Название: Праздники
Команда: Мангостин спелый
Тема: романс/флафф
Пейринг/Персонажи: TYL!Занзас/TYL!Гокудера
Размер: 1 944 слова
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Все принадлежит Амано
Саммари: Гокудера и Занзас едут к черту на рога
Примечания: ER
Гокудера вел на редкость осторожно, и Занзас в другое время не упустил бы возможности поиздеваться, но сейчас делать этого не хотелось — дорога была действительно скользкой. Аномальное количество осадков, как говорило радио, даже для севера Италии.
Занзас не любил снег, но кругом, казалось, только он и был. Сверху, к счастью, уже не падал, но покрывал половину дороги, делая незаметной обочину, лежал на деревьях вокруг. От обилия белого начинало тошнить. А ведь еще несколько часов назад Занзас думал, что нет ничего хуже мишуры и гирлянд.
Смотреть на Гокудеру было куда приятнее. Тот вцепился в руль и сосредоточенно пялился вперед, поворачивая на одному ему известные дороги.
— Старый хрен живет в самой глуши? — спросил Занзас после очередного поворота. Снега стало больше — должно быть, машины здесь ездили совсем редко.
— Синьор Парето не очень любит людей, — нервно дернув плечом, ответил Гокудера. Он снова повернул, машину немного занесло, и с заднего сиденья послышался грохот.
Занзас обернулся и увидел, что кофеварка перекатилась от одной двери к другой. Примотанный к ней красный бантик съехал и помялся.
— Чего не упаковали? — спросил Занзас скорее от скуки, чем из настоящего любопытства.
— Синьор Парето не любит коробки. Думает, что в коробках могут быть бомбы, — ответил Гокудера все с тем же нервным весельем в голосе.
Занзас засмеялся и сказал:
— Он мне уже нравится.
— Он мерзкий, вредный, вспыльчивый старик! — сорвался Гокудера. Занзас отстраненно подумал, что сейчас они съедут в кювет, прямо в белое месиво, но машина продолжала идти ровно.
— Если он тебя так раздражает, зачем ты тащишь ему подарок?
Гокудера снова пожал плечами, но в этот раз куда спокойнее.
— Традиция. Мы делаем так каждое рождество. Синьор Парето в свое время очень помог Вонголе и спас жизнь Десятому. Как раз в праздники. — Он помолчал немного, потом продолжил: — Так что это вроде как хорошая примета. И Вонгола не забывает своих стариков.
— Всех двоих? — усмехнулся Занзас. Он знал, что из поколения Девятого в живых не осталось почти никого.
Гокудера не ответил, снова напрягаясь и погружаясь в себя. Занзас начинал злиться. Все было не так весело, как он представлял.
Когда Гокудера позвонил и предложил поехать с ним, то говорил таким тоном, словно звал на смертельную миссию. Но Занзасу как раз было чертовски скучно, поэтому даже идея поездки к черту на рога не показалась такой уж безнадежной.
Тем более, Гокудера впервые позвонил сам. Иногда они встречались после редких совместных миссий или нудных приемов, иногда его звал в гости Занзас, но никогда наоборот. Занзас спросил, включает ли поездка жаркий секс в придорожных отелях, и, получив утвердительный ответ, согласился.
Вначале все действительно было неплохо. Раньше они не проводили столько времени вместе, но с Гокудерой оказалось приятно путешествовать. Он не заполнял тишину трескотней, не возражал против остановок и не включал рождественские песенки по радио, что делало его идеальным попутчиком в глазах Занзаса.
Но чем ближе они были к дому Парето, тем более мрачным становился Гокудера. Занзасу для плохого настроения хватало снега, и терпеть еще и кислую мину рядом не хотелось.
Не придумав ничего лучше, Занзас положил ладонь Гокудере на шею и помассировал. Тот не издал ни звука, хотя обычно реагировал шумно, но и не отстранился.
Машина остановилась у чугунных ворот, за которыми скрывался заваленный снегом особняк. Гокудера отпустил руль, не став глушить двигатель.
— Подождешь здесь, хорошо? — попросил он, повернувшись к Занзасу. — Синьор Парето не любит незнакомцев.
Занзас раздумывал пару секунд, а потом ответил:
— Я пойду с тобой. Не хватало еще, чтобы этот старый маразматик тебя пристрелил нахрен в приступе паранойи.
— Этот может, — невесело усмехнулся Гокудера, но, как ни удивительно, спорить не стал.
Они выбрались из машины и пошли к дому — Гокудера впереди, со своей страшной как смертный грех кофеваркой в обнимку, а Занзас следом, стараясь ступать в его следы. Обувь Занзаса не была предназначена для такого количества снега. Он думал о том, что по возвращении пригрозит сжечь особняк Вонголы, если Савада не даст Гокудере отпуск хотя бы на неделю. Тогда они смогут слетать куда-нибудь, где всегда тепло, медузы размером с баскетбольный матч, кокосы на сиськах официанток и песок горячий, как сковородки в аду.
Мысли немного согрели и помогли отвлечься от скрипа снега под ногами. Занзас как раз представлял Гокудеру в гавайской рубашке, когда они подошли к крыльцу. Гокудера нажал на кнопку звонка, подождал немного, потом постучал в дверь.
— Синьор Парето, это я, Гокудера Хаято! — закричал он, когда никто не отозвался. Вокруг было тихо, только каркнула с ближайшего дерева ворона.
— Помер твой Парето, — озвучил Занзас витающую в воздухе мысль. Гокудера нахмурился, но не ответил. Он порылся в кармане пальто, достал связку ключей и отпер дверь.
Судя по тому, что у Гокудеры были запасные ключи, вариант со смертью старика действительно рассматривался. Может быть, Савада для этого и посылал его сюда каждый год — узнать, когда старый хрен откинет коньки и тем спишет все долги.
Внутри было темно и отвратительно пахло. Такой запах всегда появлялся там, где жили старики, и неважно, как много комнат было в их доме. Гокудера зашагал вперед, явно зная, куда идти. Занзас снова пошел следом, оглядываясь по сторонам, но взгляду не за что было зацепиться. Мебель казалась посеревшей, хотя когда-то наверняка стоила приличных денег, а ковер выглядел так, словно его не вытряхивали со времен покупки. В склепе и то было веселее. По крайней мере, теплее.
По плечам Гокудеры прошла дрожь. Занзас стал думать уже о двух неделях отпуска. И к черту гавайскую рубашку — Гокудере некогда будет ее надеть.
Они подошли к двери с отвратительной вставкой из разноцветного стекла. Гокудера толкнул дверь, и та со щелчком отворилась.
Старик сидел в кресле-качалке, спинок ним и лицом к потухшему камину. Его плечи и колени были замотан пледом. Лица разглядеть не удавалось — только седую макушку.
— Синьор Парето? — осторожно позвал Гокудера и сделал несколько шагов вперед.
Что-то было не так. Слишком холодно, даже для зимы, как будто кто-то открыл окно. Занзас огляделся настороженно, но озвучить свои подозрения не успел.
Подойдя к старику, Гокудера широко распахнул глаза и закричал:
— Назад, назад, назад!
Кофеварка упала из его рук и покатилась в угол, Гокудера рванул прочь из комнаты и вылетел, сбивая Занзаса с ног.
Лететь вместе у них получилось очень хорошо — наверное, потому, что им помогла взрывная волна. Комнату разнесло ко всем чертям вместе с самим стариком, но Занзас сильно сомневался, что тот был в этот момент еще жив.
Занзас приподнялся на локте и закашлялся, чувствуя, как в груди закипает ярость. Дом и так уже горел, но хотелось сжечь все здесь своим пламенем, чтобы даже пепла не осталось.
— Коробка. — Гокудера засмеялся, нервно и хрипло. — У него на коленях стояла подарочная коробка. С бантиком…
К ярости примешались нотки липкой паники, Занзас перекатился на бок и навис над Гокудерой. По лбу того текла кровь, взгляд блуждал.
— Встать сможешь? — спросил Занзас.
— Зачем? — удивился Гокудера с искренним непониманием в голосе. Именно в эту секунду, а не в момент взрыва, Занзас по-настоящему испугался.
Выругавшись, он поднялся сам и помог встать Гокудере, перекинув его руку через плечо. Нужно было выбираться, пока на них не упала крыша или еще что-нибудь не взорвалось.
Выходя на улицу, Занзас был готов ко всему. Он даже почти хотел, чтобы их встретила вооруженная толпа — было бы на ком оторваться. Но снаружи был только режущий глаза своей яркостью снег.
Гокудера едва переставлял ноги. Занзас дотащил его до машины и усадил на землю, прислонив спиной к колесу. Потом набрал горсть снега и втер Гокудере в лицо. Взгляд того немного прояснился.
— Где болит? — спросил Занзас, ощупывая его. Кроме ссадины на лбу, крови не было, но это еще ничего не значило.
— Не знаю… Везде? — предположил Гокудера. Его голос звучал сипло и тихо. Что-то с ребрами?
Занзас оставил мысль превратить все вокруг в пепел и принялся затаскивать Гокудеру в машину, прикидывая, как побыстрее добраться до ближайшей больницы. Пристегнув Гокудеру, он обежал машину и приземлился на водительское кресло.
Ударив по газам, Занзас заставил себя глубоко дышать и успокоиться — меньше всего ему сейчас хотелось бы слететь с обрыва. Ярость немного утихла, в машине было время подумать. Он сам не ожидал от себя столь бурной реакции, когда хотелось испепелить все живое в радиусе нескольких миль, лишь бы с Гокудерой все было в порядке. Они встречались редко, и казалось, что никто не считал это чем-то особенным, а вот поди ж ты.
Занзас то и дело бросал взгляд на Гокудеру. Тот тяжело дышал и, похоже, опять начинал уплывать.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — начал Занзас грубо и громко, лишь бы не дать Гокудере уснуть. — Ты ездишь один каждый год в одно и то же время, в одно и то же место к черту на рога, где ни соседей, ни полиции, ни лишних глаз? У тебя, мать твою, враги кончились?
— Никто, кроме Десятого, не знал, куда я езжу, — выдохнул Гокудера, не глядя на Занзаса. По цвету лица он почти сравнялся со снегом за окном.
— Тогда он последний идиот, раз посылал тебя сюда, — выплюнул Занзас. — Не то чтобы охренеть какая новость.
— Никто меня не посылал! — закричал Гокудера, но тут же закашлялся, обхватив себя руками. — Это была моя… Примета. И кроме меня к нему никто не ходил. Даже в праздники, понимаешь?
Занзас помолчал, обдумывая услышанное. Дорога петляла, но чем дальше они ехали, тем меньше на ней было снега.
— А еще мы с ним похожи… Были, — Гокудера невесело усмехнулся и закрыл глаза. — Только я до таких лет не доживу.
— Заткнись, — сказал Занзас, вдавливая педаль газа. — Вы не похожи. Ты будешь справлять праздники со своими придурками-друзьями. Но только в тех случаях, когда я не смогу приехать и похитить тебя у них из-под носа. А чаще всего я смогу, уж поверь.
Это был первый раз, когда они говорили о том, что будет дальше. Раньше Занзас и думать об этом не хотел, но теперь почти был готов обмотаться мишурой с головы до ног и петь рождественские песенки все последующие годы.
Ладно, с песенками он перегнул.
Гокудера молчал, и в груди Занзаса расползался холод, как будто снег смог пробраться в машину и заползти к нему в глотку.
— А уже завтра мы будем лежать на горячем песке, и официантки с кокосами на сиськах будут приносить нам отвратительные коктейли с зонтиками, — сказал он и сам ужаснулся, как отчаянно это прозвучало.
— Звучит… — слабо выдохнул Гокудера и улыбнулся. — Ужасно.
— Даже не сомневайся, — оскалился Занзас.
Никогда в жизни он не ездил по скользкой дороге так быстро.
***
Савада со своей свитой явился на удивление быстро и тут же развил бурную деятельность. Начали расследование, выяснили, что спусковой механизм был встроен в дверь. Честно говоря, Занзасу было плевать, сошел ли старый Парето с ума и заминировал свой дом перед смертью, или кто-то узнал о визитах Гокудеры и ждал его там, но второй вариант ему нравился больше. Тогда появлялась возможность найти этих мудаков и лично их убедить, что взрывать Гокудеру нельзя.
Но сейчас Занзас сидел в кресле для посетителей перед кроватью Гокудеры и куда больше волновался о других вещах.
Гокудера открыл глаза, сонно поморгал и уставился на Занзаса, а потом слабо улыбнулся.
— Привет, — сказал он. — Ты как?
— Лучше, чем ты, — проворчал Занзас и понял, что только сейчас смог разжать судорожно сцепленные пальцы. Он сунул руку в карман, достал оттуда металлический браслет и кинул Гокудере на живот. — Вот, ты же любишь всякое барахло. Купил тебе подарок, но не успел подарить и расплавил, пока спасал твою шкуру.
Гокудера взял покореженную полоску металла, внимательно ее рассмотрел и хрипло рассмеялся:
— Это ложка, и ты купил ее в киоске на первом этаже.
— Не придирайся, — отмахнулся Занзас, придвигая стул поближе. Гокудера выглядел куда лучше. Наверное, перелет сможет выдержать.
— У меня нет ничего для тебя, — пробормотал Гокудера.
— Я заберу кофеварку. Не смотри на меня так, старику Парето она все равно уже не пригодится.
Гокудера снова улыбнулся.
— Она же осталась в доме и сгорела.
— Да? — Занзас понял, что действительно забыл про это. Он многообещающе оскалился. — Ничего, я думаю, мы как-нибудь рассчитаемся.
— Зонтики, кокосы, я помню. — Гокудера страдальчески застонал, но у него не было ни малейшего шанса на спасение.
У него вообще не осталось шансов проводить праздники в одиночестве. Теперь это была проблема Занзаса, и он собирался заняться ей со всей ответственностью.