XImageTransform.Microsoft.gradient(startColorstr=#BBedeadd,endColorstr=#BBedeadd); zoom:1; border-radius: 0 px; ">
Первый год на Сицилии начинается как положено — зимой. Ветреной, солнечной и бесснежной. Поначалу дел слишком много, чтобы отвлекаться на прогулки и поездки, но очень скоро Ямамото умудряется выдернуть Гокудеру не на задание.
Сицилия небольшая. Всего каких-нибудь полтора часа езды — и ты уже на Этне. Ямамото не был на Фудзияме, и дымящаяся Этна приводит его в восторг. Как и снег, из которого он лепит заледеневшими пальцами снежки и бросает в Гокудеру, ни разу не промахнувшись. Гокудера не разделяет глупого веселья, его мысли больше занимает Десятый, который никак не привыкнет к новой жизни. Хорошо Ямамото: этому придурку везде весело.
Тем не менее Гокудера едет с ним гулять и в следующий раз, когда выпадает свободный день.
— Давай на материк? — предлагает Ямамото.
Машина, продуваемый насквозь паром, сонный Реджо-ди-Калабрия, в котором особенно нечего делать. Но Ямамото тащит Гокудеру по узким улицам с таким энтузиазмом, будто попал как минимум в райские кущи.
— Прикольно, — говорит он на обратном пути, — все так не похоже на Японию. Покажешь мне что-нибудь еще?
Гокудере хочется сказать, что Ямамото вполне может обойтись и без него, но приходит к выводу, что отпускать восторженного идиота одного не слишком разумно.
— Все выходные свободны, поехали в Неаполь? Там зашибенная пицца, — неожиданно для себя предлагает Гокудера два месяца спустя и обнаруживает, что действительно не против два дня везде таскаться с Ямамото. Просто хороший попутчик, что такого?
***
Весну они встречают в Риме. Миссия выполнена, и Цуна уверенно говорит по телефону, что они могут задержаться до завтра и отдохнуть. Ямамото соглашается, а Гокудера предпочел бы вернуться и составить Десятому отчет, но скрепя сердце соглашается остаться.
Ямамото жаждет поглазеть на руины римского форума и прогуляться вокруг Колизея. Гокудера сначала даже не осознает, что тот взял его за руку, а потом возмущенно шипит. Как назло, из-за поворота на них выползает гей-френдли улица с радужными вывесками над барами, ресторанчиками, кафе и мотелями.
— Какое совпадение, — смеется Ямамото и тащит Гокудеру в гейский магазин. У Гокудеры на время даже дар речи пропадает, а Ямамото уже шарит на полке с сувенирами и осыпает восторженными эпитетами кривую чашку с надписью «I'm so gay I can't even drink straight».
— Вот пидорас, — наконец выходит из ступора Гокудера и уносится подальше от этого долбаного магазина. Ямамото вскоре догоняет его, так и не купив чашку. — Ты охренел? — напускается на него Гокудера, но Ямамото просто смеется со своим фирменным — «это же прикольно» — выражением лица, а потом неожиданно притягивает Гокудеру к себе и целует.
— Тебя это беспокоит? — спрашивает он, и Гокудера злится, обнаружив, что его это действительно беспокоит. Только не в том смысле, в котором надо бы.
У Гокудеры никогда раньше не было столько секса. Но, оказывается, его никогда не бывает слишком много.
***
— Я бейсболллльный придурок, — говорит Ямамото, тщательно выговаривая букву «л», и Гокудера теряется, на что отреагировать в первую очередь: на долгую и кропотливую работу над акцентом или на то, что придурок — он и в Африке придурок. — I love you, — не менее тщательно выговаривает Ямамото, и Гокудера смеется: точно, придурок — не нашел для демонстрации фразы получше. В качестве признания английский звучит несерьезно. Гокудере и в голову не приходит, что дело не только в букве.
— Нафига было столько париться? — интересуется он, невольно любуясь гордым видом Ямамото и зная ответ заранее: у него так во всем, что не касается математики, он все доводит до совершенства. Гокудера чаще пытается, а Ямамото — каким-то немыслимым образом каждый раз умудряется обойти всех. Раньше это злило, теперь — даже нравится.
***
В особняке Вонголы полно места. Комнаты напоминают номера-люкс: гостиная, спальня, ванная, разве что отдельной кухни нет. Она общая, но там царит прислуга, а остальным делать нечего. Никого, естественно, это не парит. Гокудеру не парит и то, что выделенные ему комнаты внезапно оказываются не особенно нужными: у Ямамото удобнее. Даже если поссоришься, можно поспать на диване в гостиной, а не переться в кажущийся теперь нежилым собственный угол. Гокудеру устраивает абсолютно все, и когда Ямамото говорит, что не привык к общаге и хочет иметь собственный дом, он не сразу понимает: где общага-то? Комнаты отдельные. Но Ямамото оказывается неожиданно упрямым. Как и все остальные — в особняке не живет никто, кроме них и Цуны.
Из небольшого домика на холме особняк Вонголы прекрасно виден. До него пешком минут двадцать, на машине — две, но Гокудера качает головой.
— Мое место — рядом с Десятым, — говорит он, — а ты — придурок.
— Это рабочее место, — неожиданно становится на сторону Ямамото Цуна, узнав о случившемся. — Ты можешь приходить каждое утро и уходить вечером, но твой дом — не здесь. «Как и мой», — наверняка мысленно договаривает он. Но у него нет выбора, а у Гокудеры — есть. — Не спорь, — добавляет он.
— Пойду-ка я домой, — говорит Гокудера однажды вечером несколько месяцев спустя и ловит себя на мысли, что теперь у него действительно есть дом. И рабочее место. Это настолько странно, что он несколько дней пытается переварить, как дошел до такой жизни. И даже периодически огрызается на Ямамото, как будто тот — единственный виновник происходящего.
В целом, так оно и есть.
***
Ямамото не умеет курить, и Гокудера категорически против, чтобы тот начинал, хватит и одного вечно дымящего. Ямамото не рвется стать курильщиком, но иногда отбирает у Гокудеры сигарету, неумело затягиваясь. Иногда ему удается не закашляться, а иногда он кашляет долго и со вкусом, одно неизменно: он всегда слюнявит фильтр, и сигарету приходится выбрасывать. Со временем Гокудере начинает казаться, что это — своеобразная борьба с его зависимостью. Как и то, что сначала Ямамото запретил курить в постели, а потом — в доме. Везде, кроме кухни. И за это частенько хочется отвесить ему лишний подзатыльник.
***
Ямамото в реанимации уже три часа.
— Я больше никогда не отпущу его никуда одного, — бормочет Гокудера, слоняясь из угла в угол по больнице. — Я больше никогда… Никогда… Никогда… — Такое ощущение, что он готов больше никогда не есть, не пить, не спать, бесконечное множество «не». — Я брошу курить, — шепчет он, сидя на улице и прикуривая одну сигарету от другой.
— Все в порядке, скоро его перевезут в палату, — говорит Цуна, выходя к Гокудере, и тот с облегчением закрывает глаза.
Неделю спустя Ямамото уже вполне сносно бродит по дому, хотя еще и держится за стену.
— А где пепельница? — как-то спрашивает он, оглядывая кухню.
— Я бросил, — мрачно сообщает Гокудера, зная, что Ямамото и сам догадается, что бросил он не пепельницу.
***
Ури и Джиро вполне ладят друг с другом. И даже спят вместе. Вот только играет Ури иногда жестоко. Лениво развалившись на спине, она выпускает коготь и цепляет Джиро за нос. Пес взвизгивает, но никогда не кусает ее. Разве что мягко берет губами за лапы.
Ямамото никогда не кусается в ответ на нападки Гокудеры. Он не пытается взбесить его еще больше своими улыбочками, он просто не бросается в контратаку, как будто знает: когда Гокудера захочет, он придет сам.
Гокудера действительно приходит.
— Прррридурок, — бурчит он миролюбиво, и Ури поднимает голову, словно размышляя: у нее самой получается урчать лучше или хуже, — а потом снова укладывается на Джиро и закрывает глаза.
***
Перед Рождеством Гокудера неожиданно обнаруживает, что дом увешан гирляндами и прочей рождественской херней.
— Нахрена? — сердится он. — Ты еще, может, в церковь сходишь да пару поклонов отобьешь?
— Да ну тебя, — смеется Ямамото. — Это же прикольно. И симпатично. Пойдем, еще кое-что покажу.
Целоваться под омелой, оказывается, не смешно, а круто настолько же, насколько и всегда. А полушубок Санта-Клауса на голое тело возбуждает на удивление сильно.
— Вот ты олень, — бурчит для проформы Гокудера, мысленно радуясь, что Ямамото не напялил на себя рога, иначе он не выдержал бы, заржал и все испортил.
— Я наивно надеюсь, что все еще нет, — улыбается Ямамото.
— Все еще нет, — передразнивает его Гокудера и распахивает полушубок.
***
— Я люблю тебя, — говорит Гокудера, лежа в объятиях Ямамото. — Кажется, я тебе об этом еще не говорил.
— Ты говорил, — возражает тот, улыбаясь, — просто не словами.
Чертов придурок опять понял все раньше него. Когда? Сколько месяцев назад?
— Сколько будет семью восемь? — бурчит Гокудера.
— Не помню, — счастливо смеется Ямамото.
— Ну, хоть что-то, — зевает Гокудера и удовлетворенно закрывает глаза.
Название: День за днем
Команда: Клубничные придурки
Бета: Клубничные придурки и анонимный доброжелатель
Тема: романс/флафф
Пейринг/Персонажи: ?YL!Ямамото/?YL!Гокудера
Размер: 1270 слов
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Дисклеймер: все принадлежит Амано
Саммари: время идет
Команда: Клубничные придурки
Бета: Клубничные придурки и анонимный доброжелатель
Тема: романс/флафф
Пейринг/Персонажи: ?YL!Ямамото/?YL!Гокудера
Размер: 1270 слов
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Дисклеймер: все принадлежит Амано
Саммари: время идет
Первый год на Сицилии начинается как положено — зимой. Ветреной, солнечной и бесснежной. Поначалу дел слишком много, чтобы отвлекаться на прогулки и поездки, но очень скоро Ямамото умудряется выдернуть Гокудеру не на задание. Сицилия небольшая. Всего каких-нибудь полтора часа езды — и ты уже на Этне. Ямамото не был на Фудзияме, и дымящаяся Этна приводит его в восторг. Как и снег, из которого он лепит заледеневшими пальцами снежки и бросает в Гокудеру, ни разу не промахнувшись. Гокудера не разделяет глупого веселья, его мысли больше занимает Десятый, который никак не привыкнет к новой жизни. Хорошо Ямамото: этому придурку везде весело.
Тем не менее Гокудера едет с ним гулять и в следующий раз, когда выпадает свободный день.
— Давай на материк? — предлагает Ямамото.
Машина, продуваемый насквозь паром, сонный Реджо-ди-Калабрия, в котором особенно нечего делать. Но Ямамото тащит Гокудеру по узким улицам с таким энтузиазмом, будто попал как минимум в райские кущи.
— Прикольно, — говорит он на обратном пути, — все так не похоже на Японию. Покажешь мне что-нибудь еще?
Гокудере хочется сказать, что Ямамото вполне может обойтись и без него, но приходит к выводу, что отпускать восторженного идиота одного не слишком разумно.
— Все выходные свободны, поехали в Неаполь? Там зашибенная пицца, — неожиданно для себя предлагает Гокудера два месяца спустя и обнаруживает, что действительно не против два дня везде таскаться с Ямамото. Просто хороший попутчик, что такого?
***
Весну они встречают в Риме. Миссия выполнена, и Цуна уверенно говорит по телефону, что они могут задержаться до завтра и отдохнуть. Ямамото соглашается, а Гокудера предпочел бы вернуться и составить Десятому отчет, но скрепя сердце соглашается остаться.
Ямамото жаждет поглазеть на руины римского форума и прогуляться вокруг Колизея. Гокудера сначала даже не осознает, что тот взял его за руку, а потом возмущенно шипит. Как назло, из-за поворота на них выползает гей-френдли улица с радужными вывесками над барами, ресторанчиками, кафе и мотелями.
— Какое совпадение, — смеется Ямамото и тащит Гокудеру в гейский магазин. У Гокудеры на время даже дар речи пропадает, а Ямамото уже шарит на полке с сувенирами и осыпает восторженными эпитетами кривую чашку с надписью «I'm so gay I can't even drink straight».
— Вот пидорас, — наконец выходит из ступора Гокудера и уносится подальше от этого долбаного магазина. Ямамото вскоре догоняет его, так и не купив чашку. — Ты охренел? — напускается на него Гокудера, но Ямамото просто смеется со своим фирменным — «это же прикольно» — выражением лица, а потом неожиданно притягивает Гокудеру к себе и целует.
— Тебя это беспокоит? — спрашивает он, и Гокудера злится, обнаружив, что его это действительно беспокоит. Только не в том смысле, в котором надо бы.
У Гокудеры никогда раньше не было столько секса. Но, оказывается, его никогда не бывает слишком много.
***
— Я бейсболллльный придурок, — говорит Ямамото, тщательно выговаривая букву «л», и Гокудера теряется, на что отреагировать в первую очередь: на долгую и кропотливую работу над акцентом или на то, что придурок — он и в Африке придурок. — I love you, — не менее тщательно выговаривает Ямамото, и Гокудера смеется: точно, придурок — не нашел для демонстрации фразы получше. В качестве признания английский звучит несерьезно. Гокудере и в голову не приходит, что дело не только в букве.
— Нафига было столько париться? — интересуется он, невольно любуясь гордым видом Ямамото и зная ответ заранее: у него так во всем, что не касается математики, он все доводит до совершенства. Гокудера чаще пытается, а Ямамото — каким-то немыслимым образом каждый раз умудряется обойти всех. Раньше это злило, теперь — даже нравится.
***
В особняке Вонголы полно места. Комнаты напоминают номера-люкс: гостиная, спальня, ванная, разве что отдельной кухни нет. Она общая, но там царит прислуга, а остальным делать нечего. Никого, естественно, это не парит. Гокудеру не парит и то, что выделенные ему комнаты внезапно оказываются не особенно нужными: у Ямамото удобнее. Даже если поссоришься, можно поспать на диване в гостиной, а не переться в кажущийся теперь нежилым собственный угол. Гокудеру устраивает абсолютно все, и когда Ямамото говорит, что не привык к общаге и хочет иметь собственный дом, он не сразу понимает: где общага-то? Комнаты отдельные. Но Ямамото оказывается неожиданно упрямым. Как и все остальные — в особняке не живет никто, кроме них и Цуны.
Из небольшого домика на холме особняк Вонголы прекрасно виден. До него пешком минут двадцать, на машине — две, но Гокудера качает головой.
— Мое место — рядом с Десятым, — говорит он, — а ты — придурок.
— Это рабочее место, — неожиданно становится на сторону Ямамото Цуна, узнав о случившемся. — Ты можешь приходить каждое утро и уходить вечером, но твой дом — не здесь. «Как и мой», — наверняка мысленно договаривает он. Но у него нет выбора, а у Гокудеры — есть. — Не спорь, — добавляет он.
— Пойду-ка я домой, — говорит Гокудера однажды вечером несколько месяцев спустя и ловит себя на мысли, что теперь у него действительно есть дом. И рабочее место. Это настолько странно, что он несколько дней пытается переварить, как дошел до такой жизни. И даже периодически огрызается на Ямамото, как будто тот — единственный виновник происходящего.
В целом, так оно и есть.
***
Ямамото не умеет курить, и Гокудера категорически против, чтобы тот начинал, хватит и одного вечно дымящего. Ямамото не рвется стать курильщиком, но иногда отбирает у Гокудеры сигарету, неумело затягиваясь. Иногда ему удается не закашляться, а иногда он кашляет долго и со вкусом, одно неизменно: он всегда слюнявит фильтр, и сигарету приходится выбрасывать. Со временем Гокудере начинает казаться, что это — своеобразная борьба с его зависимостью. Как и то, что сначала Ямамото запретил курить в постели, а потом — в доме. Везде, кроме кухни. И за это частенько хочется отвесить ему лишний подзатыльник.
***
Ямамото в реанимации уже три часа.
— Я больше никогда не отпущу его никуда одного, — бормочет Гокудера, слоняясь из угла в угол по больнице. — Я больше никогда… Никогда… Никогда… — Такое ощущение, что он готов больше никогда не есть, не пить, не спать, бесконечное множество «не». — Я брошу курить, — шепчет он, сидя на улице и прикуривая одну сигарету от другой.
— Все в порядке, скоро его перевезут в палату, — говорит Цуна, выходя к Гокудере, и тот с облегчением закрывает глаза.
Неделю спустя Ямамото уже вполне сносно бродит по дому, хотя еще и держится за стену.
— А где пепельница? — как-то спрашивает он, оглядывая кухню.
— Я бросил, — мрачно сообщает Гокудера, зная, что Ямамото и сам догадается, что бросил он не пепельницу.
***
Ури и Джиро вполне ладят друг с другом. И даже спят вместе. Вот только играет Ури иногда жестоко. Лениво развалившись на спине, она выпускает коготь и цепляет Джиро за нос. Пес взвизгивает, но никогда не кусает ее. Разве что мягко берет губами за лапы.
Ямамото никогда не кусается в ответ на нападки Гокудеры. Он не пытается взбесить его еще больше своими улыбочками, он просто не бросается в контратаку, как будто знает: когда Гокудера захочет, он придет сам.
Гокудера действительно приходит.
— Прррридурок, — бурчит он миролюбиво, и Ури поднимает голову, словно размышляя: у нее самой получается урчать лучше или хуже, — а потом снова укладывается на Джиро и закрывает глаза.
***
Перед Рождеством Гокудера неожиданно обнаруживает, что дом увешан гирляндами и прочей рождественской херней.
— Нахрена? — сердится он. — Ты еще, может, в церковь сходишь да пару поклонов отобьешь?
— Да ну тебя, — смеется Ямамото. — Это же прикольно. И симпатично. Пойдем, еще кое-что покажу.
Целоваться под омелой, оказывается, не смешно, а круто настолько же, насколько и всегда. А полушубок Санта-Клауса на голое тело возбуждает на удивление сильно.
— Вот ты олень, — бурчит для проформы Гокудера, мысленно радуясь, что Ямамото не напялил на себя рога, иначе он не выдержал бы, заржал и все испортил.
— Я наивно надеюсь, что все еще нет, — улыбается Ямамото.
— Все еще нет, — передразнивает его Гокудера и распахивает полушубок.
***
— Я люблю тебя, — говорит Гокудера, лежа в объятиях Ямамото. — Кажется, я тебе об этом еще не говорил.
— Ты говорил, — возражает тот, улыбаясь, — просто не словами.
Чертов придурок опять понял все раньше него. Когда? Сколько месяцев назад?
— Сколько будет семью восемь? — бурчит Гокудера.
— Не помню, — счастливо смеется Ямамото.
— Ну, хоть что-то, — зевает Гокудера и удовлетворенно закрывает глаза.
@темы: романс\флафф, Клубничные придурки
-
-
07.01.2015 в 15:19-
-
07.01.2015 в 15:30-
-
07.01.2015 в 16:59И мне нравится, как ловко в маленький объем вписан целый год (?) развития отношений. Вроде и сюжета нет, и смысла особого, а читать легко и приятно)))
Спасибо автору и команде, порадовали)))
-
-
07.01.2015 в 18:21и еще мне хочется съесть ваш баннер
-
-
07.01.2015 в 20:40И текст получился такой нежный и воздушный. Восхитительный!*_*
-
-
08.01.2015 в 00:11-
-
08.01.2015 в 10:46-
-
09.01.2015 в 00:05-
-
09.01.2015 в 18:28-
-
13.01.2015 в 01:05-
-
16.01.2015 в 22:39-
-
29.01.2015 в 08:12-
-
07.02.2015 в 19:48