правда, не выгодно, но я согласен пойти на убытки ради удовольствия не числить вас среди деловых партнеров нашего предприятия.
От собственной вежливости сводило скулы. Это был, без сомнения, самый серьезный минус его нынешнего статуса и легальной работы — такие вот «ради удовольствия не числить вас среди наших партнеров» вместо прямого и честного «сдохни, мразь».
Динамит в глотке определенно украсил бы эту перекошенную от ярости рожу.
Похоже, их с Капабрези чувства были полностью взаимны — ублюдок выругался и ткнул в зубы Гокудеры ствол. Девяносто третья Беретта, машинально отметил Гокудера. Сам он предпочитал девяносто вторую.
— Мы не разорвем контракт, — брызжа слюной, заявил Капабрези. — Вы примете обратно моих людей и не станете вмешиваться в их работу. Иначе ваши мозги украсят эту стену — сейчас, если вы откажетесь, или в тот день, когда попытаетесь меня надуть, если согласитесь. Жалкие гражданские вроде вас не должны спорить с мафией. Для них это плохо кончается.
Плохо кончиться могли слегка подрагивающие пальцы на спусковом крючке, поэтому Гокудера медленно отстранился и сказал, едва разжимая губы:
— Если вы сейчас меня пристрелите, договариваться вам станет не с кем. Хотя, разумеется, я при таком исходе потеряю больше вас.
— Завтра они выйдут на работу. А сейчас вы подпишете бумагу о сотрудничестве. Иначе можете не надеяться выйти отсюда живым.
Какая грубая вербовка, подумал Гокудера. И зачем было заморачиваться с фотографиями, если все свелось к настолько банальным угрозам?
Распахнувшуюся дверь он ощутил всем телом — мгновенным жаром, тем острым чувством опасности, которое не раз спасало в прежние времена. Скрутить Капабрези, попутно отобрав пистолет, было делом трех секунд — драться тот, как оказалось, не умел вовсе.
Сквало оглядел с брезгливым любопытством, сказал:
— Мне надоело выслушивать эту херь. Если ты хотел дождаться той его бумаги, извини.
Гокудера поморщился:
— Хотел. Но вряд ли мы потеряли что-то интересное. Дешевка и есть дешевка.
Сквало сгреб со стола фотографии, поддел толстой пачкой подбородок Капабрези:
— Жаль, что ты не повелся на полицию, придурок. Было бы весело.
— Он не придурок, — возразил Гокудера, — он идиот. Только идиот может заявиться на Сицилию и начать играть здесь в мафию, ничего не зная о Вонголе.
— Я его забираю.
— Как хочешь. Можешь делать из него фарш для пиццы, мне все равно. Это твоя работа.
Сквало развернулся, провел холодными пальцами протеза по щеке Гокудеры:
— Слишком покладистый. Неужели даже не хочешь врезать ему в челюсть? Он же тебя взбесил, я слышал.
Капабрези смотрел молча — то на Гокудеру и свой пистолет в его руке, то на Сквало, то на небрежно смятые фотографии. Было даже интересно, что первым вырвется у него — вопросы или возмущение? Или все-таки угрозы?
— Вы пожалеете! Крупно пожалеете! Вы не имеете представления, с кем связались!
Ну конечно.
— Заткнулся, — Сквало взялся протезом за тощую шею и слегка сжал. — Это ты, дебил, не имеешь представления, куда приехал, кому перешел дорогу и во что влип. Мафия? Ты такая же мафия, как я — Моника Беллуччи.
Гокудера сел в кресло, закурил и сказал, выдохнув дым:
— Врезать ему я, конечно, хочу. Но посмотреть, как с ним работаешь ты, тоже не откажусь. Это возбуждает.
Приврал, конечно: что интересного в том, как Сквало превращает в скулящую тряпку самоуверенного столичного ублюдка? Но само присутствие Сквало, его запах, резкий голос, короткий злой смех — возбуждали до чертиков. Если Капабрези заметит и решит, что Гокудеру ведет от происходящего — тем лучше. Быстрей расколется окончательно.
Долго ждать не пришлось, раскололся он почти сразу. Сначала угрожал, потом пытался откупиться, потом скулил: «Не убивайте, уеду, все забуду». Подписал отказ от контракта — если полиция вдруг заинтересуется, что делал у него Гокудера, бумага с подписями оправдает долгий визит. Вывалил кучу интересного о своих римских связях и почти ничего — о сицилийских. По большому счету, все это было той же рутиной — Гокудера слушал, запоминал, что-то сразу отмечал мысленно: «разобраться», или «доложить Цуне», или «пойдет в дело».
Потом пришлось вспомнить молодость — динамит, полметра шнура, прыжок из окна вниз и рывок за ограду, к машине Сквало. Взрыв получился что надо — аккуратный, почти неслышный за воем музыки с первого этажа, никаких рушащихся перекрытий, шума и паники. Только в окне полыхнуло, и заплясали в стеклах отсветы начавшегося пожара.
Сквало вжал педаль в пол, и потрепанный джип без номеров рванул с места — только галька из-под шин застучала. Гокудера посмотрел на часы.
— Твой рабочий день окончен, — Сквало весело оскалился. — Дела подождут, доложишь утром.
— Да, — лениво согласился Гокудера. — Чертовски длинный был день. К тебе?
— Ты сомневался? — Сквало наклонился, не сбавляя скорости, сгреб за волосы, притянул к себе. Поцелуй отдавал гарью и кровью. А может, Гокудере это только показалось, но какая разница — он ничего не имел против.
@темы: S59-team, AU\кроссовер
-
-
25.01.2015 в 12:34-
-
25.01.2015 в 18:51-
-
25.01.2015 в 23:36-
-
26.01.2015 в 10:30-
-
27.01.2015 в 02:40очень понравилось, спасибо!
-
-
28.01.2015 в 03:32спасибо!
-
-
29.01.2015 в 22:32-
-
02.02.2015 в 03:08-
-
17.02.2015 в 20:03-
-
17.02.2015 в 20:29Еще раз спасибо.
-
-
17.02.2015 в 20:38