чистое красивое море малины
Название: Лондонский букварь
Команда: FuckYeah6918!
Тема: АU/кроссовер
Пейринг/Персонажи: Мукуро/Хибари
Размер: 4815
Жанр: AU, романс
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: не мое
Саммари: Мукуро убил бомжа
Предупреждения: AU. Кроссовер с фильмом "Whiplash" и фильмом/книгой "London boulevard"
Скачать: doc, fb2
Я встретил Мукуро в коридоре Королевской академии музыки в десять часов утра одиннадцатого октября. Он стоял, повернувшись лицом к двери чулана и демонстрируя миру костлявую спину в черном модно дырявом свитере. Его плечи крупно и часто вздрагивали. Нельзя сказать, чтобы мне нравились плачущие парни, а за девчонку его трудно было принять. Нельзя сказать, что мне вообще нравился Мукуро. Но я следил за порядком и не собирался допускать чужого влияния. Безобидный первокурсник - хорошая цель для рэкета. Любой дзюдоист из класса ударных может отнять деньги на завтрак у обеспеченного отпрыска богемной семьи. Единственной крышей музыкальной академии с нынешнего года являлся я, и поэтому не оставлял без внимания проблемы - с самого начала, пока они не превратились в снежный ком. Я остановился за спиной Мукуро и простоял там пару минут. Он не отреагировал. Пришлось спросить, что случилось.Он обернулся. Его глаза были сухими и узкими, нижняя челюсть по-бойцовски подтянулась вверх. Мукуро приготовился бить. Слез не было: его трясло от ярости, кулаки сжались. На щеках светились следы нескромных пощечин, выданных Мукуро стариной Флетчем.
Здесь все знали про то, как Флетчер ведет уроки.
Он нашел Мукуро позавчера на дневной репетиции. Мукуро был второй скрипкой в ничем не примечательной группе. Он лениво выдавал стандартную партию, когда на прослушивание явился Флетчер - прославленный руководитель ансамбля академии. Он гонял студентов до кровавых мозолей, и его ученики брали первые места на всех без исключения фестивалях. Я не был знаком с ним, но чувствовал нашу схожесть. Флетчер мне нравился.
Сухощавый старик с сильными руками, проводящий в качалке половину времени, свободного от работы кнутом и бичом музыкального прогресса. Он одевался в обтягивающие майки и дизайнерские кардиганы, брил налысо голову и по выходным играл джазовую партию фортепиано в “Чарли Чаплине”. Его боялись до мурашек, обожали как бога. Мукуро не испугался.
Совершенно игнорируя прочих первокурсников, Флетчер пятнадцать раз подряд заставил Мукуро повторить выступление, небрежно обрывая движением руки на половине ноты. После хлопнул дверью, а вечером Мукуро уже играл с новой командой в его ансамбле. Ответственность, возлагаемая на учеников маэстро, была огромна. Сегодня Мукуро расплатился пощечинами: Флетчер не оценил ленивый, отстраненный стиль игры Мукуро. Ему нужна была страсть. Мукуро хотел славы. Они не совпадали.
К концу рассказа злость исчезла из его мимики, ушла вглубь. Плечи распрямились, голова тщеславно взлетела, являя скрипичный засос на шее. Он не сомневался в том, что станет великим музыкантом. Я был уверен, что сотрудничество с Флетчером приведет к желаемому результату. Они неплохо сочетались: педагог должен пробуждать в ученике злость, желание что есть силы залепить ногой по яйцам. Вряд ли Мукуро позволил бы себе это наяву, так что ему оставалось только терзать инструмент и сатанеть от злости. Скрипачи выглядят красиво, когда играют - стоя на сцене, вдохновенно зажимая струны механически совершенными движениями. У них лицо, как будто они видят что-то недоступное тебе и отчаянно пытаются вытащить это сопротивляющееся нечто в мир. Меня не интересовала их игра, но смотреть было забавно.
Его рассказ оборвался, когда секундная стрелка коснулась двенадцати: отпущенные десять минут перерыва истекли. Мукуро тронул пальцами щеку - там не было следов, но мы оба их видели.
- Когда-нибудь я его убью, - сказал Мукуро и улыбнулся, - и сам стану дирижером. До встречи, Хибари.
У меня есть несколько предположений, кто дал ему мой номер. Вообще-то много. Творческие люди безвольны, им нужна рука. Они были рады возможности не думать о будущем и о рамках: я дал им то и другое. И защиту от внешних раздражителей. Я могу найти жилье и наказать тех, кто зарывается. Я не связываюсь с наркотой. Мой телефон есть у всех старост. Ко мне обращаются, когда что-то идет не так. С такими условиями меня зачислили в академию. Не то чтобы я посещал занятия, но сделка была выгодная.
- Не хочешь сходить в кино? - спросил Мукуро. Он не представился, но я узнал по интонации. Он шел против системы, кажется, его это заводило. Меня - раздражало. Я согласился. Это способ стать лучше: люди досаждают мне, потому нужно оставаться спокойным при общении с теми, кто одним своим голосом высаживает на измену.
Зал кинотеатра был пуст. Мукуро закинул ноги на сиденье впереди и в полный голос рассказывал о себе. Лишенный смысла треп, который я пропустил бы мимо ушей, не будь картина еще тупее и беспробуднее.
- Я играл в детском спектакле. Потом был продюсером. У меня актерское образование, я умею относиться как угодно к чему угодно.
Мне не хотелось отвечать. Остроносые туфли отсвечивали на фоне экрана.
- Он дал мне первую скрипку. Это получилось случайно. Ну ладно, не совсем. Но я не приложил к этому усилий.
Мукуро выглядел удивленным. Несмотря на безупречно беззаботный имидж, он выгрызал свой успех зубами. Ему не достались даром место в оркестре, инструмент, сапоги от Джимми Чу. Я смотрел перед собой. Школьница в светлом платье отбивала поклонников битой. Шла пятнадцатая минута фильма. На середине Мукуро рассказал все, что хотел, и заснул.
В спортивных командах и инструментальных ансамблях принято держать на ключевых местах запасных игроков. Вторые скрипки можно рассматривать так же. При первой возможности Мукуро перескочил на передний ряд стульев. Все случилось просто: на отчетном мероприятии концертмейстер потерял партитуру. Главным образом Мукуро был удивлен тем, что потеря обошлась без его участия. Он знал партию наизусть. У солирующего скрипача была плохая память, он не играл без нот. Флетчер позволил Мукуро вести выступление. Зал рукоплескал, и Мукуро занял первую скрипку на всех репетициях.
Он мало спал, теперь стал спать еще меньше. Занятия группы начинались в девять, Мукуро приходил в шесть. На пути к общежитию он выглядел как зомби. При свете уличных фонарей я четко видел черные мешки под глазами. Руки переклеены пластырем. Зайдя в комнату, он стянул толстовку и свитер, упал на диван, не снимая обуви. Посередине крохотного помещения были сдвинуты четыре койки, на которых вперемешку спали мальчики в мешковатых балахонах и девочки с ангельскими лицами. Я обогнул ногу в чулке, сел на край дивана. Играло радио, дымились сладкие благовония, в углу шумной кучей громоздились музыкальные инструменты. Было накурено и тесно. Это место не подходило будущему великому концертмейстеру. Я сдержал желание забрать Мукуро отсюда в свою квартиру на другой стороне Риджентс-парка, где спальня целиком застелена футонами. Там можно спать, бесконечно перекатываясь с одного бока на другой. Вселенная, до краев заполненная одеялами и одиночеством.
Я предпочел сохранить ее для себя.
- Оставайся, - сказал Мукуро, - мне снятся кошмары. Флетчер раздевает меня, а потом говорит, что я его не удовлетворяю. Он ужасный.
“Ты тоже”, - хотел ответить я, но он повернулся на бок и уткнулся лицом в худой локоть. Другая рука свисала с края дивана. Я взял ее, чтобы переложить, и вместо этого четверть часа провел, выводя круги на его ладони. Я не трогал пальцы, залепленные пластырем для аллергиков. Наверное, он оставлял кучу денег в аптеке: энергетики, чтобы проснуться (запах доносится из темной свалки на полу), анестетики для порезанных подушечек. Снотворное ему точно не требовалось.
Когда я оказался дома, была половина второго. Дорога через темный парк очистила мысли, но комнаты все равно казались слишком пустыми.
Когда пришло смс, я подписывал контракт. Моя семья занимается недвижимостью, и по нынешним результатам мы составляем неплохую конкуренцию ирландцам. Механизм прост: многие хотят жить в Вестминстере, но не все могут это обеспечить. Мы предоставляем отсрочку на платежи. С процентами. В итоге накапливается немалый долг, вслед за которым грозит выселение. Конечно, они выплачивают долг. Прибыльное дело, найти желающих - дело техники. Семестр обучения в академии стоит от двадцати тысяч, здесь полно детей богатых родителей, мечтающих о карьере и свободе. Эти мечты не всегда сбываются.
“Он взял другого скрипача. Отдал ему мою партию”, - светилось негодованием сообщение. Я не стал сдерживать улыбку. Преподавательские методы Флетча во славе своей. Это был его любимый прием. Мукуро полагалось начать борьбу за место. Рассчитывать на стандартные реакции в его случае было самонадеянно - Мукуро не стирал руки о смычок, он третий час совершал экскурсию по барам. Мне было интересно, в какой точке завершится его путешествие. Я нашел его танцующим, и мы обошли весь Кенсингтонский Овал, не обделяя вниманием самые захолустные места.
Бездомный по имени Джои раздавал “Биг ишью” напротив “Бургер кинга”. Некстати он сунул Мукуро газету: скрипачу с большими запросами, сбитому прицельным выстрелом с верного пути к победе, не стоит предлагать издание про поиск работы для отбросов общества. Пусть Мукуро в своих рваных джинсах и выглядел как идеальный представитель фокус-группы, сегодня Джои ошибся. Мукуро бил ногами, усердно сберегая руки для игры. Я не останавливал его, разумно позволяя выпустить пар. Он справился сам. Носы его обуви были укреплены металлическими вставками в лучших традициях лондонских чавов - для полноты образа не хватало только клетчатой кепки. Я увел его, когда на перекрестке засияли огни полиции. Бездомный оборонялся добротным ножом, Мукуро подобрал его и сунул в карман. Многократно повторенный коктейль “Черный бархат” оказал свое действие, и по дороге домой он уже совсем не бодро опирался на мою руку.
Утром стены кухни облепил горький аромат кофе. Из гардероба исчезла рубашка. Мукуро не утруждал себя уборкой: на белой поверхности ванны блестели волосы и пена, коврик сбился в сторону. Банка с печеньем разорена, по обеденному столу разбросаны салфетки с пометками, он переписывал партитуру и выделял места, где следовало сделать акцент. Флетчер добился своего - Мукуро всерьез задумался об игре. Я в этом не сомневался.
Его конкурентом стал рыжий с третьего курса. Неотесанное невежественное существо, едва ли имевшее понятие о стиле и ярости. Он с трудом выдавал что-то сложнее “Церковной сонаты”. Для концертмейстера джазовых импровизаций его уровня не хватало даже в мечтах, но, окрыленный пожалованным местом, мальчик играл за пределами возможностей. Вряд ли в его силах было когда-нибудь стать сильнее Мукуро, но поставленный в позу вынужденного соперничества Мукуро не видел очевидного. Пока не видел: скоро раздражение улетучится, и он снова начнет лениться.
Одеяльный ком теснился в углу спальни. Мне никогда не требовалось лишнее тепло, осень была светлой и мягкой. Мукуро мерз. Когда я привел его домой, он уже был не в состоянии сопротивляться, убитый алкоголем и переживаниями. Мне казалось важным показать ему дом, где можно остаться собой, но Мукуро скучал по общаге и подкатился мне под бок - возможно, сдвинутые кровати в той комнате были его идеей. Дети трущоб нуждаются в компании. Мне хотелось тишины, он слишком громко сопел.
Убрав все следы его пребывания, я направился по делам. На крыльце дома валялись бумажные платки со следами грязи и крови с его сапог.
Партнер позвонил через три дня. Сначала он написал в “Фейсбуке”: ссылка на трагическую статью. Сухой некролог, повествующий о смерти бездомного, никому не причинившего вреда. Я не ответил. Потом пришло сообщение. У меня были дела поважнее: прижав к стенке кредитора и намотав его пижонский галстук на руку, я рассказывал о последствиях невыплаты. На третьи сутки после прогулки с Мукуро предупреждающий голос в трубке звучал строго и опасливо.
- Тот парень, которого замочил твой дружок. Про него узнавали. Я не знаю, кто, но это как-то связано с Гантом.
Я даже не удивился. Мукуро не мог выбрать целью своей агрессии кого-то левого - ему обязательно нужно было зацепить в своем выступлении все возможные ниточки. Гант был моим непосредственным соперником по бизнесу. Он оккупировал окраины и подбирался к центру, который держала семья. Медленно, размеренно наступал со всех краев, сужая кольцо. Если несчастный старик был одним из его людей - каких только связей не бывает, - то это лишний долг, ненужный повод для стрелки. Мне таковые совершенно не требовались.
- Он не мой дружок, - отрезал я, - это клиент. У всех есть право от горя побить бомжа, правда?
- Конечно, - неправдоподобно рассмеялся партнер, - но не тогда, когда это человек Ганта. Мы верим в тебя, Кея.
Ненавижу, когда меня называют по имени.
- Я разберусь, - пообещал я, стискивая трубку в пальцах.
У меня отличный самоконтроль. Для того чтобы выпустить пар, мне не нужно напиваться и избивать каких-то людей: вполне хватает двухчасовой тренировки.
- Все получилось, - похвастался Мукуро, забрасывая ноги на стол, - я его сделал. Этого второго.
Как можно быть таким тупым?
- Мои поздравления, - сдержанно отозвался я, убирая со светлого дерева его ступни.
- Он ничтожество. Флетчер лоханулся. Мы до часа ночи играли партию по очереди, весь состав курил в коридоре. Мне кажется, они меня ненавидят, - он счастливо рассмеялся. - Давай напьемся? Пойдем гулять. Ты мало отдыхаешь. Кстати, в каком ты классе?
- Гобой, - отрезал я. Ни разу не посещал занятия.
- Как мило, - дернул он бровью. - Хотя здесь тоже уютно. Хочешь, закажем пиццу и посмотрим что-нибудь.
Пластыри на его пальцах пропитались кровью. Он выглядел беспечным и безупречным. Чтобы успокоить его, я достал ром и выставил стакан. Мне не хотелось идти по барам и нарываться на новые приключения: я еще не разобрался с Джои. Друг умершего в больнице бездомного оказался тем еще фруктом. Телохранитель старой закалки. Никто о нем не слышал, а если слышал, то только легенды: про сестру-шлюху, про отсидку, про дружбу с кем не надо. Работал ли он на Ганта? Кем ему приходился тот бездомный?
Мы пили из одного бокала, разбавляя тоником, потерявшим газ, потом молоком для утренней каши, потом ничем. У Мукуро белые ноги с узкими выразительными щиколотками, которые он очень упрямо закидывал на мой стол. Меня это раздражало, его веселило. За последнее время он оставался на ночь несколько раз - я успел привыкнуть к его присутствию. Он грел как печка, хотя говорил, что замерзает. Забираясь под общее одеяло, подпихивал ледяные пятки мне под ноги. После того как он научился загружать посудомойку и смывать зубную пасту с раковины, я не нашел законных оснований, чтобы ему отказать. Рубашки, которые он возвращал, пахли двумя сортами женских духов - скромная фиалка и самоуверенная сладкая смесь. Один раз он стонал во сне, тогда я его разбудил. Ему часто снились плохие сны.
У меня никогда не было иллюзий относительно Флетчера. Он был дьяволом ансамбля, ведущей струной, единственным вектором. Попытки Мукуро соперничать или хотя бы соотноситься с ним выглядели смешно. Мукуро был в команде до тех пор, пока соответствовал его замыслу. Конечно, Мукуро это не устраивало. Он переиграл рыжего и снова заскучал. Ансамбль репетировал “Зеленую фею”, близился отчетный концерт.
К тому моменту, когда меня перестала беспокоить его манера спать ко мне лицом - толкаясь коленями, обмениваясь дыханием, - Мукуро прочно отстоял свое право на первенство и занимал место концертмейстера. Он приходил глубокой ночью и уходил до того, как я просыпался, хотя я не могу похвастаться привычками сов. Ему каким-то образом хватало трех-четырех часов сна, и это не могло длиться вечно. Напряжение разрешилось ровно перед выступлением. Однажды Мукуро проспал.
Пятнадцать минут, которые решили все. Он взял мой “астон”, но безнадежно застрял в утренней пробке на Черинг-кросс. Пока ансамбль разминался, Мукуро гнал на сто тридцать. Прибыв за десять минут до выхода на сцену, он обнаружил, что забыл папку с нотами. Конечно, Флетчер не предоставил ему запасную: не в правилах этого дрочилы было давать кому-то второй шанс. Тем не менее, Мукуро вышел на сцену. На сцене первым номером дирижер назвал “Дьявольскую трель”, которую дал ансамблю только вчера. На что он надеялся, на отличную импровизацию? У него получилось. Не справившись с неосвоенной мелодией без нот, Мукуро решил выяснить отношения прямо во время концерта. В этот раз он не берег руки, хотя и бить ногами не брезговал.
Раньше он не курил в спальне, да и я не разрешил бы. Сейчас доктора рекомендовали постельный режим. Выписанные рецепты не мешали Мукуро злоупотреблять гостеприимством и алкоголем. Он спал по пятнадцать часов, еще пять отводил на просмотр сериалов, три проводил в ванне, оставшийся час посвящал разговорам. Не раз в дверь звонили подозрительные личности с букетами и конфетами - я отсылал их прочь, а хрустящие коробки отдавал консьержу. Потом Мукуро нашел в тумбочке приставку и потерялся на добрые две недели. Он не обращал внимания на еду: заказывал я что-то из ресторанов или обливал кипятком быстрорастворимую лапшу, он ел все и без возражений. Его взгляд приклеился к невидимой точке в пространстве. Футляр со скрипкой пылился в прихожей.
Мукуро исключили из академии сразу после инцидента с Флетчером. Множественные свидетельские показания о жестоком обращении замяли уголовное дело. Шептали, что готовится суд над руководителем ансамбля - закрытый, чтобы не позорить честь державы. Подсудимый выздоравливал в центральной больнице и наверняка думал о Мукуро. Я тоже думал о Мукуро. Его постоянное присутствие не давало мне отдохнуть, заставляло постоянно проявлять заботу хозяина. Мукуро делал вид, что не думает ни о чем.
- Убей его, - попросил он однажды ночью, а когда я не ответил, сказал: - Я прошел “Mass effect” два раза. Мне скучно.
- Считаешь, его смерть тебя развлечет? - спросил я. - Больше никаких убийств. До сих пор с бомжом не разобрались.
- А что с ним не так?
- Его ищет серьезный человек. Это угрожает моей работе.
- Ты кем-то работаешь? - кажется, он был удивлен.
Он ушел, как раньше бывало, ранним утром. То ли пропуск в общежитие остался действительным, то ли Мукуро нашел иное место, чтобы предаваться бестолковым страданиям. Хотя я уверен, что его ждали другие люди. Он умел заставлять других ждать себя.
- Я никогда там не жил. Только приезжал к родственникам. Моя семья уже давно в Англии.
- Насколько давно? До войны или после?
- Ты перебиваешь. Мне это неприятно.
- Ага.
- Там по-другому. Другие люди и обычаи. Все совсем не так.
- Расскажи что-нибудь.
Мне вспомнился онсэн. Мы нечасто общались с Мукуро в тот месяц - большую часть времени он спал, а я работал. Ему не были интересны внешние происшествия. Зачем он оставался со мной? Не знаю. Возможно, больше некому было покупать ему новые игры и еду. Его друзья по-прежнему учились в академии.
Наступающая зима была холодной, зябкой. Каждый раз, задергивая шторку в ванной, согретой долгим купанием Мукуро, я вспоминал о Японии.
- Там очень тепло и душно. В воздухе запах горячей воды. И камней, они тоже по-особому пахнут. Перегородка между мужской и женской частью. Если ты не подглядываешь за девчонками, с тобой что-то не так.
- Ты подглядывал? - мягко смеялся Мукуро.
- Взрослые пьют сакэ. Хотя нельзя, им все равно можно. У всех на головах мокрые полотенца. Они лысеют к сорока, ужасное зрелище.
- Ты таким не будешь, - говорил Мукуро и придвигался ближе.
- Говорят о делах. Долго, с кивками и экивоками. Они любят растягивать удовольствие. Обсуждать то, что не нуждается в этом.
- Какое счастье, что ты не такой, - замечал Мукуро и просовывал колено между моих ног.
За окном падал редкий снег. Было темно и очень тихо. Я не видел себя в отражении в окне.
- Там пахнет лимонником и теплом, - продолжал я, хотя связывать мысли воедино было сложно из-за усталости и возбуждения, - и скучно. Горячо так, что хочется вылезти из озера прямо в снег.
На этом моменте Мукуро засыпал.
Я не знаю, что можно делать на колесе обозрения, кроме как целоваться. Всех, кого мне приходилось водить на “глаз Лондона”, интересовало именно это. Мукуро напоказ боялся высоты и держался за мою руку. Разве это не романтично? Я был без перчаток, и руку вскоре пришлось спрятать в карман. Мукуро наскучил вид города еще на первой четверти. Тогда я поделился с ним своими опасениями.
- Недавно меня провожал до дома седой мужик с хмурым лицом. Его зовут Митчелл, он вышел из тюрьмы месяц назад. Сидел за непреднамеренное. В тот вечер, когда он с друзьями отмечал свое освобождение, ты за углом пиздил ногами его друга, который живет на улице. Жил.
Непринужденность - мой конек.
- Не думал, что до такого дойдет, - признался Мукуро, - пьянка по-ирландски - страшная сила. “Гиннес” с шампанским. Сколько я выпил?
- Достаточно, - я потер пальцы о негреющий мех куртки, - он мертв. Митчелл выглядел очень разозленным своей потерей. Ему предложил работу Гант. Это жирный древний пень, который контролирует недвижимость всех окраин.
Мне не нравится, когда за мной по пустынным улицам ходят отмороженные телохранители с окончившимся двадцать лет назад сроком годности. Митчелл убедил меня выслушать его. Он искал Мукуро. Я счел справедливым поручить Митчелла его заботам. Все равно Мукуро было нечего делать.
- Они тебе мешают? - спросил Мукуро и вынул мою руку из кармана. - Холодно?
- Конечно, - я пожал плечами.
Он поднес мою ладонь к губам, подул на покрасневшие пальцы.
- Я разберусь, - сказал Мукуро, - мне все равно нечего делать.
До конца круга оставалось еще десять минут. Кабина была пуста.
Обеденный стол был сдвинут к стене, на нем громоздился стул, а на стуле стояла папка, заполненная линейками нот и разноцветными пометками. Мукуро ожесточенно рисовал на листочке, очкарик в шапке заваривал кофе - круги от кружек темнели по скатерти. На полу обнимался с джембе нестриженый растаман.
- Ты торопишься, - уныло твердил очкарик, - там в этом отрезке нужно сбавить. В два раза.
- Ни черта, - оскалился Мукуро, - если все было так просто, Флетчер не трахал бы с этим мозги две недели.
- Его уже выпустили? - осведомился я, вешая пиджак на плечики.
- О да, - Мукуро на меня не посмотрел, его взгляд был прикован к партитуре. - Флетчера выпустили, он собрал новый ансамбль. Неофициально, безо всех академических примочек. Зовет меня играть с ними.
- Ты согласился.
- Конечно, - Мукуро вскинул взгляд, и меня отбросило назад его недоумением и яростью, силой вернувшихся эмоций.
- На два слова.
- Давай потом, - Мукуро обвел рукой разоренную кухню, - мы репетируем, Кея.
- Неужели, - я был недоволен и не стал это скрывать. - Сейчас.
Мальчишки синхронно уткнулись в кружки. Мукуро с грохотом поставил свою на стол и быстрыми шагами прошел в спальню. Я закрыл дверь.
Кто-то из друзей (Мукуро не зря скрыл имя - узнай я его, расправа была бы быстрой) привел его в забегаловку, где опальный учитель вдохновенно пилил фортепианную партию на джазовом вечере. Его игра заворожила Мукуро и пересилила жажду мести. Закончив, Флетчер вышел в зал пропустить стаканчик скотча и заметил бывшего ученика. Его манера общения была мягкой и чарующей, или Мукуро изначально был согласен на все, чтобы добиться славы: когда последовало предложение, Мукуро не отказался. Простая история. Меня интересовали мотивы - вряд ли Мукуро снова бы стал повторять свои ошибки и играть с человеком, который доводил его до бешенства.
- Не кури в спальне, - сказал я.
- А раньше ты разрешал, - усмехнулся Мукуро, распахнул окно и выкинул окурок. - Понимаешь, он лучший. Это самый короткий путь.
- Ты хотел его убить, - припомнил я.
- Я до сих пор хочу, - Мукуро высунул голову в проем, зимний ветер растрепал отросшие волосы.
- Закрой форточку. Мне холодно.
- Раньше ты не мерз, - Мукуро повернул ручку, подошел ко мне и быстро обнял. - Хочешь, я тебя погрею?
- Когда концерт?
- Через три дня.
Его шепот был горячее, чем кипяток. Заряженный старой мечтой и старыми обидами, вдохновением и азартом; я никогда не мог этого понять.
- Иди играть, - я оттолкнул его.
- Ты придешь на концерт?
- Через два часа я ложусь спать и хочу, чтобы в квартире было пусто.
Мукуро улыбнулся через плечо, выходя в ярко освещенную кухню. Соседям предстояла тяжелая ночь - в полицию они не позвонят, но причинять им неудобства было совершенно необязательно.
- В следующий раз репетируйте в общежитии, - сказал я, - и уберите за собой.
В половину второго они ушли, громко смеясь и споря на лестнице. Запах табака долго не выветривался. Я кинул скатерть в стирку. На футоне темнели следы каблуков Мукуро.
- Митчелл сел по ложному обвинению. Он не хочет работать на Ганта, но тот держит его за горло. На днях убил его невесту, а неделю назад - сестру. И ты мне еще не разрешал трогать Флетчера. Ты несправедлив, Кея.
- Что ты тут делаешь? - я нащупал будильник. Красные цифры высвечивали четыре утра.
- Как что? - удивился Мукуро, кидая сапоги за дверь и ежась. - Проводил ребят и вернулся. Подвинься. Завтра днем нанесем визит твоему Митчеллу.
- Он такой же мой, какой твой. Ты его убьешь?
- Скорее всего, - Мукуро положил голову мне на плечо, - если меня не обманывает предчувствие, утром наш старый вояка прикончит Ганта. Твоему бизнесу это пойдет на пользу? Ты не говорил мне, что ты риэлтор.
- Ты не спрашивал. Да.
- Сможешь прибрать к рукам окраины.
- С чего ты взял, что Митчелл станет ввязываться в это?
- Сестра и невеста. Она была ирландкой, обручились на днях. Мечтали уехать в путешествие. Он подарил ей кольцо. Я бы убил.
- Откуда ты все это знаешь?
- У меня есть друг, мы вместе играли. В детском спектакле.
- Серьезно.
- Митчелл работает у одной актрисы. Мой друг - ее мажордом. Он раньше служил в “Легионе смерти”, знает о Митчелле все.
- Не грузи меня лишней информацией, - сказал я, - достаточно того, что ты с ним разберешься.
- Ты же пойдешь со мной? - сказал Мукуро тем голосом, которым просил меня прийти на концерт.
Я пошел с ним. Я довожу дела до конца, и раз так получилось, что с самого начала этой истории я был с Мукуро, мне не нравилась мысль о том, чтобы оставить его без контроля в финале.
Предчувствие не обмануло Мукуро, не помешал и порочный образ жизни: проснувшись только в одиннадцать, он привел меня к кварталу особняков возле Холланд-парка в середине дня. Подержанный собиратель долгов (на той же должности я находился пару лет назад) появился через несколько минут. Под пиджаком светился ствол, из которого - если Мукуро не врал, - час назад был застрелен мой конкурент.
- Он собирается уехать в штаты, - лирически заметил Мукуро, раскрывая нож-выкидушку.
- Отдай, - приказал ему я. Наверное, я был недостаточно убедителен: Мукуро отвел руку, и в этот момент Митчелл вышел из дома.
Одетый в джинсу седой качок с внушительной сумкой наличности против озлобленного и спокойного Мукуро. Он не успел сказать даже слово: Мукуро ударил под ребра четыре раза и отступил, чтобы кровь не забрызгала брюки. Митчелл глядел на нас изумленно, с честным недоверием. Он был сильным человеком - или тупым, раз продолжал поиск после всех предупреждений, - он продолжал идти.
- Говорят, ты искал меня, - драматично сообщил Мукуро, отирая лезвие моим платком. Должно быть, в детском спектакле он имел ошеломляющий успех.
Митчелл был очень близко к свободе. Он не дошел всего пару шагов до калитки, упал спиной на решетку стока. Здесь его история закончилась. Кровь стекала по синей рубашке и капала в канализацию. Я закрыл ему глаза. Мукуро осмотрел карманы, перекатил на ладони серебряное обручальное кольцо. Я взял сумку. Судя по весу, там было минимум шестьдесят кусков.
Уходя, Мукуро двигался дергано и резко. Я списал это на нервозность и усталость, пока не понял: он танцевал под музыку, играющую у него в голове, под проигрыш “Зеленой феи”.
- Это кольцо Кладда, - рассказывал Мукуро, любуясь синей эмалью на пальце, - традиционная фишка. Знак любви и доверия. Как ты относишься к символам, Кея?
Я ненавижу, когда меня называют по имени. Почему я это ему разрешал?
- Любовь, - я задумался, подбирая слова, - это надежда на то, что все будет хорошо.
- Красиво, - одобрил Мукуро. На кольце, без труда севшем на его палец, серебряные ручки сжимали коронованное эмалевое сердце.
- Знаешь, я хотел быть дирижером, - не меняя беззаботной интонации, сказал Мукуро.
Он никогда не хотел играть на скрипке. С детства Мукуро мечтал об одном - о славе и известности. Роль дирижера пришлась ему по нраву. Человек, правящий оркестром, - кто еще имеет больше власти над музыкой? Без его руководства не родится симфония. Провалившись на конкурсе, Мукуро со скуки исполнял скрипичные партии, но Флетчер сумел разглядеть под его безразличием бешеные амбиции. Вот только эти амбиции относились к совсем другим вещам.
Мне плевать на известность и славу. Деньги - это деньги, контроль есть контроль. Мне достаточно того, что я имею. Но Мукуро требуется больше, чем комфорт существования. Я не против. Я никогда не стоял на сцене, не понимал кайфа безупречного исполнения партии. С самого начала Мукуро состязался с Флетчером за власть в ансамбле, и это не так мелко, как может показаться с первого раза. Талантливых студентов забирают государственные оркестры прямо с выступления в Карнеги-холле. Мукуро хотел шагнуть дальше.
- Зачем тебе кольцо Митчелла?
- О, - Мукуро рассмеялся, - я давно его искал. Это кольцо, которое исполняет желания. Если знаешь, чего хочешь.
Концертмейстер - это человек, заменяющий дирижера. Первая скрипка, задающая тон всему выступлению. В первую половину концерта Флетчер гнул свою линию, которой уже не владел. Его четкая фигура металась перед ансамблем, и музыканты слушались указаний рук. Потом он замер, спеленутый дымкой вездесущего смога, неясного тумана.
Медленно, осознанно Мукуро встал со своего места. Он вышел на сцену перед ансамблем, не прекращая игры. Кольцо на его левой руке светилось спокойным, ровным синим цветом, рассказывая о дальних полях горных цветов, о нескончаемой голубизне летнего неба, о тоне снежных вершин. Ансамбль как заколдованный слушал изгибы скрипичной партии, и под нее подстраивались ударные, в ее ведущем ритме существовали все струнные. Без сомнений бегали по клавишам пальцы парня, сидевшего за роялем. Публика поднималась на ноги - почтенные господа во фраках прижимали руки к груди, дамы в красивых мехах пускали слезы по наштукатуренным щекам. Они испытывали истинные чувства, настоящее откровение. Весь ансамбль играл как один человек - подчинившиеся единому замыслу инструменты, безнадежно проигравшие высшей силе.
Я не ощущаю музыку. Я следил за лицами и видел в отражении то, что творил Мукуро: остаточное тепло в студеной зиме, неяркий огонь прикроватной лампы. То, что насмерть цепляет любое живое существо, желающее взаимности и ответа. Ручьи взламывают лед, ко дну идут все прочие чувства, кроме поглощающей страшной силы. Сердце плавится на счет раз, на счет два по ребрам течет теплое олово. Это пятно ты навсегда сбережешь и спрячешь от света. На счет три флейты пели про любовь.
Любовь - это надежда на то, что все будет хорошо. С тех пор как я встретил Мукуро, я больше не верю в то, что все будет хорошо.
@темы: FuckYeah6918!, AU\кроссовер
-
-
26.01.2015 в 17:15-
-
26.01.2015 в 17:28и тоже подрачивает на мукуро-скрипача-
-
01.02.2015 в 10:32Хибари очень хороший
Рейтинг: PG-13
А по некоторым моментам в тексте так не скажешь
Самая последняя сцена покорила, и мне понравилось, что в этом моменте получилось что-то вроде отсылки к канону.
Очень интересное АУ получилось, спасибо!
-
-
01.02.2015 в 14:57хотя он сам говорит, что большего ему не нужно
самого лучшего хватитА по некоторым моментам в тексте так не скажешь
дайте угадаю, по саммари?))
в этом моменте получилось что-то вроде отсылки к канону.
именно то. мукуро не случайно искал колечко
-
-
01.02.2015 в 15:20Ну нееет, я не это имела в виду)) они оба самые лучшие
А Мукуро такой прекрасный получился именно глазами Кеи, ах малина!
дайте угадаю, по саммари?))
Нет
-
-
01.02.2015 в 16:51ах малина!
да. чудесно полюбоваться мукуро из-под шторки. в том, чтобы признавать достоинства мукуро, кея никогда нам не отказывает))
все из-за коленок, общего одеяла и прочих подобных моментов. такие вещи очень цепляют)
спасибо, это такая похвала)) а вдруг кроме коленок ничего не было?))
-
-
01.02.2015 в 18:18все равно хорошо)
а еще всегда можно додумать!))-
-
01.02.2015 в 19:04-
-
13.02.2015 в 22:29И это единственный фик на БП, о котором мне хочется спорить, ну, так получается. Спасибо автору
-
-
14.02.2015 в 01:14и негодую относительно желания спорить
-
-
29.02.2024 в 02:57Посетите также мою страничку
hatsat.bget.ru/user/CarrollColston8/ открытие иностранного счета налоговая
33490-+