Название: Мертвые до востребования Команда: H+H Тема: АU\кроссовер Пейринг/Персонажи: Хибари/Хром, Мукуро Размер: мини, ~2,2 тыс. слов Жанр: канон!AU (role reverse), общий, психоделика Рейтинг: PG-13 Дисклеймер: Все принадлежит Амано Саммари: У Хибари оба глаза и Хиберд, а тонфы принадлежат Хром. Но это все равно ничего не меняет. Предупреждения: некоторые авторские допущения в отношении канона  У них есть уговор: Мукуро сидит в своем далеком пятизвездочном отстойнике Вендикаре и не высовывается, а Хибари делает для него — и за него — всю грязную работу с травоядными. На самом деле Мукуро сидит у него в башке. Живет в костях, разносится по телу вместе с кровью, зевает ртом Хибари по утрам и чистит свои-его-чужие зубы перед завтраком. А еще никогда не затыкается, и этот чертов бесконечный — шесть адский путей по кругу — монолог в его голове когда-нибудь Хибари просто доконает. Но пока с этим вполне можно жить. Потому что у них чертов, мать его, уговор, и за Хибари приличных размеров должок. — Предлагаю сделку, — однажды сказал в его голове Мукуро. Светило солнце, шумели травы, и небо было такое пронзительно голубое, что хотелось блевать. То есть: Хибари лежал под наркозом, обколотый, подключенный ко всему, что только нашлось в палате и что к нему смогли подкатить. Он не спас свою птицу, его сбило чужой машиной, а родители-травоядные никак не могли решить за него, как ему же лучше сдохнуть. — Я спасу тебя, мальчик, — проникновенно произнес Мукуро, сияя ослепительно обнадеживающим солнцем. — Мы с тобой похожи, знаешь? — Нахрен иди, — огрызнулся тогда Хибари, утерся, подобрал свой иллюзорно-выбитый-давно-свернувшийся несуществующий глаз и молча заковылял по траве дальше. Куда-нибудь в сторону. Куда-нибудь к далеким деревьям. Куда-нибудь с иллюзорным-разложившимся-сгнившим трупиком несуществующей птицей на плече. Хибари тогда еще не знал, что есть галлюцинации, которые отпускают, если их как следует избить, а есть — Рокудо Мукуро. И в него можно швыряться чем угодно, бить как угодно, только все равно не поможет. От него — себя — по топкому болоту все равно не убежать. Поэтому, как только Хибари увяз в ликворном месиве по колено, Мукуро собрался заново прямо перед ним: из корней и земли, из костей и гниющего мяса. Перед Хибари, вокруг Хибари, из Хибари. Солнце обжигало и плавило веки, выжигая глаза. Травы шумели кровью в ушах, прорастая через Хибари вместе с Мукуро. Небо, к счастью, уже заволокло синеватой легочной плеврой. — Отвали от меня! — Оказывается, если пнуть себя в колено, можно пнуть в колено и Мукуро. — Ах ты гадкий маленький социопат, — ласково улыбнулся тот. — Я тебя спасу. Но с условием. В мире наркотической галлюцинации Мукуро вывернуло кожей вовнутрь и всеми его живыми-дышащими-настоящими потрохами наружу. Вторым Хибари наружу. — Я дам тебе меня спасти, — поправил его первый Хибари. — С условием. — И вырвал своему двойнику глаз. В мире настоящем они оба очнулись в одной больничной койке и одном теле. «Уговор». Как-то так все и получилось. В промежутке между тем и этим — по-травоядному идиотской попыткой побега из Вендикаре и Емицу, проигрышем травоядному-Десятому и съездом крыши по нему же — Хибари получает обратно второй глаз, новые органы и старую птицу. Успевает врезать по голове Кену и забить кислыми, неспелыми яблоками Чикусу. У них есть уговор: Хибари все делает сам, и тогда вселившийся-в-него-наполовину Мукуро не вселяется в него до конца. Только болтает, перебирает воспоминания, заставляет по утрам пронести кружку мимо рта и лезет не в свое дело. «Любое твое дело теперь — мое», — напоминает Мукуро, и поэтому теперь они знают друг друга как облупленные. Ведь наоборот эта штука тоже работает: иллюзорно сдохнет один, солнце-травы-небо тут же выжрут другого изнутри. Из-за этого Мукуро вытаскивает Хибари из больничной койки. А Хибари каждый день по кусочку — маленькими порциями самого себя — вытаскивает его из отстойника Вендикаре. Из-за этого спасает от скуки в окружении — золотых рыбок — травоядных. И огрызается через слово, делает все назло, потому что в наглухо и на целую вечность запертом баке делать тоже нечего. Поэтому Хибари — носитель вируса Мукуро, «братуха» Кена и Чикусы — теперь здесь, на лужайке: перед школой, ареной для битвы Облака и Хром. «Мы кое-что не поделили в прошлый раз», — вздыхает Мукуро, перетасовывая воспоминания Хибари вместе со своими. Вечер-Кокуе-Гола Моска-проигрыш Саваде-иллюзорные вишни-Хром Докуро. Она появляется вовремя, строго по часам. Школьная форма Наммимори, одна повязка —студсовет — на плече, а вторая — череп — на глазу. Мукуро смотрит на звезды и прикидывает ставки против Моски. Хибари смотрит на Хром. У нее один глаз, и это очень важно, потому что Хибари уверен — внутри каждого двуглазого обязательно скрывается какой-нибудь Мукуро. Как, например, за ним самим: внутренний туманный монстр пялится на мир вторым, чуждым и чужим глазом, подаренным в обмен на кошку, птицу, жизнь — чужую или свою — и смерть. В каждом чертовом травоядном сидит какой-нибудь чертов маленький Мукуро, и поэтому хрена с два Хибари кому-нибудь из них хоть раз доверится. Ему бы для начала собственное тело как-нибудь с Мукуро поделить, прежде чем браться за разделение пополам других. Но с Хром совсем иное дело. У нее нет одного глаза и есть тонфы. — Пожалуйста, не вынуждайте меня забить вас до смерти, — предупреждает она перед боем. Они точно сработаются. А Мукуро — придурок, если еще сомневается, что Хром зарубит Моску с одного удара. А потом она лезет против Занзаса, и это — страшно тупо — очень по-травоядному. Но Хибари последователен в своих симпатиях, и — за глаз, студсовет, череп и тонфы — готов дать Хром еще один шанс. «Помоги им, — напряженно ворочается его подсознание. — Что-то не так». Все эти травоядные понятия дружбы, взаимовыручки, навались-всей-кучей от Хибари так же далеки, как логика, с которой Вендикаре собирают свой пасьянс из мафиозных преступников. К тому же Хром вполне неплохо подсекает Занзаса и уходит от ударов. «Ты же Туман и должен чувствовать такие вещи», — не отстает Мукуро. «Я хреновый Туман, отвяжись». Неуправляемая Моска проносится мимо, и следом с плеча Хибари ненастоящий Хиберд срывается за самой вещественно-реальной в мире добычей. Возможно, внутри Моски есть что-нибудь очень похожее на корм для зомби-птиц. Хибари держится на расстоянии от арены, Занзаса, пулеметов и хрени, которая там творится. Он высматривает в дыму Хром. «Я сказал, помоги. Сейчас же», — требует Мукуро, и он-то наверняка прощупал все вероятности и хочет выскочить, как чертик из Хибари-табакерки, под самым носом у Савады. Нытье Мукуро над ухом — внутри уха, всегда в голове Хибари, всегда лезет, — бесит так же, как и то, что отказаться Хибари не может. Ну или обычно не успевает: Мукуро выбирается из его кровяных клеток, прорастает грибницей из-под кожи и уже выталкивает его вперед. «Урою тебя когда-нибудь», — мстительно думает Хибари, представляя, как кипятит Мукуро прямо в его комфортабельном чане с питательным раствором по рецепту шеф-повара. Или распиливает на куски. Он еще не решил. Есть время определиться. Мукуро ведет его между взрывов, как марионетку, и как всегда обрывает нити в самый неожиданный момент. Единственное, что в таких случаях может сделать Хибари, — это поступить, как какое-нибудь чертово распоследнее травоядное, и все испортить. Поэтому он пропускает вперед Кена и Чикусу. Поэтому он оступается. Нарочно. Хибари же не придурок, не слепой и с инстинктом самосохранения у него все в порядке, а рвать задницу ради победы какого-то там травоядного, как бы тот ни был нужен Мукуро, он не собирается. И подрывается на мине. Хибари одновременно слеп, глух и ничего не чувствует, и это даже круче, чем медикаментозная кома, потому что Мукуро не лезет к нему со всякими идиотскими сделками и не топит в собственной спинномозговой жидкости. Только, кажется, он отбил спину. И, возможно, что-то себе сломал. И Хиберд, похоже, успевает сожрать немного Девятого, пока Савада и Занзас меряются пламенем. Хорошая птица. Хибари пялится в беззвучное ночное небо и совсем никуда не торопится, потому что теперь — самое время смотреть на звезды, что бы там Мукуро ни орал в его голове. И отслеживать медленно ползущие по траве тени огней, потому что в одной из них прячется Хром. Хибари — Туман и знает, куда нужно смотреть, пока других отвлекают Каваллоне, Червелло и мафиозные разборки, до которых ему нет никакого дела. Хром ранена, по траве за ней тянется и точно так же набухает тенями кровавый след — Моска ее все-таки зацепила напоследок. Хибари поворачивает голову, наблюдая за тем, как Хром целеустремленно ползет в темноте к разрушенному взрывами зданию школы. Он не мешает. И не окликает. Только следит. Производит хорошее впечатление. Когда Хибари поднимается на ноги, его немного шатает. Но Хром ползет достаточно медленно, чтобы он успел вытрясти из себя слабость, звон, шрапнель и все самые предсказуемые траектории движения облаков по ночному небу и по земле. У Хром точно есть определенная цель и достаточно упрямого расчетливого терпения для ее достижения. Она расходует силы с умом, выбирает ямы, в которых можно залечь и переждать, и всегда держит тонфы при себе. Хибари выслеживает ее в темноте, всегда оставаясь чуть позади, но так, чтобы Хром не чувствовала от него угрозы. Она задерживается у главного входа: хватается за дверную ручку, подтягивая себя вверх, и дальше хромает к лестнице. Чем дальше, тем быстрей и уверенней. Может быть, это часть ее силы — родные стены помогают. Или она и есть Наммимори, как Хибари — это вывернутый наизнанку Мукуро. Оборотная сторона. Коридоры темные, пустые, в окна светит луна, и то, что снаружи разворочено взрывами и пулеметными очередями, внутри уже залатано силами пламени. Хром ненадолго останавливается у провала в медпункт и ныряет в темноту. «Осторожней, она могла решить, что сейчас самое время отыграться за прошлый раз», — предупреждает Мукуро в его голове, пока Хибари торчит, как дурак, в пятне лунного света из дыры в стене, которая снаружи прикрыта иллюзией. На самом деле он все еще производит впечатление — показывает, что пришел безоружным. На случай, если Хром попытается забить его до смерти еще на пороге. По крайней мере, Хибари бы так поступил на ее месте. Но Хром занята тем, что проверяет на прочность иллюзорные плитки там, где на самом деле в полу остались дыры. Хибари слушает, как стучит об плиты где-то внизу осыпающееся крошево. Хром сталкивает носком сапога все новые и новые камушки в провалы, прикрытые видимостью и метафорой плитки. К завтрашнему утру уже все починят. Хром сидит на больничной кровати. Каменная пыль остается в воздухе вместе с тенями, лунным светом и молчаливым предупреждением. Свернувшаяся кровь впитывается в простыни длинными рваными мазками. Хром подталкивает носком сапога в сторону Хибари новый каменный обломок — и тот тоже проваливается под ненастоящую плитку. — Это все иллюзии, — произносит Хибари. — Здесь уже работают Червелло. — А это — моя школа. — Тонфы лежат на кровати у Хром под руками, чтобы в любой момент можно было их перехватить и врезать. Концы смотрят на Хибари. Он делает несколько шагов навстречу и останавливается перед Хром. Теперь она не бледная и в лунном свете, а закрыта его тенью. Хибари снимает с плеча Хиберда и протягивает на ладони ей. «Как отвратительно трогательно», — издевательски тянет Мукуро. Хром, помешкав, поднимает тонфу и осторожно приглаживает самым краем встопорщенный хохолок Хиберда. Ну или примеривается для того, чтобы размазать и его, и ладонь Хибари одним ударом. Трудно сказать. Хибари бы точно так сделал на ее месте. — Птица дохлая, — сообщает он. — Это тоже иллюзия. Хром вскидывает на него глаза и неожиданно улыбается. — Правда? Какая прелесть, — мягко роняет она и, отложив тонфы, берет дохлую иллюзорную птицу в руки. Хиберд оживает, распушается, разворачивает крылья и начинает расправлять клювом свои перья. Глухое булькающее клекотание трудно назвать чириканьем, но Хром продолжает улыбаться и наклоняет голову набок, когда Хиберд пытается прочирикать ей гимн Кокуе. Дохлая птица и немертвая девочка с тонфами друг другу понравились, а для Хибари это очень хороший знак. Хром наклоняется и осторожно касается губами несуществующих перьев. Хиберд вспархивает с ее ладоней и уносится кружить под потолок. Хром за ним наблюдает. «Да скажи ей уже что-нибудь. Похвали порядок в школе, прическу. Отполированость тонф, наконец, — советует Мукуро, скользя по его мыслям. — Только про меня не говори — ей не понравится». Хром переводит взгляд на Хибари — будто услышала — и делает приглашающий жест. Подманивает к себе. Хиберд раньше приманивался кусочками хлеба. Теперь — только мясом. — Чтобы ты знала, — предупреждает Хибари, — я тоже дохлый. И раздраженно выдыхает — потому что Мукуро снова ненадолго берет напрокат его легкие, глотку и рот. Похоже, в ближайшем будущем им придется составить график и распределиться по дням. — Как мило, — снова улыбается Хром. И, когда Хибари наклоняется, осторожно берет его лицо в ладони, как только что брала Хиберда, и разглядывает. Может быть, ждет, что Хибари сейчас тоже насвистит ей гимн Кокуе. А, может, просто отвлекает его внимание, чтобы в самый подходящий момент заехать коленом по яйцам, своротить челюсть или врезать ему в солнечное сплетение так, чтобы еще неделю раздышаться не мог. Хибари бы на ее месте вполне мог так поступить. — Сгинь на минуточку, пожалуйста, — шепчет Хром ему на ухо, сжимая лицо Хибари в ладонях. Потому что знает о Мукуро — обмануть Облако не так просто, даже Туману, даже если как следует постараться. Но не то, чтобы Хибари вообще пытался. Ладони Хром не по-девчачьи мозолистые и сильные, всего одно движение — и свернет ему-им-обоим-сразу шею. Или раздавит голову. Хибари даже интересно, что она выберет. Хром сжимает с такой силой, что у него в глазах темнеет, и коротко целует его в губы. Клюет по-птичьи, как клюнул бы Хиберд, и так проще синяк оставить и губу разбить, чем выразить что-нибудь еще. Хром отстраняется и показывает Хибари оторванную пуговицу с его пиджака. Вторую. — Я беру ее в заложники, — объявляет Хром. — Если хочешь получить свою пуговицу обратно, то завтра оформишь перевод в Наммимори. Потом неделю будешь носить за мной сумку, две недели держать меня за руку по дороге в школу. Обедать на большой перемене будем вместе. За каждый день пропуска — штрафная неделя свиданий в комнате студенческого совета после занятий. Хром тоже последовательна и любит порядок. — Договорились, — кивает Хибари. Возможно, график пропусков им тоже стоит обговорить заранее — чтобы сбалансировать количество встреч в неделю. «Ты где-то потерял трезубец, бестолочь», — беззлобно ворчит Мукуро. Хром забирается с ногами на кровать и ложится: подтаскивает поближе тонфы, подкладывает ладони с зажатой между ними пуговицей под щеку и подтягивает колени к подбородку. Луна заходит за тучи, и дохлый Хиберд устраивается рядом с Хром на подушке. Иллюзорный пикирует к Хибари на плечо. — До завтра, — шепчет Хром. Потом, повозившись на простынях, устраивается поудобней, закрывает глаза, выдыхает и застывает. Маленькая, бледная, такая же иллюзорная и неживая, как спящая Наммимори. Хибари отступает к провалу в коридор. «Только не дари ей ничего вишневого. Или наоборот. Как хочешь, — шелестит в его голове Мукуро. — Аллергия, запомнил?» «Чтоб ты сдох, — лениво думает Хибари в ответ и беззвучно прикрывает за собой покосившуюся дверь в медпункт. — И спасибо». |
@темы: AU\кроссовер, H+H
-
-
30.12.2015 в 10:22спасибо!
-
-
02.01.2016 в 23:56-
-
10.01.2016 в 13:23Очень понравился этот перевертыш, смена пламени, Хром с тонфами и педантичностью Хибари, Мукуро у Хибари в голове))
Хром, которая любит дохлую птицу и дохлого Хибари
Спасибо
-
-
11.01.2016 в 11:41Спасибо большое за комментарии
Очень рада, что тексту нашлось, чем зацепить