Команда: Cherry band
Тема: драма\ангст\мистика\хоррор
Пейринг/Персонажи: ?YL!Занзас/?YL!Сквало
Размер: ~ 5600 слов
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: все принадлежит Амано
Саммари: некоторые опоры на поверку оказываются несгибаемыми
Предупреждения: фантазии на тему канона
читать дальшеКогда Занзас открыл глаза, ничего не изменилось: его по-прежнему окружала непроглядная глухая темнота. Даже больше: она как будто навалилась душным горячим боком, подмяла Занзаса под себя. В нос ударил запах прелой соломы и крови — не иначе как от темноты и разило этой мерзкой дрянью. Нестерпимо хотелось оттолкнуть от себя вонючее ничто, зажечь пламя на ладонях, чтобы сориентироваться, — и Занзас было дернулся, но тут же взвыл от боли. Темнота не хотела отпускать добычу, и стоило Занзасу пошевелиться, как она впилась в его тело острыми, как швейные иглы, когтями. Прямо в плечо. Занзас выругался, неловко завозился, суча ногами по полу и пытаясь пошевелить неудобно вывернутой рукой. Похоже, он довольно долго сидел без движения: конечности затекли и наотрез отказывались слушаться. Он уже заранее знал ответ, что это за странная боль, но верить в такой расклад не хотелось. Занзас, морщась от боли и легких судорог в пальцах, протянул правую руку к левому плечу. Да, все сошлось: и влажная рубаха, взявшаяся на груди тонкой коркой, и мерзкий запах с привкусом железа, и склизкая сукровица на пальцах, и невыносимая боль от почти невесомого прикосновения к рваной ране — Занзаса подстрелили. Кто, где и, черт возьми, когда — неизвестно, но эти вопросы отступили на задний план, когда Занзас услышал слабый скрежет и звон металла и обратил внимание на странную тяжесть в запястьях. Несколько мгновений он, не веря в происходящее, просто таращился на свои руки — и хотя в темноте один хрен ничего не было видно, оставшиеся органы чувств явно его не обманывали. Одно легкое движение — и пальцы огладили обжигающую холодом сталь, проследили ширину браслета и наткнулись на замок и цепь. Занзас был прикован к стене.
Уши разом заложило — как будто Занзас очертя голову бросился вниз как минимум с колокольни.
— Какого хрена? — во рту мгновенно пересохло, и голос прозвучал в темноте не хуже, чем скрежет гребанных цепей. — Какого хрена?
Кровь в ушах стучала как сумасшедшая, дыхание заходилось и готово было вот-вот сорваться — Занзас словно проглотил огромный раскаленный шар, от которого плавились нутро и мозги, а в голове разливалась гулкая пустота. Болезненная. Пугающая.
И только стук крови — тук, тук, тук.
Тук.
Похожими раскатами звучат шаги какого-нибудь ебоната с бензопилой, вышагивающего по опустевшим больничным коридорам, — именно такие сцены, кажется, до усрачки любят снимать в слешерах и подобной бредятине. Занзас терпеть не мог этот жалкий кинематографический мусор с его убогими сюжетами. Например, герой просыпается с тяжелой головой и пулевым ранением в плече, прикованный к стене толстыми короткими цепями. Теперь его задача — выяснить, что происходит, и выжить.
Кому вообще может быть интересен этот бред?
И какого хрена все это происходит с Занзасом?
Конечно, мафия — это тебе не кукольный театр с подставными актерами и раздутыми из ничего конфликтами. Подсадные утки, правда, встречаются и в жизни, но не так уж и часто: не каждый рискнет здоровьем, особенно если речь идет о Вонголе или Варии. Особенно Варии. Занзас прекрасно осознавал, что с таким занятием по жизни он рано или поздно плохо кончит — но плевать он хотел на все прогнозы. Он собирался жить — как там говорят? — долго и счастливо и упорно выбирался из любых передряг. Чего с ним только ни случалось — но такого еще не было.
Возможно, Занзаса это даже воодушевило бы — столько впереди нового и неизведанного, как пропел бы идиот Луссурия.
Возможно — если бы не чертово пулевое.
Занзаса мутило, ему хотелось то ли блевать, то ли жадно пить, мысли ворочались медленно и тяжело, как будто каждую из них тоже кто-то подстрелил. Вслед за тошнотой накатывала ярость, за яростью — странный липкий страх, за ним — снова ярость. Эти волны, одна сильнее другой, сменяли друг друга, будто какое-то непрекращающееся цунами.
Потребовалась еще пара минут и немного нечеловеческих усилий, чтобы прийти в себя и сообразить, что делать дальше.
Сначала нужно было оценить обстановку — и уже это вызывало определенные сложности, спасибо сраной темноте.
Занзас не понимал, где он. Глаза постепенно привыкали к отсутствию освещения, и в полумраке начали проступать очертания предметов — удалось различить неровную кирпичную кладку, какую-то драную подстилку неподалеку (именно от нее и разило соломой), огромные кольца, вмонтированные в стену, на которых держались цепи, пару бочек у противоположной стены, несколько ящиков и какой-то темный силуэт в дальнем углу, похожий на сломанный манекен.
От увиденного становилось ни хрена не легче.
В помещение — чем бы оно ни было — не пробивалось ни полоски света, хоть солнечного, хоть лунного. И даже если представить, что снаружи самый разгар дня, а окна попросту наглухо заколочены, земляной пол, холод и сырость опровергали все эти доводы.
Это явно были какие-то подземные катакомбы, затхлые и безжизненные. Хотя насчет безжизненных Занзас, похоже, погорячился: стоило ему снова завозиться, как от его лежанки метнулись прочь несколько маленьких теней.
Мерзких пищащих маленьких теней, которые каким-то чудом ухитрялись выделяться на фоне темноты.
Попытка пошевелить рукой в который раз отдалась страшной ноющей болью и задорным звоном цепей. Занзас стиснул зубы, чтобы не подвывать от боли, и сжал кулаки.
Задачка, конечно, не из легких — судя по рубашке и общему состоянию, он потерял дохуя крови, — но не одному же Саваде достигать точек прорыва. Занзас попадал и не в такие передряги; тысячу раз не подох — и теперь не подохнет.
Осталось лишь поднапрячься и вызвать пламя. Спалить к херам эту импровизированную тюрьму, проломить выход к свету, оборвать цепи — но не бросить здесь, а забрать с собой, чтобы перед тем, как спалить дотла ублюдков, закрывших его здесь, исхлестать их раскаленным железом, наблюдая, как под ним лопается кожа, как расползаются уродливые ожоги и наливаются волдыри.
Это будет самая мягкая из возможных смертей для этих сукиных детей, и сама Мадонна, если она существует, должна высказать Занзасу одобрение и восхищение его гуманностью.
Осталось вызвать пламя.
Занзас прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и слабо откинулся назад, привалился к стене. Похоже, у него начался жар: стена показалась ледяной, как айсберг.
Главное, чтобы не началось заражение.
А может, это первые его симптомы?
Или последние. Ну уж нет, Занзас еще собирался пожить, и его тюремщики — жалкие куски тупого дерьма, раз решили, что это его остановит.
Для пламени ярости нет преград.
Пламя не отзывалось.
Занзас чувствовал, как оно беснуется внутри, скребется тысячей жадных коготков, подтачивая внутренности, как требует свободы и утоления своей вечной жажды. Требует — и не выходит, словно натыкается на невидимую стену, спотыкается, как нечисть о границу солевого круга.
Занзас помотал головой — перед глазами заплясали круги. Где-то на окраине сознания пробивалась мысль, что его должны искать, но не успел он даже чертыхнуться на неповоротливость Сквало, который просиживает штаны в особняке, как ответ пришел сам. Его пламя блокировали. Неудивительно, если даже у Маммон с ее хваленой мыслеграфией ни черта не получилось — и дело тут было вовсе не в десяти евро, что Занзас задолжал ей за проигрыш в покер. Нет, точно не в десяти евро. Если бы могла, Маммон его из-под земли достала бы даже за пару монет.
Чего уж ждать от остальных.
Похоже, придется выкручиваться самому.
На самом деле Сквало мог бы растрясти зад попроворнее и не ждать, пока Занзас подохнет тут от потери крови или от отвращения — причем второе, вероятно, случится раньше. Крыс вокруг было гораздо больше, чем показалось на первый взгляд: теперь в темноте четко вырисовывался большой провал в стене, откуда — Занзас наконец-то стал различать звуки более-менее четко — раздавался мерзкий многоголосый писк.
Вы только посмотрите, какая охрененная перспектива стать крысиным королем.
Куда только смотрит Сквало.
Громкий звук заставил Занзаса вздрогнуть — откуда-то со стороны кучи мусора раздался то ли стон, то ли вздох. На мгновение Занзасу показалось, что изломанный старый манекен пошевелил вывернутой рукой.
Или это была нога?
Похоже, наступило время галлюцинаций. Сейчас манекен, кряхтя, поднимется во весь рост, на негнущихся ногах подойдет к Занзасу — а там кто знает, чего ждать. Занзас напряженно вглядывался в темное пятно, стараясь почувствовать ту грань, которая отделяет ясное сознание от горячечного бреда.
Наверное, не стоило этого делать. Помнится, еще примерно тысячу лет назад, когда Тимотео верил, что воспитает из Занзаса добродетельную копию себя, он говорил, что не стоит так откровенно на кого-то таращиться.
Если бы Занзас хоть раз в жизни послушал старого мудака и не таращился, возможно, сейчас у него было бы еще несколько секунд блаженного (ну, почти блаженного) спокойствия. Еще несколько секунд назад он бы сидел себе спокойно, обложившись крысами, и не знал, что чуть поодаль от него к стене прикован Сквало.
Или все же не он?
— Эй, — собственный голос прозвучал хрипло и глухо, будто сквозь подушку. Занзас прочистил горло. — Мусор, ты жив вообще?
Тень слабо шевельнулась. Послышалось звяканье цепи.
— Да хрен знает, — знакомый голос звучал необычно тихо и как-то удивительно спокойно.
Занзас почувствовал, как от этого странного спокойствия мороз продрал спину. Он подался вперед, всматриваясь в скрючившуюся у стены фигуру, но темнота скрывала детали. Он видел только силуэт.
— Какого хера произошло? Ты помнишь, как мы сюда попали? — наконец поинтересовался Занзас.
— Да какая разница, как попали, — в голосе Сквало наконец появились хоть какие-то эмоции. Занзас услышал, как он раздраженно дергает цепь. — Главное — как выбраться. Еще и пламя блокируется.
— Спасибо за информацию, — рыкнул Занзас, сразу же разозлившись, — без тебя я никогда бы не догадался. Так сидел бы и думал, что скоро принесут обед из трех блюд и бутылку виски.
— Ну, почему бы и нет, — раздалось скептическое хмыканье. — Если какой-нибудь камикадзе решил разжиться деньгами в обмен на наши жизни, то может и жратвой побаловать. Только я так не думаю.
Занзас прижался затылком к стене. Какая нахуй жратва. Он ранен, они запечатаны наглухо, не похоже, что кто-то вообще соберется их тут навестить. Нет. Через несколько часов Занзас сам станет жратвой для крыс, да и участь Сквало вряд ли будет намного завиднее, если ничего не предпринять. Он в который раз подергал руками — браслеты наручников сидели крепко, кольца в стену, по-видимому, были вбиты не менее добросовестно.
— Мусор, — позвал он, — ты сам-то как, цел вообще?
— Ну, так… нормально вроде, — отозвался Сквало. — Только протез придется новый делать. Этот выдрали. Перевязать бы чем, а то я весь в кровище по уши и башка кружится. Сам-то как? Все на месте?
— Почему в кровище? — тупо переспросил Занзас. — Вместе с рукой выдернули, что ли? — Он сморгнул холодный пот. Башка у самого кружилась будьте здоровы, хуево, если Сквало тоже теряет кровь. Тогда времени еще меньше, чем показалось.
— С мясом, — огрызнулся Сквало. — Не тупи. Или думаешь, с меня его осторожно снимали? Выбираться надо, иначе подохнем оба тут. Меня вырубает то и дело.
— Меня тоже, — нехотя признался Занзас, закрывая глаза. — Крови дохрена потерял. Лучше бы, мусор, тебя тут не было, как-то мне без твоей компании легче подыхалось.
— Да хрен тебе, — Сквало, казалось, даже цепью зазвенел возмущенно. — Я здесь, так что придется тебе еще пожить. Прекращай уже херней страдать и давай, сделай что-нибудь, ты можешь.
Занзас услышал, как Сквало завозился у своей стены. Снова звякнула цепь, послышался шорох, что-то коснулось вытянутой ноги. Занзас открыл глаза. Сквало оказался совсем рядом. Бледный, перемазанный грязью с всклокоченными волосами. Поперек щеки — царапина. В темноте провалы глаз казались совсем темными, делая знакомое лицо жутким. Краем сознания Занзас успел удивиться: как это он умудрился дотянуться сюда? Его цепи длиннее? Но тут Сквало вдруг качнулся, его повело, и Занзас инстинктивно дернулся вперед.
— Эй, только не вздумай мне тут сдохнуть, мусор! — рявкнул он и осекся: рядом никого не было. Занзас моргнул и уставился в пустоту.
— Пока не подыхаю, — голос Сквало звучал из того же угла, что и раньше. — А ты продолжаешь страдать херней.
— А что я должен сделать? — взвился Занзас, натягивая цепи. От натуги даже круги перед глазами заплясали, но железо держало крепко.
— Говорят, хищники отгрызают себе лапы, если попадают в капкан.
— Ты себе уже одну отгрыз, — огрызнулся Занзас, снова бессильно приваливаясь к стене.
Дело приобрело хреновый поворот, ничего не скажешь, хотя совсем недавно казалось, что хуже уже и быть не может. Как Сквало ухитрился так вляпяться? Они что, были вместе, когда… Когда что? Раз за разом Занзас будто натыкался на глухую стену, уже сплошь измазанную его кровью, но пробиться сквозь нее и вспомнить, что, черт подери, произошло, никак не мог. Это дразнило, это выматывало, это бесило. Какого черта Сквало потащился с ним неизвестно куда? Неизвестно к кому, неизвестно зачем. Если бы он прижал жопу и сидел в особняке, то Занзас мог бы не беспокоиться. Сквало бы нашел его в считанные часы, достал бы с неба, выкопал из-под земли. А всех причастных закопал. Если бы Сквало… Черт.
Раздраженно клацнув зубами, Занзас прикусил язык и выругался. Как бы тяжело ни было в этом признаться, но мысли о Сквало всегда успокаивали. Черт возьми, да Занзас бы до сих пор куковал в куске льда, если бы не Сквало. У него не было бы Варии, влияния, власти, он не был бы самим собой. Ничего бы не было. Мысли о Сквало — это самый настоящий буй, который даже в сильнейший шторм упрямо качался на волнах и не думал тонуть. Но, похоже, и у этого чертова буя была оборотная сторона, и теперь он превратился в сраный якорь. Пока еще есть силы, Занзасу стоило бы отвлечься и пораскинуть мозгами, возможно, прощупать цепь, чтобы найти слабое звено, которое легко будет перебить, внимательнее оценить обстановку, да хоть что-нибудь сделать! Но вместо этого он сидел, как конченый дебил, и только буравил взглядом темноту в направлении, где сидел Сквало, будто силой мысли мог заставить того переместиться в особняк.
Чертов Сквало.
Чертовы крысы.
Будто бы услышав слова Занзаса, эти мерзкие твари стали что-то грызть с удвоенной силой — хотя что вообще можно было грызть в этих полусгнивших местах? От упоенного чавканья уже звенело в ушах и подташнивало, Занзас на слух несколько раз пнул воздух — не помогло, хитрое крысиное отребье успело разбежаться.
Но чавкать не перестало.
Кстати, а крысы вообще умеют чавкать?
И разве звук не должен раздаваться рядом с соломенной лежанкой, а не из угла, где…
От одной только мутной мысли Занзаса мороз продрал по коже.
— Сквало, — хрипло позвал он. — Что ты делаешь?
Сквало не ответил, только неясно промычал что-то в ответ — как мычит человек, долгое время не жравший и наконец дорвавшийся до еды. Наверное, именно так мычал Занзас, когда впервые после разморозки увидел сочный кусок мяса и вцепился в него, как голодная собака в кость.
— Сквало. Сквало, твою мать! — Занзас уже откровенно орал, натягивая цепь и подвывая от боли. Ебаный Сквало, что на этот раз пришло ему в башку? Какого хрена он творит со своим телом, даже не спросив Занзаса?!
Раздался первый отчетливый шлепок, будто кусок сырого мяса упал на бетонный пол. Занзаса скрутило в приступе кашля и — сразу же — тошноты.
— Прекрати! Ебанутый кусок говна, перестань!!!
Капала кровь. В этом сраном подземелье определенно наблюдались какие-то чудеса акустики, вот Верде бы уссался от счастья. Казалось бы, Занзас производил столько шума, что даже у Луссурии в его розовой опочивальне должны были повылетать беруши, но все равно громче его голоса, громче лязганья цепей и писка крыс был звук капающей на землю крови.
Кровь чавкающего Сквало.
Хотя нет, не капает — она уже хлестала так, будто где-то на расстоянии вытянутой руки сорвало кран, и теперь вода под огромным напором впивалась в землю, поднимая тучи брызг и мелкого сора. Будто кому-то поблизости случайным ударом меча перерезало артерию, и теперь кровь стремительно брызжет во все стороны, не оставляя неудачнику ни единого шанса на выживание.
— Сквало!.. — в последний раз проорал Занзас и чуть не взвизгнул, как трусливая баба: со стороны Сквало на него медленно надвигалось пятно. Черное, матовое, оно медленно расплывалось все шире и шире и делало это так неторопливо, будто было густым, словно желе.
Несколько крыс тревожно запищали и ринулись прятаться по своим норам, задевая Занзаса облезлыми хвостами. Занзас и сам не прочь был бы забиться в какую-нибудь нору, — предварительно добравшись до Сквало и вмазав ему по роже, естественно, — но ни пошевелиться, ни хотя бы оторвать взгляд от темного пятна не получалось.
Как там говорится, если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя? Занзас определенно проебал свой маленький шанс на спасение, и теперь ебучая вязкая лужа, похожая на разлив нефти, смотрела в него, манила его, показывала ему безгранично высокое небо с яркими звездами и почти полной луной. «Ты ведь хочешь вдохнуть свежего ночного воздуха? — будто говорила она. — Вся ночь без остатка растворилась во мне, попробуй ее на вкус. Ты ведь хочешь, я знаю. Он будет рад».
Сквало точно был бы рад, Занзас не сомневался. Уже примерно тысячу лет подряд он упрямо доказывал, что готов отдать за босса всю свою кровь без остатка — хотя Занзас и не думал требовать подтверждения. А может, Сквало все это время просто намекал?.. А Занзас был настолько тупым, что не понимал намеков?
Ну ничего, будь благословенна эта мерзкая лужа, сейчас Занзас все исправит. Исполнит заветное желание Сквало, выпьет всю его кровь без остатка, и все сразу станет заебись, и будут они жить долго и сча…
Не дождавшись, пока Занзас зачерпнет и сделает глоток, гора сама пришла к Магомету. Воздух напрягся тошнотворным запахом железа, в считанные мгновения кровь окружила Занзаса, поднялась по пояс, по грудь, к самому подбородку, и, так и не закончив мысль, он приоткрыл рот, и зловонная черная жижа хлынула ему в горло мощным потоком.
Воздух кончился, силы кончились. Занзас ослеп, оглох, и, сколько бы его ни выворачивало наизнанку, откашляться уже не получалось. Кровь Сквало разлилась по венам, выталкивая его собственную кровь робким фонтанчиком из дыры в груди, заполнила легкие и закаменела в них.
Занзас шел на дно, а где-то рядом, едва различимый сквозь темную липкую пелену, Сквало довольно улыбался окровавленным ртом. Все было правильно.
Лучшая смерть из всех, что Занзас только мог себе представить.
— Не спать! — прогремел над головой голос, больше похожий на рев, и в нос Занзасу ударил запах застоявшейся воды. И не только в нос — и, наверное, минуты две, не меньше, Занзас просто блевал водой, пытаясь избавиться от омерзительного привкуса во рту.
— Сдался уже? — голос Сквало звучал насмешливо.
С трудом сфокусировав взгляд и приглядевшись, Занзас наконец понял, что Сквало сполз по стене практически до лежачего состояния. Очевидно, не из-за слабости: в ногах у него лениво покачивались две опрокинутых бочки: видимо, с ними не вышло, а до третьей он все-таки дотянулся и ухитрился пнуть ее в сторону Занзаса, чтобы устроить ему бодрящий тухлый душ.
— Я что, отрубился? — спросил Занзас и не узнал собственный голос: настолько неуверенно он звучал. А может, это был лишь очередной выкидыш местной акустики — во всяком случае, Занзас до сих пор слышал чавканье, пусть и постепенно затихающее, и от этого внутри все сжималось в твердый болезненный комок.
Может, он уже сдох? И теперь ему кажется, что Сквало — живой, живой! — как ни в чем не бывало говорит с ним, а на самом деле он уже отгрыз себе хвост, как сраный Уроборос, и тоже покоится с миром посреди зловонного подвала.
— Почти отрубился, — поправил Сквало и добавил неожиданно мягко: — Держись, босс. Пожалуйста. Я в тебя верю, ты еще надерешь этим ублюдкам жопы.
— Надеру, — на автомате согласился Занзас и, повозившись, наконец ухитрился привстать.
Он не сдохнет тут, нет. И не даст сдохнуть Сквало.
— Подожди, — Сквало был настроен не столь решительно. — Не дергайся, только силы потратишь. Сейчас я помогу.
«Поможешь?» — хотел переспросить Занзас, но не успел: Сквало хмыкнул, громыхнул цепью, а в следующее мгновение уже осторожно выпрямился во весь рост и помахал рукой.
Свободной рукой.
— Как?.. — только и смог прохрипеть Занзас.
— Пока корячился с бочками, нашарил кусок проволоки, — нетвердой походкой Сквало приблизился к нему и сунул под нос какой-то кривой металлический обрубок. — Сделал что-то вроде отмычки, и ведь сработало, черт его дери. Как тебе?
— Охуенно. Ты лучший мусор на планете, — осклабился Занзас. Стоять не было никаких сил, но горячее дыхание Сквало, осознание, что Сквало жив и свободен, ощущение его грубоватых пальцев на собственных запястьях будто открывало второе, третье, десятое дыхание. Черт возьми, да он смог бы так простоять еще неделю, но не понадобилось: противный скрежет проволоки по металлу, щелчок — и браслет, в последний раз мазнув холодом металла по разгоряченной натертой коже, с противным звяканьем упал на пол.
— Готово, — прошептал Сквало, и глаза его горели.
Занзас готов был его расцеловать — прямо здесь и сейчас, прямо в этот рот, которым еще совсем недавно Сквало жрал собственную плоть — или не жрал, какая в жопу разница. В который раз Сквало не подвел, в который раз вытащил задницу Занзаса из передряги, в который раз он стал несгибаемой опорой, которая Занзасу была дороже, чем собственная жизнь.
Сделав неуверенный шаг, он подскользнулся на каком-то комке тины из расколовшейся бочки и чуть не упал.
— Тише, тише, босс! — Сквало подхватил его под локоть здоровой рукой. Даже удивительно: откуда у него силы держать Занзаса так крепко? Хотя, наверное, он и сам, нуждайся Сквало в поддержке, вцепился бы в него хваткой бульдога и никто не смог бы разжать его ладонь.
— Спасибо, — только и смог сказать Занзас, опираясь на плечо Сквало и зарываясь носом ему в шею.
— Спасибо скажешь, когда выберемся отсюда, — невесело усмехнулся Сквало, и Занзас наконец почувствовал, что тот и сам нетвердо стоит на ногах.
Да, определенно не стоило терять время.
— Тебе было не особо хорошо видно, но я заметил, что крысы все время бегут к какую-то дыру за твоей спиной. Может, там проход? — пробормотал Сквало и оттолкнул соломенную лежанку носком ноги.
— Сейчас выясним, — Занзас, скривившись от боли, опустился на колени и принялся разбрасывать хлам, которым были заставлены все стены их импровизированной тюрьмы. Какие-то банки, еще пара бочонков, от которых разило какой-то кислятиной, пара отсыревших картонных коробок, расползавшихся под пальцами и исторгавших из себя какую-то труху, — и доски.
Несколько наспех прибитых досок, закрывающих приличных размеров дыру в стене.
— Да нам везет, — присвистнул Сквало.
— Главное, чтобы не как утопленникам.
Ногти они сорвали очень быстро — и пришлось, теряя драгоценные силы и время, еще покружить по подвалу в поисках хоть какой-нибудь хреновины, которая сошла бы за гвоздодер. Порывшись к куче какого-то задохнувшегося тряпья, Занзас наконец выудил кусок проржавевшей насквозь трубы — и оставалось только молиться, чтобы она не рассыпалась прямо у него в руках во время рывка.
Их молитвы были услышаны.
— Давай я первый, — решительно оттолкнул его Сквало, стоило Занзасу только собраться нырнуть в образовавшийся провал.
— Так не терпится на волю, мусор? — кисло отшутился Занзас.
Сквало сделал вид, что никогда не понимал шуток, и серьезно произнес:
— Что, если там охрана? Мы понятия не имеем, куда ведет этот ход. А может, там тупик? А может, случится обвал? Хочешь, чтобы я вот так впустую позволил сдохнуть собственному боссу? Да я лучше тебя вырублю и оставлю здесь, а сам схожу за помощью.
От его слов веяло таким искренним и в то же время дешевым пафосом, что Занзас скривился, будто снова хлебнул тухлой воды. Какого хрена, Сквало, какого хрена? Почему даже в такой ситуации он строит из себя сраного рыцаря?
— Обязательно выскажешь мне, что думаешь по этому поводу, когда выберемся, — разрешил Сквало и, не дожидаясь ответа, нырнул в темноту.
Занзасу ничего не оставалось, как просто последовать за ним.
— Ты как, босс, держишься? — кажется, уже раз в восьмой спросил у него Сквало, по-лебединому выгибая шею — того и гляди окончательно ее свернет.
— Лучше всех, мусор, — огрызнулся Занзас. Лаз, по которому они двигались, был настолько узким, что приходилось ползти, и простреленное плечо неустанно напоминало, на каком месте оно вертело подобные развлечения. Занзас уже перестал прислушиваться к собственным ощущениям — один хрен он чувствовал только то, что все его внутренности давно превратились в фарш, а заражение крови уже не просто началось, но и добралось до мозга, — но все равно то и дело сдавленно хрипел от острой боли. И Сквало всем своим видом выражал беспокойство, повторяя, как заведенный, одно и то же, и это бесило.
С другой стороны, разговоры были последним, что все еще могло отвлечь Занзаса от боли.
— Похоже, это какая-то шахта. Вентиляционная, что ли?
— Ну да, возможно. — Сквало на мгновение задумался. — Во всяком случае она идет вверх. Но какая-то странная конструкция, не находишь?
— Мало ли вокруг рукожопов.
— И то верно.
В то, что это действительно была вентиляционная шахта, Занзас и сам не особо верил, но верить во что-то все-таки было нужно. Плевать, что они ползут по наполовину заполненной ржавой водой трубе, плевать, что то и дело колени скользят на чем-то мягком, а ладони задевает что-то склизкое и, похоже, живое. Пока эти твари не начнут чавкать, все нормально. И даже если начнут, можно будет просто снова выкупаться в ледяной воде.
— Твою мать!.. — дернулся Сквало впереди, и Занзас мысленно приготовился к нападению минимум аллигатора-убийцы, смытого когда-то в унитаз. — Свет! Босс, видишь свет?
Занзас видел. Слишком яркое, чтобы быть реальным, пятно света уже маячило впереди и манило к себе, обещая глоток свежего воздуха и свободу. На мгновение Занзас снова чуть не отключился, но уже не от слабости, а от головокружительного запаха приближающейся победы. И даже не утихающий шум в ушах не мог испортить ему настроение.
Или это был какой-то другой шум?
— Занзас, стоп. Что-то мне это не нравится, — Сквало остановился и даже немного попятился назад.
Шум раздавался снаружи, будто кто-то большой и тупой шел вдоль трубы и в одному ему ведомом ритме ударял по трубе громадной кувалдой.
Хрясь — и задрожала труба где-то над головой Занзаса.
Хрясь — и его чуть не отбросило в сторону, а на одной из стенок образовалась громадная прямоугольная вмятина.
Хрясь — и с удвоенной силой невидимый ублюдок долбанул по трубе снизу, прямо под Сквало.
— Занзас… — Сквало определенно хотел сказать что-то важное. Он не успел всего немного — и второе, самое главное слово, потонуло в диком грохоте и шуме хлынувшей в дыру воды.
Труба лопнула. Труба, чтоб ее, лопнула!
— Сквало! — заорал Занзас, бросаясь к образовавшейся дыре с рваными краями. Нет, не может быть, это просто какой-то блядский цирк!
— Сквало! — от собственного крика у Занзаса закладывало уши, но ему было плевать, он орал бы в странную безликую пустоту, куда смыло Сквало, вечно — но голос просто исчез.
Сквало не было. Он просто упал в темноту, растворился в ней, возможно, свернул шею, и Занзас больше никогда его не увидит. Стук снаружи прекратился, до света в конце этой сраной трубы было рукой подать, вода схлынула — можно было бы из последних сил выбраться на свободу и вызвать помощь. А потом прийти за Сквало.
Да, определенно можно было бы, но каким же это было бы скотством.
Додумывал эту мысль Занзас, уже падая в темноту следом за Сквало.
Кажется, он здорово приложился головой, да и еще провалялся какое-то время в отключке. С трудом разлепив глаза, Занзас не смог сдержать измученный стон: все тот же подвал, все те же кандалы. Похоже, он отрубился сидя и, заваливаясь на бок, ударился башкой об очередную коробку или еще какую-то херню.
— Занзас, твою мать! Я думал, ты уже подох! — Сквало из своего угла едва ли не выл.
— Неохота подыхать, но, кажется, придется, — выдавил из себя Занзас. — Глупая, блядь, смерть, бесит.
Но Сквало неожиданно замолчал. Занзас подождал, а потом с трудом повернул голову, вглядываясь в него. Сквало не шевелился, и Занзасу показалось, что рев в ушах нарастает так стремительно, будто у него в мозгах сейчас взлетит реактивный самолет и пробьет череп насквозь. Интересно, ошметки мозга на стене — это красивое или ужасное зрелище? Раньше Занзас об этом не задумывался, но раньше он и не собирался украшать стены собственными органами.
— Сквало, — позвал он. — Если ты решил подохнуть раньше меня, я тебя убью.
Сквало не отозвался, и Занзасу впервые за все время стало по-настоящему страшно. Он пошевелил рукой, цепь звякнула и слегка натянулась — на большее, казалось, не осталось сил.
— Нихуя, — пробормотал Занзас и дернул рукой сильнее, еще и еще раз, злобно, вкладывая оставшиеся силы, как безнадежно бьющаяся о прутья клетки птица. — Нихуя, — повторил он едва разборчиво, — я, блядь, не птица. Держись, мусор, мы еще сегодня вечером набухаемся.
Но ничего не менялось. Цепи не поддавались, вцепившись в руки мертвой хваткой. Звенели, скрежетали, будто стонали вместе с собственной жертвой, не то сочувствуя, не то издеваясь, — но не отпускали. Занзас дернул рукой с такой силой, что в запястье что-то хрустнуло, и двигать кистью стало сложнее. Боли он почти не чувствовал — она и так была везде, наполовину заслоняя собой чертово подземелье, вымывая мысли и заполоняя тело, — он был готов терпеть и больше, если бы это помогло хотя бы чему-то, но он не справлялся. Ебаная железяка побеждала его, хихикая позвякивающим смехом. Взвыв от бессилия, Занзас рванулся и сжал зубы на собственном запястье, яростно вгрызаясь в истерзанную плоть. Кровь хлынула в рот, от отвратительного привкуса захотелось сблевать, боль стремительно вливалась в тело, словно став его неотъемлемой частью, стало мокро сидеть — пот? моча? — на все было срать. Занзасу нужна была свобода, и если придется выдирать ее зубами — пусть, лишь бы не сдохнуть бесполезным мусором, добраться до Сквало, вытащить его отсюда и зажечь пламя. Их быстро найдут. А если нет, Занзас достанет своих и с того света. Кровь лилась по руке, проникая под наручник, и Занзас поднял руку выше, давая свободу хотя бы этой липкой струе — может, по ней пойдет проще. А если нет, то, может, отгрызть — не самая плохая идея. Живет же Сквало без руки. И будет жить.
— Занзас.
Негромкий оклик заставил замереть, повернуть голову и забыть обо всем — перед Занзасом на коленях стоял Сквало. Вид у него был таким же, как показалось в первый раз — бледный, как полотно, только глаза казались черными провалами, на щеке царапина. Грязные спутавшиеся волосы висели клочьями, как будто кто-то выдирал их целыми прядями. Сквало качало так, будто он вот-вот завалится и больше не встанет. Культя беспомощно висела вдоль тела, вторую руку видно не было, и Занзас поймал себя на том, что ему страшно на нее посмотреть.
— Я помогу, — безжизненно проговорил Сквало совершенно чужим голосом, будто он уже был в другом месте, и поднял руку. Содранная кожа висела лохмотьями, и Занзас мысленно вознес благодарность темноте, что все-таки не позволяла рассмотреть все в деталях. «Как?», — хотел было спросить он, но промолчал, невольно содрогнувшись, представив, что Сквало придется двигать вот этими пальцами. Если он вообще еще способен ими двигать. А еще – не оставляло долбаное ощущение дежавю, и Занзас не понимал, стоит ли начинать шевелиться, или он снова провалился в бред.
Цепь с готовностью звякнула, когда Сквало положил свою руку поверх руки Занзаса — не той, которую он пытался вырвать зубами, хвала Мадонне, та рука казалась совершенно бесполезной — и Занзас напрягся, закрыв глаза и пытаясь собрать все оставшиеся силы.
— Тяни, — услышал он, что-то вцепилось в его руку, и он отчаянно дернулся, рыча от натуги, будто пытался выдрать всю стену из фундамента, и заорал, когда рука бессильно упала на землю — показалось, она оторвалась. Занзас снова дернулся, рука слушалась плохо, но слушалась. Он тупо уставился на наручник с обрывком цепи. Получилось. Разве что радости он не ощущал — одолевали сомнения, не хотелось еще раз напороться на собственный глюк.
— Помоги мне, — прошелестел Сквало, хватаясь за второй наручник, и Занзас вскинул свободную руку, с трудом сжимая непослушные пальцы на цепи. И поверил. Снова вернулась боль, но Занзас терпел, сжимая зубы и совершенно не к месту вспоминая, как когда-то читал рассказ про гладиатора, который так же пытался вырвать из стены цепь, когда началось землетрясение, и, когда ему показалось, что все получится, стена упала на него.
— Н-не могу, — прохрипел Занзас. — Сквало, брось, иди, открой дверь, вызови пламя, нас найдут. Я подожду здесь.
— Тяни, — коротко выдохнул тот в ответ. — Только попробуй перестать, уже почти все.
— Уходи сам, — повторил Занзас, уже понимая, что Сквало не переспоришь, и попытался не думать о боли, почти теряя сознание, — казалось, с каждым усилием, каждой каплей крови, из него уходит что-то, что все еще связывало с реальностью. А потом — все отключилось.
Он очнулся, лежа на полу, уткнувшись носом в какие-то тряпки. Воняло крысами, железом, аммиаком, Занзас будто впервые ощутил этот смрад и едва не сблевал.
— Сквало, — сиплым шепотом позвал он, с ужасом осознавая, что эти тряпки… Он потряс не двигающееся тело и едва не завыл от облегчения, услышав стон. — Сквало, — повторил он, — подожди, я сейчас тебя вытащу. — Он попытался подняться, но ноги не держали, и он едва не растянулся на полу снова. Посмотрев на дверь, Занзас коротко выругался — далеко.
— Я останусь, — тихо сказал Сквало, — не доползу до дверей. И ты не донесешь, только времени потеряем в два раза больше. Иди. Чего ты так боишься? Ты же не бросаешь меня, просто я буду ждать наших здесь, а ты должен выбраться и подать сигнал.
— Я не могу тебя бросить, — упрямо прохрипел Занзас. — Не в этот раз.
— Опять ты тупишь, босс, — вздохнул Сквало, — за что мне такое наказание?
— За все хорошее, — буркнул Занзас и, подтянувшись на локтях, пополз к двери. — Я буду недалеко, слышишь?
Сквало, как всегда, был прав — надо было выбираться и звать на помощь. Но хотелось остаться с ним — кто знает, получится ли выбить дверь, если даже на ноги встать не получается. А подохнуть в ста метрах друг от друга казалось такой тупостью, которая мало кому могла прийти в голову. Занзас не был уверен, что сумеет вернуться, если дверь не поддастся.
Вечер впился в измученное тело совершенно не облегчающей прохладой — будто вонзился огромными булавками, заставляя сжаться и выдохнуть с хриплым, раздирающим горло, стоном. «Даже замок не потрудились повесить, — подумал Занзас, вываливаясь из двери прямо на траву, успев заметить, что вокруг — поле. — Не думали, значит, суки, что кто-то выберется живым. Что ж, вас ждет сюрприз», — он звякнул обрывками цепей и зажег пламя.
— Держись, мусор, — прошептал он, — осталось совсем немного.
Время тянулось странно. Занзаса бросало то в жар, то в холод, то мерещился шум реки, а то вдруг показалось, что ему срочно надо в школу. Вспомнилось, как он сжег парту, и старому хрену пришлось временно переводить его на домашнее обучение. Сквало, когда узнал об этом много лет спустя, ржал, что тупость босса была предопределена с детства. Кажется, тогда они подрались. Хотя, они дрались столько раз, что хрен вспомнишь, когда и почему. Да и похрен, в общем-то. Теперь самое важное — найти и уничтожить всех причастных. Только потом, когда станет, блядь, тихо и перестанет разламываться башка. Вот только тихо не становилось, наоборот — шум нарастал, приближались голоса.
— Здесь! — крикнул кто-то очень знакомый, Занзас открыл глаза и едва не вскрикнул — склонившийся над ним Сквало показался призраком — белый, с темными провалами глаз. Только царапины на щеке не было. Занзас моргнул. Значит, нихуя не получилось, Сквало не дождался его.
— Я не вытащил тебя, — с усилием выговорил он, цепляя пальцами длинную белую прядь, пачкая землей или, может, кровью. — Дай мне сдохнуть спокойно, сил нет.
— Луссурия, — Сквало резко обернулся назад, — шевелись давай, не видишь, какой пиздец?
— Вижу, я сейчас.
Что-то ярко вспыхнуло, и Занзас закрыл глаза. Как бы там ни было, но раз Луссурия даже заговорил нормально, не выебываясь, значит, действительно случился какой-то пиздец.
***
Занзас окончательно пришел в себя уже в Варии, в собственной постели. Чувствовал он себя гораздо лучше — руки еще болели, голова казалась дурной, но в целом уже можно было жить. Он повернул голову и встретился взглядом с сидящим на стуле Сквало. Тот молчал, Занзас тоже молчал. Наконец Сквало усмехнулся.
— Ну, здорово, босс, — кивнул он. — Заставил ты нас побегать за тобой.
— Ножки не натер? — поинтересовался Занзас.
— Ты бы лучше ручками своими озаботился, — хмыкнул Сквало. — Луссурия от перенапряжения чуть хвост своему павлину не повыдергивал.
Занзас поднял и осмотрел свои руки — всего лишь несколько новых шрамов. Даже непонятно, хорошо или плохо, что о том ужасе практически не останется воспоминаний. Хотя вряд ли это поубавит градус ярости.
Занзас снова посмотрел на Сквало. Он уже понимал, что побывал во власти галлюцинаций, но какая-то часть сознания отказывалась в это верить, потому что без Сквало все могло бы закончиться иначе. Без Сквало все могло бы закончиться.
— Завтра… — начал было Занзас.
— Да, завтра, — перебил его Сквало. — Мы из-под земли этих уебков достанем, а пока отлежись. — Он поднялся со стула и направился к двери.
— Сквало, — позвал Занзас, и тот удивленно обернулся. — Ты меня вытащил, — глядя ему прямо в глаза, проговорил Занзас, чувствуя себя распоследним сентиментальным идиотом.
— Ты сам себя вытащил, — пожал плечами Сквало. — Нам оставалось только сгрести твои ошметки на лопатку и собрать паззл заново.
— Нахуй иди, — беззлобно буркнул Занзас, с удовольствием откидываясь на подушку. — Тупой мусор.
И рассмеялся с облегчением — он был дома.
-
-
19.11.2017 в 22:22Мысли о Сквало — это самый настоящий буй, который даже в сильнейший шторм упрямо качался на волнах и не думал тонуть. — всё это невероятно растрогало.
очень круто, спасибо!
-
-
25.11.2017 в 23:53Весь этот морок очень здорово описан и под конец, когда раскрывается, что всё это были глюки, но именно Сквало всё-таки спас Занзаса, вера в него, делает очень хорошо.
-
-
02.12.2017 в 05:12И надо же, чтобы так глубоко в него Сквало проник - в кровь, мозги и душу! Что еще может быть любовью, если не вот это - когда существование другого человека становится твоей силой, твоей волей и источником жажды жизни
-
-
15.12.2017 в 19:33