Команда: Клубничные придурки
Бета: Клубничные придурки
Тема: детектив\приключения\экшн
Пейринг/Персонажи: Вонгола, Вария, 5YL!Ямамото/5YL!Гокудера
Размер: 9112
Жанр: экшн, детектив
Рейтинг: R
Дисклеймер: все принадлежит Амано.
Саммари: Сражаться проще, чем верить. Поверить — значит согласиться, что от тебя больше ничего не зависит. Что ты принимаешь чужой выбор.
Пролог
— Зааааанзаааас… — донеслось откуда-то из-под земли утробное мычание. — Зыаааа… — вой оборвался на слоге.
На подходе к воротам темень казалась совершенно непроницаемой: густо разросшиеся кусты акации заслоняли проблески установленных за ними фонарей. Славное место для нападения или для привидений. И этот вой как нельзя лучше соответствовал мистическому варианту. Не считая того, что ни один из четверых человек, возвращавшихся — судя по их виду — с вечерней пробежки, не верил в привидения.
— Зыааааа… — снова донеслось из-под земли. Или из-под кустов, откуда вытянулось что-то белое и схватило за лодыжку застывшего при первом же звуке человека.
Цепляясь за него, как за опору, нечто подтянулось и перевалилось на спину.
— Зааааанзаааас, — счастливо улыбнулся темноволосый мужчина в некогда белоснежном костюме. — Я вот…
И отрубился.
Надо отдать должное тому, кого он назвал Занзасом: тот не заорал, не сбежал и в общем даже не шелохнулся. После недолгого разглядывания тела, Занзас достал телефон и ткнул в экран.
— Савада… — тихий и спокойный голос гармонично вписался в полный истомы поздний вечер. В тон песни о чем-то тоскующей птахи. — Ты кого отправил с посылкой?..
— Шамала, — раздался немного усталый голос по громкой связи. — Он должен был захватить ее на Сицилию, и мы решили… то есть, я решил, что нет смысла кого-то посылать встречать его, чтобы не привлекать лишнего внимания. Шамал вполне может доставить к вам посылку. Разве его еще нет?
— Почему же, он уже здесь. Никакого внимания. И никакой посылки.
— Как это?.. — голос Савады упал, на другом конце повисла пауза.
— А так, как обычно и бывает у идиотов. Таких, как ты, Савада, твой советник и твои хранители, — все также спокойно разъяснил Занзас под истерический хохот согнувшегося пополам Бельфегора. — Быстро сюда. Вашего курьера обули.
Cherchez la femme
Дурацкая ситуация. Больше всего Гокудере хотелось закрыть глаза и откинуться на спинку дивана. Но под устремленными на них взглядами об этом можно было только мечтать. Бельфегор время от времени принимался хохотать, как сумасшедший, глядя то на Дечимо, то на них с Ямамото, то на вытянувшегося пластом Шамала, переодетого в веселенький спортивный костюм явно из гардероба Луссурии. Выгуливавший новый цвет ирокеза фрик иронично кривил накрашенные губы. С лица Сквало не сходила презрительная усмешка, а Гокудера словно слышал через года его насмешливое: «Что это за скопище аутсайдеров?». Лицо Занзаса, не выражало ничего, кроме обычного холодного пренебрежения. Но Гокудере казалось, что тот всем видом говорит: «Вот это сочли лучшим преемником для Вонголы?».
Дурацкая ситуация, и что хуже всего, случилась она из-за него, Гокудеры. От мысли, что он подставил Дечимо, что из-за него тот выглядит таким слабым, хотелось выть. Почему именно в тот момент, когда от босса Вонголы ждут проявления силы?!
Хотя, если отбросить эмоции, ругать себя было не за что. Шамал же добрался до Сицилии без проблем, никто ничего не заподозрил. Лишнее движение могло спровоцировать лишний интерес. Вот они — то есть он, Гокудера — и подумал, что не надо менять курьера. И предложил это решение Дечимо. На Шамала, конечно, временами находило, но он все же всегда был предельно аккуратен в том, что касалось дел. Кто же знал, что такое может произойти.
— Шамал, — Дечимо не спал всю предыдущую ночь, днем лишь минут на сорок забылся сном, сидя в кресле, и выглядел измученным. — Попробуй сосредоточиться, вспомни, что это за женщина, где ты ее встретил?
— Ааа?.. — Шамал приоткрыл глаза. Взгляд блуждал.
— Где ты подцепил эту шлюху? — Сквало пнул Шамала в бок. Тот, кажется, даже не почувствовал этого.
— Она богииииня, — вытянутые трубочкой губы и аляповатый наряд делали Шамала похожим на пьяного клоуна.
— Хорошо, кто эта богиня? — Дечимо опередил уже открывшего рот Сквало. — Где вы встретились? Там был кто-то еще? Кто-то следил за вами?
— Венееера… Волосы… И так посмотрела… И формы… — Шамал неопределенно обвел рукой воздух, точнее загреб его пятерней: — ресенан… ренесен…
— Ренессанс, — подсказал Гокудера.
— Да, — Шамал расплылся в счастливой улыбке.
Бельфегор опять заржал.
— Это бесполезно, Дечимо, — Гокудера захотел спрятать Шамала в каком-нибудь темном углу. — Вы же видите, он чем-то обдолбан. Эта богиня что-то ему подмешала в коктейль или вино, чем он там ее спаивал.
— Вино, — мечтательно повторил Шамал, закрыв глаза. — Я хотел целовать ее ноги, я пил из ее туфельки…
Теперь Гокудера хотел сам провалиться сквозь землю.
Бельфегор уже катался по подоконнику, захлебываясь смехом.
— Как романтиииично, — протянул из своего угла Луссурия. — Босс, у нас самая романтичная семья.
— Завтра же пошлю заявку на участие в ток-шоу, — отозвался Занзас.
Гокудера старался не думать о том, что сейчас испытывает Дечимо.
— А вообще, это идея, — молча смотревший в окно Ямамото подошел ближе и присел рядом с Гокудерой. Его присутствие ощущалось, как глоток кофе и ментола одновременно. — В смысле о шоу. Вино из туфельки — такое должно было бы запомниться. Пусть люди порасспрашивают. Еще не прошло шести часов, если это обсуждают, то еще обсуждают.
— Блядь,— выплюнул Сквало, — да вы сегодня в ударе: одна идиотская идея за другой. Вы собираетесь проверять все пабы от аэропорта?
Гокудера сжал кулаки. Сквало иррационально вызывал бешенство. Весь его вид, дикость и резкость, белые, схваченные в хвост волосы — все еще длинные, несмотря на церемонию передачи власти Дечимо, — ледяные глаза, какой-то каркающий голос. А еще, потому что обругал Ямамото, и тот только пожал плечами.
— Он бы не добрался сюда от аэропорта в таком состоянии, — покачал головой Ямамото. — Это место должно быть где-то недалеко. Может, в Палермо, на выезде из города. От окраины сюда пешком часа полтора…
— Ползком — как раз все шесть, — Сквало еще раз пнул Шамала. — Отброс, ты где так нажрался? Что там было? Заправка? Магазин? Паб? Где ты подцепил свою шлюху? Эту Венеру в туфельках?
— Не смей больше его пинать! — взорвался Гокудера.
— А то что? — ухмыльнулся Сквало.
Улыбка превращала обычно злое выражение лица в хищный оскал. Гокудера не понимал, как может общаться с этим типом Ямамото. Но факт оставался фактом: он даже радовался каждой их встрече. Его симпатия… Это не было похоже на уважение, которое Гокудера испытывал к Шамалу. Отношение Ямамото к своему учителю напоминало одержимость, причем взаимную. Если нужно было что-то решать не на уровне Занзаса, то от Варии на переговоры приезжал капитан Сквало, и после краткого обсуждения вопросов с Тимотео, а последние полтора месяца — с Дечимо, требовал Ямамото Такеши. Они исчезали куда-нибудь в кабак, в лес, снимали тренажерку на несколько часов, иногда на весь день. И все в Вонголе знали, что в это время Гокудере Хаято на глаза лучше не попадаться.
Гокудера никогда бы никому не сказал, но себе мог признаться, что именно эта симпатия между Ямамото и Сквало и побудила предложить Шамала в качестве курьера. Даже сомнений не возникало, кто бы вызвался передать коробочки Варии. И это тоже бесило.
— Его надо куда-то положить, пусть пока отсыпается, — предложил Ямамото. Гокудера почувствовал, как его ладонь слегка сжала плечо. Бушующая внутри буря, от которой уже все плыло перед глазами, словно окатила холодной волной и унеслась прочь. Все же хорошо, что хоть один из них не заведен до предела и не измотан. Хоть у кого-то есть прививка от Варии. — Раз до сих пор ничего плохого с ним не случилось, то это отравление не смертельно. Когда станет понятно, чем его накачали, сможем привести в норму и продолжим расспросы. А пока…
Сигнал телефона Дечимо прервал Ямамото на полуслове.
— Да, я понял. Хорошо, ищите там любые вещи. И вызовите на подмогу всех, кто не на заданиях, прочешите все окрестные бары, пабы, заправки, магазины. Прислушивайтесь к трепу: если где-то обсуждают, как мужик пил вино из туфельки женщины, то постарайтесь узнать, что это за женщина, откуда она взялась, куда делась. Если местная, выясните адрес этой… Венеры. Только мягко, не спугните.
— Они нашли машину Шамала, которую он взял напрокат в аэропорту, — пояснил Дечимо, отключив телефон. — За чертой Палермо, как ты и предположил, Ямамото, на дороге сюда. Вещей в ней нет. Будем ждать, больше нам ничего не остается.
Цена Венериного башмачка
Утро проходило на удивление спокойно для такого неудачного начала дня. Вария уже успела позавтракать часа за два до пробуждения Савады и его хранителей. Этим суркам, судя по тому, как они наверстывали упущенное, в последнее время было не до сна. И, пока гости завтракали, офицеры развлекали себя, кто чем мог.
Сквало с утра успел даже смотаться в паб, в котором вчера отключился Шамал, наслушался подробностей и теперь пытался убедить себя, что эти подброшенные Тимотео раздолбаи — часть его, Сквало, жизни. Маммон, судя по звукам, резалась в компьютерную игру. Луссурия бросал хлебные шарики в Ямамото и Гокудеру, с явным удовольствием наблюдая за раздражением последнего. Занзас не сводил тяжелого взгляда с Савады. Казалось невероятным, что тот сумел позавтракать при таком пристальном внимании. Бельфегор развалился на ковре, подложив под голову руку. Другой он крутил за шпильку туфлю вчерашней попутчицы Шамала. Китайское барахло не выдержало куртуазных вывертов, учиненных накануне, и изнутри окрасилось в цвет клеенки, из которой его сшили. Дешевая обувь дешевой шлюхи. Судя по размеру и услышанному от очевидцев, она ошиблась в выборе профессии: вполне могла играть в сборной по баскетболу. Из такого корыта можно было бы напиться и без транквилизаторов, если плеснуть чего покрепче и выдуть одним махом.
— Шамал, если у твоей богини все остальное такое же внушительное, то я тебя даже в чем-то понимаю, — Бельфегор со значением покачал головой. — Это, должно быть, во всех отношениях выдающаяся женщина.
— Венера, — протянул Шамал. — Поэтому я и не смог проехать мимо, — добавил он со вздохом.
— Да похуй, кто она. Достану — проверю на бессмертие, — пообещал Занзас.
Шамал опять вздохнул, с тоской посмотрев на Саваду.
— Трахаться надо регулярно, чтобы каждая баба богиней не казалась, — процедил Сквало.
— Что ты понимаешь в любви, хорек хренов? — Шамал даже поморщился.
— Продажной-то? Чего бы я не знал о шлюхах?
— С этим не спорю.
— А почему хорек? — Бельфегор отвлекся от разглядывания туфли.
— Потому что тоже хвостатые и спариваются со всем подряд, без разбора.
Разборчивый идиот подцепил свою богиню на дороге. То ли кто-то выкинул из машины, то ли искала следующего клиента. Может быть, и местная: мало ли в Палермо блядей? Но пока никто ее не опознал. Как водится, захотела пить. Съехали куда-то на боковую дорогу, добрались до мелкой забегаловки. А вот то, что произошло дальше — не укладывалось в голове. Шамал решил, что вызовет потом такси, и заказал выпивку. У девки под рукой оказались ампулы с какой-то дрянью. В итоге она испарилась, прихватив бумажник, чемодан и ботинки Шамала в виде компенсации за свою испорченную обувь. Собиралась умыкнуть и машину, но не смогла завести, не справилась с капризным механическим управлением.
— Она тебя чуть не угробила, сладкий мой, — Луссурия смотрел на Шамала с детским любопытством.
— Мужчина должен быть великодушным, — без намека на злость ответил Шамал, оторвавшись от бутылки.
Помимо широты души, Шамал демонстрировал и размер мочевого пузыря: с утра глушил минералку, как не в себя. Невозможно выхлебать столько воды и не обоссаться. Хотя, подумал Сквало, прищурив глаза, от этого всего можно ожидать: врач, когда ему показали пустую ампулу, только поцокал языком.
— Лучше бы ты вчера пил так воду, Шамал.
— С богиней — воду? Ты скучный тип, Супербия.
— Зато нам всем охренеть как весело из-за проебанных тобой коробочек. Не сегодня-завтра на нас опять нападут, а мы без оружия.
— А где твой меч? Уже в утиле?
— Шамал, не задевай, — Ямамото извиняющимся взглядом посмотрел на Сквало. — Ты неправ. Против нас объединились четыре семьи. А наши силы уже и так изрядно потрепаны. Мы будем биться до последнего. Я уверен, что Дино Каваллоне нас поддержит. Но… Если коробочки попали к нашим врагам, и среди них есть те, кто обладает пламенем, мы окажемся в очень сложном положении.
— Если против нас будут еще и коробочки, то нам пиздец, — уточнил формулировку Сквало. Слова Шамала задеть его, конечно, не могли, но вмешательство Ямамото приятно пощекотало гордость, Сквало одобрительно кивнул ему. — Радует лишь то, что никто кроме нас использовать их не сможет. Все же не у всех есть пламя. И это — экспериментальная разработка, но не все успели побывать в будущем и научиться пользоваться ею.
Ямамото улыбнулся, рядом моментально напрягся Гокудера, Сквало поймал полный ненависти и ревности взгляд. Ладонь Ямамото как бы невзначай накрыла руку Гокудеры.
Бесить его было интересно. И то, что Ямамото прекрасно понимал эту игру, хотя и не одобрял, по-своему заводило и добавляло остроты. Хороший пацан. Еще не испорченный этими сентиментальными придурками. Тоже со своими заскоками, тоже бредит любовью, ищет, на кого можно залипнуть, разрывается между тем, кто нравится, и тем, кто интересен. Между мячом и мечом. Но это суммируются игра гормонов и спокойная жизнь. Когда за место в ней не нужно бороться, можно грезить и о любви, и о безобидных хобби. С возрастом блажь пройдет, Ямамото сумеет разобраться и в чувствах, и в приоритетах.
— Вряд ли коробочки украли наши враги, — успокоил Савада, до этого минут пять перемешивавший ложкой зеленый чай без сахара. Наверное, боялся, что чашку затянет льдом. — Никто же не мог знать, что мы пошлем с ними Шамала. Эта женщина, скорее всего, встретилась ему случайно.
— Если его проследили до аэропорта, то могли увязаться за ним оттуда. И тогда девица была подставой, — возразил, как ни странно, Гокудера. По-видимому, привычка поддакивать своему Дечимо не отбила все же способности соображать. — Интересы каждого из нас, думаю, в последние несколько месяцев нашими противниками изучались достаточно подробно. Чем поймать Шамала — долго гадать не надо. Могли любую шлюху вытащить на дорогу, и нужно-то было только увезти курьера в сторону, чтобы полиция не вмешалась.
— Она богиня, — устало возразил Шамал, прижимая запотевшую бутылку к виску.
— Да похер, — отмахнулся Гокудера.
— Идея послать Шамала не так уж и плоха, — внезапно поддержал мелкого босса Луссурия.— Но стоило задействовать еще пару человек. Создать видимость передачи посылки. Тогда бы увязались за встречающими, на Шамала бы точно никто не подумал. А так, при отсутствии выбора… — Луссурия развел руками. Он почему-то симпатизировал этой кучке детей, но, как правило, осмотрительно не проявлял своей симпатии очень явно. Впрочем, возможно, она и касалась только одного из хранителей Савады, а на остальных распространилась подобно солнечному свету.
— Нам нужно начать переговоры, — внезапно выдал Савада. — Разбить этот квартет.
— И что ты им предложишь? — Занзас смотрел в упор. — Часть нашей территории? А зачем им часть, если они хотят все?
— Наша территория не делится поровну, — судя по тому, как без предисловий и вопросов поддержал Саваду Гокудера, этот вариант уже обсуждался между ними. — Наверняка кто-то из четверых чувствует себя немного обделенным. Надо выяснить, кто это, и отколоть его. Предложить ему большую долю в случае союза с нами.
— Союза с нами и войны с другими семьями, более сильными, чем эта отколовшаяся? — Сквало покачал головой. — Любой идиот поймет, что его пытаются поставить между молотом и наковальней. Ведь тому, кого сотрут с карты, платить вообще ничего не надо.
— Мы не заставим их сражаться за нас, достаточно, чтобы они не выступали против, — продолжил Ямамото. — Против троих у нас все же шансов больше.
Точно, излагали план. Наверняка, еще и советником одобренный.
Сквало сдержал готовую сорваться с языка колкость. Светлая голова у Ямамото, пока не начинает думать о бейсболе и заниматься стратегией. Чего бы не встретить мальчишку чуть раньше, пока он не попал в поле зрения Реборна и старшего Савады? Точнее, пока Гокудера не попался на глаза Ямамото. Такой сильный мечник. Какой боец был бы у Варии. А лет через двадцать, возможно, и старший офицер, когда думать научился бы.
— А с чего вы решили, что они нападут, если не будут уверены в перевесе силы? —Бельфегор через голову запустил туфлю в приоткрытое окно и переключился на разговор. — Эти утырки и вчетвером не сильно рвутся вперед. Они не торопятся и вряд ли станут рисковать, а подождут, пока к ним присоединится кто-то еще.
— Мы уговорим четвертого затаиться, как бы играть на две стороны. Но не поддерживать никого. Фактически, мы заплатим за тайный нейтралитет, — пояснил Гокудера. — Если они будут думать, что их четверо, то решатся на схватку. Нас достаточно уже потрепали…
— То есть вы собираетесь платить одному из заговорщиков, чтобы он решал подольше, кого предавать выгоднее? — уточнила Маммон. Сквало вспомнил, что уже какое-то время не слышал плюхов и шмяков из ее ноутбука.
— Такой недосоюзник хуже врага, — добавил Луссурия. — Когда он поймет, что мы сдулись, вернется к тем, кто сильнее, чтобы получить хотя бы минимум. Тем более, что о его переходе на нашу сторону никто не будет знать. И мы получим удар в спину.
— Это Иемицу придумал? — прямо спросил Занзас.
Савада кивнул.
— Отец считает, что мы не можем тянуть. Шесть нападений за месяц, ликвидированы две боевые группы — ждать нельзя. Если так пойдет дальше, из нас потихоньку выпустят всю кровь. Надо дать решительный отпор. Этот план не кажется мне идеальным, поэтому я и ждал коробочек. Демонстрация силы могла бы изменить наш статус-кво. Но… смысла дальше ждать нет. И сражаться на несколько фронтов мы не сможем, надо хотя бы уменьшить количество врагов.
— «Мы принимаем бой!», — передразнил Сквало, вспомнив почему-то детскую сказку. — Мне не нравится план. Мы не можем развернуть войну, у нас не те силы. Мы не можем гоняться за этими шавками по всей Сицилии. Стоит только Варии ослабить внимание здесь — вас растерзают за считанные дни. Минус одна семья, к тому же самая слабая, проблему не решит. Бел прав: пока что-то не спровоцирует их на открытый конфликт, или пока мы не станем еще слабее, они не выступят. А если нас продолжат щипать, то восстановить силы мы не успеем. И если даже план удастся, мы после такой победы будем истощены и станем легкой добычей следующих шакалов.
— К тому же придется думать, как возвращать себе подаренную за нейтралитет территорию. Вы же не собираетесь действительно ее дарить? — верность Маммон себе превышала преданность любой семье стократ.
— К тому же мы еще не уверены, что их только четверо, — Сквало понял, что Занзас решил озвучить догадку, которую они обсуждали последние недели. — Вполне возможно, за этими семьями кто-то стоит. Это мелочь. И чтобы вот так проснуться утром и решить напасть на Вонголу, пусть даже воспользовавшись смертью Девятого… Планка слишком высока для них. Могли, конечно, оборзеть. Но более вероятно, что ими руководит кто-то более сильный и умный, кто использует эти семьи как пешки.
— Мы думали об этом, — поморщился Савада. — Но пока не уберем этих, не узнаем, есть ли кукловод.
— Пока не уберем кукловода, заебемся с марионетками, — возразил Бел. — Таких семей, как грибов после дождя: каждая уличная банда грозит разрастись. Их можно клонировать на смену друг другу, пока Палермо не вымрет.
— Зайчики, бить надо не по палке, а по руке, которая ее держит. А еще лучше — в сердце, которое рукой управляет, — добавил Луссурия. — Зря вы своего солнечного мальчика отстраняете от разработок операций. Он бы вам многое рассказал о технике боя.
— И что же тогда делать? — Савада отставил нетронутую чашку.
— Пей свой чай, — ответил Занзас. — И увози лечить Шамала. Мы возвращаемся на базу, здесь мы слишком на виду. Там встретимся завтра, захвати отца. И солнечного зайчика, чтобы порадовать Луссурию: ему тренироваться не с кем. Есть тут одно предложение, но надо кое с кем переговорить.
Сколько стоит Вария
Переговоры затянулись. Люди за другой стороной стола кидали на Занзаса уже почти умоляющие взгляды, но он их игнорировал. У Маммон был четкий приказ: вытрясти шайку до последнего цента, торговаться, пока им действительно уже будет нечего предложить. И даже тогда снять со всех кольца, запонки, часы, цепи и зажимы с галстуков.
Очередь как раз дошла до поддерживающих штаны ремней. По-видимому, следующим пунктом, если не остановить Маммон, будет демонстрация задниц, на случай сокрытия в них особо ценных анальных шариков.
Занзас искренне любовался работой профессионала и не хотел лишать себя удовольствия. Тем более, они еще не закрыли два вопроса. Один из них и был целью встречи — самый главный. Чем лучше измотает Маммон эту шайку, тем с большей готовностью они выведут Занзаса для следующих переговоров на организатора, который за ними стоит. А в том, что есть кто-то еще, Занзас уже не сомневался.
— Мы предлагаем вам империю отца, а вы не цените наше хорошее отношение, — предпринял еще одну попытку детского шантажа глава семьи Симоне. Хотя какая там семья, так, мелочь на подхвате, питающаяся еще год назад теми кусками, которые за боковик бросал им Тимотео. Всегда же бывает, что чем-то заниматься не очень выгодно.
Среди четырех собравшихся семей он был главным, по-видимому, на правах бывшего почти партнера Вонголы. Он же вышел на Занзаса еще полтора месяца назад, на похоронах Девятого. Выразил причитающиеся случаю соболезнования и сразу за ними — осторожные сожаления по поводу Савады, потом уверенность, что из Занзаса получился бы прекрасный глава семьи. И куда-то исчез.
То, что разговор был не случайным и надо ждать продолжения, Занзас не сомневался. Поэтому, когда спустя две недели произошло первое нападение, гадать об участниках не пришлось. Наблюдение за Симоне быстро раскрыло связи с тремя другими семьями. Занзас не удивился, когда неделю назад ему так же осторожно предложили примкнуть к Альянсу против Вонголы, бросить вызов Саваде Цунаеши и CEDEF. А потом возглавить семью.
До Рождества было еще далеко. Впрочем, Занзас не ждал от этих семей подарков и к Рождеству, может, кроме традиционных корзин с фруктами и вином. Вывод напрашивался один: его хотят использовать, чтобы ослабить Вонголу. Потом, когда его руками уберут Саваду с хранителями, по-видимому, стоило ожидать передела территорий. Союзники же захотят получить какую-то «благодарность» за поддержку. Естественно, после неудачной попытки убрать Варию, когда она потеряет часть сил.
Все это было понятно, кроме одного: с чего вдруг мелкие сошки так развернулись? Занзас мог поспорить, что ни один из них сам на реализацию такого плана не решился бы. И даже не осмелился бы искать единомышленников, опасаясь, что те, не мешкая, прибегут в Вонголу и сдадут друг друга с потрохами. Чувствовалась чья-то опытная организаторская рука, харизма и умение мыслить масштабно.
— Если вас не устраивает наше предложение, мы можем оставить все как есть, — многозначительно намекнул второй прихвостень. Та самая слабая, а значит, и менее удовлетворенная предстоящим дележом сторона, нейтралитет которой собирался покупать Савада. Мелочь, чье имя можно даже не запоминать, тем более не принимать ее в расчет. По-видимому, в команду попал только как связующее звено, через которое организатор вышел на остальных. Если так, то он хотя и в курсе положения вещей, но не совсем из их круга. Темная лошадка.
— Учитывая, что я вас всех теперь знаю, вы, конечно же, можете оставить все как есть. Но еще одно нападение на моих людей — и ваш прах будут хранить в общей урне.
— Вы угрожаете, будучи здесь только с двумя своими офицерами? — усмехнулся Симоне.
— Мы и втроем недешево вам обойдемся. К тому же, в случае моей смерти некому будет сдерживать Супербию. А он совершенно бешеный.
— Не мутите, — развалившийся в кресле Бельфегор опасно улыбнулся. — Вы сделали нам предложение, потому что кишка тонка раздавить Вонголу, пока в ней Вария.
— Мы заговорили не о том. Складывается впечатление, что мы угрожаем друг другу. Между тем, мы всего лишь хотим убрать чужаков с территории и желаем работать с настоящим преемником Тимотео, истинным Вонголой, — попытался сделать хорошую мину при плохой игре Морале, изворотливый и скользкий как змея. Босс нескольких мелких борделей и таксопарков — источник информации Альянса. — Но вы так много требуете…
— Раньше надо было приходить с предложениями. Мы понесли убытки в результате ваших действий, и теперь нам необходима контрибуция, если вы действительно хотите союзничать, а не воевать с Варией, — резонно возразила Маммон.
— Но мы тоже понесли убытки! — Симоне даже тростью пристукнул.
— Сами виноваты, не надо было нарываться, — отрезала Маммон. — И если продолжите воевать, еще больше потеряете. Мы вам делаем очень выгодное предложение. К тому же вы не в накладе: отжали два наших заказа. По моим подсчетам, на этих сделках вы заработали не меньше ста тысяч евро.
— Да там и семидесяти не вышло! — вспылил молчавший до сих пор представитель четвертой семьи.
Горало только недавно появились, именно их имел в виду Бельфегор, когда говорил Саваде о клонах из уличных шаек. Амбиций и гонора много, оружия еще больше, как и не очень умных юнцов, готовых ради мнимой крутости лезть под пули. К сожалению, так много, что их избыток отчасти компенсировал недостаток опыта. Главная ударная сила Альянса против Вонголы.
— Вы еще и прибыль нам недополучили, — покачала капюшоном Маммон. — Я даже не знаю, стоит ли с вами вести дела дальше… Босс, может, ну их? — Маммон повернула голову к Занзасу.
— А где ты найдешь умнее?
— Мне предстоит работать с детьми…. — в голосе Маммон звучала скорбь.
Занзас подумал, что стоило прийти только для того, чтобы увидеть, как вытянулись физиономии мафиози при этих словах. Понятно, что Маммон только выглядит десятилетней малявкой. Но все же ее настоящий возраст не отменяет того, что она — женщина. Чей удел, по мнению половины присутствующих, — кухня, церковь и дети. Вряд ли главы семей рассчитывали в таком качестве попасть в сферу интересов Варии.
— Не сокрушайся раньше времени, вдруг они еще откажутся, — утешил Бельфегор.
— Или не успеют согласиться. Савада о чем-то подозрительно долго треплется с Верде. Возможно, им тоже есть что мне предложить… А если это какое-то оружие, то я предпочту сначала узнать о нем побольше и забрать себе, чем испытать на собственной шкуре и ненароком уничтожить.
— Верде? — Симоне нахмурился. — Бывший аркобалено? Тот, который изучает кольца?..
— Именно.
Встречу можно было заканчивать. Занзас узнал все, что хотел. На коробочках стояло клеймо Верде. Раз Симоне так удивлен, значит, они не попали в руки к заговорщикам. Или же посылка у того, с кем Занзас еще не встречался. В любом случае, с этими гиенами говорить больше нет смысла. При любом исходе им конец. Когда все закончится, то, что им принадлежит, войдет в Вонголу или будет уничтожено. Это его — Занзаса — цена. Но обсуждать ее с трупами он не собирался.
— Обдумайте наши условия, но не затягивайте с принятием решения. Я жду звонка.
Занзас встал и направился к двери.
Ночная логика
— Не спишь?
Гокудера покачал головой. В темноте спальни Ямамото не мог видеть этого, но то ли догадался, то ли почувствовал.
— Тоже не могу уснуть.
За приоткрытым окном уже слышались первые голоса птиц. Гокудера ощущал себя измотанным, голову словно набили ватой. Но сомкнуть глаз за ночь так и не получилось. Чередой лезли мысли о предстоящем дне, о том, возможно ли было это как-то предупредить, избежать такой опасности. И о том, что Дечимо совсем один. И ему, наверное, еще хуже.
— Ты думаешь, что Занзас предаст нас? — Ямамото впервые задал вопрос, который всех их волновал последние сутки. С тех самых пор, как Занзас рассказал о встрече с заговорщиками и о том, что ему за предательство предложили Вонголу и компенсацию причиненного ущерба.
Рассказал он также и о своем плане. Он добивается встречи с тем, кто руководит втайне Альянсом, и убивает всю верхушку заговорщиков. Занзасу поставили обязательное условие для личного знакомства: уничтожение Савады и тех его хранителей, которые находились на Сицилии. Без них разделаться с остальными и CEDEF уже будет значительно проще.
Но Вонгола и Вария под наблюдением. А значит, придется разыграть реальную схватку. Где-то уже под конец Савада и хранители спрячутся, а Занзас уничтожит иллюзию и ее же предъявит Альянсу.
План был идеален, за исключением одной мелочи: им придется полностью довериться Занзасу. Ничто не мешает тому не разыгрывать уничтожение, а действительно убить их.
— После битвы колец он поклялся уничтожить всех нас, — ответил Гокудера. — Занзас не из тех, кто бросает слова на ветер.
— Занзас не из тех, кто объедается мороженым только потому, что мечтал об этом в детстве, — возразил Ямамото. — Если бы он все еще хотел занять место Тимотео, то мог бы уже несколько раз попытаться захватить власть. Тимотео в последние годы был не очень силен. А после его смерти так вообще…
— Ключевое слово — попытаться. Пришлось бы сражаться за власть. Мы бы сопротивлялись не понарошку. А здесь предлагают Вонголу на блюдечке, да еще и платят за это. Соблазн слишком велик. Даже если в последние несколько лет Занзас об этом и не думал, то теперь… Я не сомневаюсь, что он живет с этой мыслью все эти недели. Недаром же мы узнали о предложении только сегодня, а не месяц назад.
— В будущем Вария пришла защищать нас, — напомнил Ямамото.
— Да, пришла. Но в том будущем, спустя десять лет, Дечимо уже был признанным главой семьи. И я не знаю, как ему удалось достичь этого. Но того будущего больше нет. А в этом настоящем… Мало кто понимает, почему Тимотео выбрал именно Цунаеши. Долгие годы многие воспринимали Занзаса как преемника. И не всем безразлично, кто ими руководит.
— Но сам Цуна не сомневается, — возразил Ямамото. — Я верю в его гиперинтуицию, она не ошибается.
— Зато Иемицу категорически против, — парировал Гокудера. Вообще-то они почти все были против. Решение Дечимо принял единолично. План Иемицу означал многочисленные жертвы в Вонголе. В случае предательства Занзаса погибнут только сам Дечимо, трое хранителей и несколько добровольцев, которые поедут с ними. — В случае с Шамалом Дечимо тоже верил, но, как видишь… То есть, я не сомневаюсь, наверное, он чувствует, что пока Занзас не собирается предавать, но если случится что-то непредвиденное? Тем более что в отношении Занзаса это даже предательством нельзя назвать. Он Дечимо никогда не признавал. На церемонии никто из Варии не целовал его руки.
Ямамото молчал.
— Знаешь, — признался он через какое-то время, — больше всего меня пугает участие Маммон. Почему именно она должна создавать иллюзию? Почему не кто-то из наших, чтобы хоть как-то проконтролировать, вступиться, дать знак, если что-то пойдет не так? Орегано, например, или Хром? Она будет здесь уже послезавтра вечером. Вдруг Маммон считает, что в Вонголе больше возможностей? И если она захочет… Занзас будет думать, что действительно уничтожает иллюзию.
— Значит, ты все же сомневаешься, — Гокудера почувствовал, что огорчен. С одной стороны, было спокойнее от того, что Ямамото не так слепо поверил. С другой… Решение принято, и хотелось почерпнуть хоть в ком-то уверенность, что они не ошиблись.
— Конечно, сомневаюсь, — откликнулся Ямамото. — Я даже думаю, не сказать ли Хром и Хибари, чтобы задержались на день-другой, подождали, пока мы не выйдем с ними на связь. Если что, они хотя бы спасутся. Только, боюсь, если Хибари такое услышит, то прилетит, разогнав всех пассажиров с предыдущих рейсов. Наверное, нам стоило попытаться еще при жизни Девятого наладить контакт с Занзасом. Понятно же было, к чему все идет. А если уж дальше уживаться вместе, нужно искать и способы существовать в мире.
— Да, ты прав, — согласился Гокудера. — Я в последние полгода часто думал о том, что будет, когда Девятый умрет. Взбунтуется ли Занзас, выйдет ли он из семьи, может, потребует отдать ему какую-то долю… И вроде при Девятом неудобно было обсуждать эти вопросы, как бы он еще жив, а мы уже его похоронили. А потом Занзас не возникал, я и обрадовался. Но надо было думать о том, что у Вонголы есть и внешние враги.
В комнате опять повисла тишина. Было слышно только тиканье часов.
— А своему патлатому ты рассказал о сомнениях? Что он сказал на это?
— Сквало сказал, что пока мы не начнем доверять друг другу, единой Вонголы не существует. Если ты не можешь сражаться один, в бою у тебя не должно быть сомнений в том, кто прикрывает твою спину.
— Ты же понимаешь, что это только слова? Причем, они не опровергают и возможности убийства нас. Нет доверия — нет единой Вонголы — убрали лишние звенья — Вонгола стала единой в лице Варии. Все логично.
— Не для Сквало. Это не его логика.
— Ты его защищаешь. Почему? — Гокудера повернул голову и попытался разглядеть в темноте Ямамото.
— Потому что это Сквало, — уверенно ответил он. — Это тот человек, который отпихнул меня, когда я пытался спасти его от акулы, потому что иначе мы погибли бы оба. Он не станет что-то долго выдумывать, Хаято. Он бы просто убил меня сегодня, пока я был в душе после тренировки. Смысл им в этой отсрочке до завтра? Мы были у них в руках, когда приехали за Шамалом, да и сегодня, вообще-то, тоже.
— Не знаю… Например, они хотят представить это как нападение не Варии, а другой семьи? Для не посвященных в план. И он к тебе как-то привязан. Может, надеется спасти.
Ямамото шумно выдохнул, по-видимому, усмехнулся.
— Сквало к своим целям прет напролом. Ради одной он пожертвовал рукой. Неужели ты думаешь, что ради другой он не убьет меня? В лучшем случае сначала предложит перейти в Варию. Но пощадить… Это не о нем.
— А он не предлагал?
— Не сегодня.
— Может, ты и прав насчет него. Только решает там все Занзас, так что… — Гокудера почувствовал, что отчаянно хочет закурить. — А Занзасу ты веришь?
— Нет, но я пытаюсь посмотреть на него глазами Сквало. Что-то же он в нем увидел.
— Получается?
— Да нифига.
— Ты любишь его? — Гокудера не сомневался, что Ямамото поймет, о ком вопрос. И был рад темноте, иначе, наверное, так и не решился бы его задать. Или если бы не мысль, что это, возможно, последний шанс услышать ответ.
Ямамото ответил не сразу.
— Ты напрасно ревнуешь. Сквало… Он… Вы похожи. Оба сильные, бываете бешеными, оба преданы выбранному боссу. Меня в нем привлекает то же, из-за чего тянуло всегда к тебе, только… — он замолчал. А потом неожиданно спросил: — Ты любишь Цуну?
— Да ты спятил! — у Гокудеры даже в голове прояснилось и расхотелось курить. — Это же совсем другое!
— Вот и у меня совсем другое.
— Но Цунаеши — Дечимо.
— Дело не в том, что он босс. А в том, что ты увидел в нем то, за что восхищаешься. Как я в Сквало, а Сквало в Занзасе. Но это другое, это не любовь. Тем более, он мой наставник. Но я тебя понимаю. Если бы у вас с Шамалом была меньше разница в возрасте, если бы ваши интересы были ближе, если бы он не знал тебя с самого детства, то, думаю, я бы тоже ревновал тебя к нему, — Ямамото склонился над Гокудерой. — Это совсем другое, — повторил он перед тем, как Гокудера почувствовал на губах поцелуй.
— Сумасшедший, — он тихо рассмеялся. — Нам сражаться через несколько часов. Надо хоть попытаться поспать, а то будем как мочалки, толку от нас тогда…
— В этой битве от нашей силы ничего не зависит, — рука Ямамото скользила вдоль бедра, дыхание стало тяжелым. — Завтра мы будем испытывать оружие доверия. И если мы ошиблись, тем более не стоит упускать последнюю возможность не выспаться…
И с этой логикой трудно было не согласиться. Особенно, когда Ямамото так близко, его губы такие мягкие, жадные, а руки уже развязывают шнуровку на штанах. И кому нужна нафиг логика, если сердце бьется как сумасшедшее, от возбуждения жарко, член встал и кажется, что еще немного, и ты просто сойдешь с ума от невыносимого желания?
Эхо из прошлого
В воздухе одуряюще пахло мандаринами. Ими было усыпано все вокруг: собирать урожай то ли было некому, то ли владельцев он не волновал. Этот запах Занзасу всегда напоминал о детстве. Только он так и не мог понять о каком: том, что было до Вонголы и почти стерлось из памяти, оставшись в ней только какими-то смутными обрывками звуков и запахов, или о резиденции Тимотео, рождественских приемах с мандариновым пуншем и бесчисленной толпой гостей.
Большой, некогда крепкий, а теперь полуразрушенный дом подчеркивал впечатление заброшенности. Похоже, что раньше это место очень любили, здесь часто собирались люди, кипела жизнь. Но потом она куда-то ушла.
Тяжелое тело упало на землю, судя по хлюпу, раздавив несколько плодов.
— Осторожнее, ослы криворукие! — Маммон в общении с подчиненными — своими или чужими — не заботилась о правдоподобности эпитетов. — Переломитесь, что ли, согнуться, чтобы положить? Откуда вас только набрали таких дохляков неповоротливых? Если испортите тело, Луссурия вас всех возьмет себе, и вы оооочень скоро пожалеете, что не остались сегодня дома. Ну, что встали? Идите за последними!
Чертыхаясь вполголоса, несколько здоровяков отправились к Фиат-Дукату. Маммон, сидя на перилах крыльца дома, махала ногами и следила за работой, умудряясь не оставлять без внимания никого и понукая всеми сразу. Вопреки обыкновению, сегодня она была одета не в балахон с капюшоном. Легкая голубая туника, цветные полосатые легинсы, веревочки с бусинками на тонких запястьях и какие-то пестрые то ли тапки, то ли туфли без каблуков делали Маммон похожей на обычную девочку, только пришедшую с какого-то праздника и еще не смывшую с лица акварельную раскраску. На очень злую и жестокую девочку. И этот контраст, кажется, деморализовал добрую половину тех, кто их встретил в этом месте.
— Так, а ну-ка отойди подальше от этого полуголового! Все его колечки и браслетики — мои, увижу, что хоть одно пропало, голова станет как у него. С той разницей, что она у тебя уже пустая!.. — парня, пытавшегося закинуть на кучу сползшее тело Гокудеры, как ветром сдуло. — А ты, идиот, не видишь, что он в пакет завернут? Наверное, это сделали специально, чтобы придурки, вроде тебя, не доставали отдельные части. Аккуратнее тащить надо, не порви! Ты же кишками всю машину уделаешь, вонять потом будет — не отмоешь и не продашь.
Рядом кто-то сблевал.
Загоготали разлегшиеся в тени деревьев бойцы Варии.
— Убери за собой и убирайся вон, слизняк… Ну, и куда вы его понесли? — накинулась Маммон на ту же парочку. — Жечь будем всех в той куче за камнями, — размахивая руками, Маммон обозначала направление. — Труп, который сжигать не надо, уже отдельно отложили. Этого — сжигаем. Объясните, недоумки, зачем вы его на другой конец двора тащите, да еще к воротам? Чтобы его было лучше видно с дороги? А потом еще раз перенесете? Ну, что встали, олухи? Так и будете с трупом обниматься, пока он не разложится?..
Маммон зевнула и, прикрыв глаза рукой, посмотрела на высоко стоящее солнце. А Занзас некстати подумал о том, что ни разу не видел ее в солнечных очках. Может, поэтому она и носит свои капюшоны? Между тем Маммон уже докопалась до людей, сбившихся в стадо по соседству с кучей трупов.
— Ну, а вы что застыли около покойников? Пошли вон, отцепитесь от них. Сгиньте, наконец… Ну, труп, наверное, на полпути бросать не надо, донесите уже… Куда рванули?! — гаркнула Маммон, увидев, как люди направились в беседку. — Вон в тот сарай идите, идиоты. Вы еще дом заняли бы. И чтобы во дворе я никого не видела. Задолбали.
Последнее она в принципе могла и не добавлять: ее саму видеть точно уже никто не хотел. Занзас усмехнулся. Что ни говори, а так называемые головорезы Голари — шпана, она и есть шпана. Налететь вдесятером на пожилого ювелира, разгромить открытое кафе — легко. Расстрелять с безопасного расстояния запертых в машине людей — без колебаний. Накинуться на кого-то с перевесом силы — пожалуйста. Но увидев чужую, разом притихли. Родившийся ослом не умрет лошадью.
Он оглядел кучу тел. Интересно, о чем думал Девятый перед смертью? Неужели верил, что Занзас не попытается вернуть себе положение? Что такого Девятый знал о нем, чужом по крови и духу человеку, чтобы не потерять эту уверенность после двух попыток убить его самого и захватить власть? Предвидел ли он нападения на Саваду со стороны? Это же было ожидаемо. Если да, то почему даже не пытался заручиться поддержкой его, Занзаса, для своего преемника?
Во дворе притормозило несколько легковушек и выпустило из своих недр два десятка человек. Симоне аккуратно обошел по широкой дуге сложенные в кучу тела — казалось, он боится вступить в лужу крови, даже трость ставил на землю не сразу, а выбирая место.
— Не дрефь, не запачкаешься, — с самого утра настроение у Сквало было омерзительным, то есть даже более плохим, чем обычно. И он явно искал, на ком сорвать раздражение, а пока что старательно начищал меч чьей-то курткой. — Крови уже нет, с трупов не течет.
— Я не ожидал, что это будет так…
— Как — так? Без упаковки и ленточек? — Сквало угрожающе наклонился вперед. Ветер ерошил неровно срезанные волосы. На макушке они топорщились злым ежиком, но чем дальше, тем были длиннее, прикрывая сзади почти полностью лопатки.
— Так много ран… — оправдывался Симоне.
— Представьте, они сопротивлялись, — Маммон оседлала перила как коня, развернувшись лицом к приехавшим. — Если бы они не сопротивлялись, а подставили нам горло, мы бы просто его перерезали, и рана была бы у каждого всего одна, — объясняла она как детям, жестикулируя. — Но поскольку они пытались убить нас, приходилось бить, куда попадали, а значит, не всегда куда хотелось.
— Мне кажется, вы не рады, — Симоне попытался сменить тему. — Но ведь теперь Вонгола ваша, разве это не замечательно!
— Я вот только умоюсь и упьюсь от радости до уссачки, — кивнул Сквало. — Старик, я хочу, чтобы ты знал, да и остальным не помешает, — Сквало обвел взглядом шедших за Симоне людей. — По вашему требованию и ради нашей цели я убил хорошего мечника. Он мне нравился. А вы нет. Намек понятен?
— Наверное, нам стоит порадоваться вместе чуть позже, — Морале уже пятился назад к машинам. Подошедший сзади Леви упер в его спину зонт, вынудив остановиться. Обернувшись, Морале отреагировал именно так, как обычно реагировали люди при первой встрече с Грозой Варии: отшатнулся и начал пятиться уже к дому.
— Наша радость — не ваша забота. А подумать вам нужно о том, чтобы исполнить свои обязательства, — встряла между тем Маммон. — Чтобы не было недопонимания: это я разъяснила намек капитана для тех идиотов, которые не просекли его посыл сразу.
— Проходите в дом, — Занзас встал со ступенек, освобождая проход. — Но вообще-то я ожидал увидеть еще одного человека. Если вы меня обманули… — Занзас замолчал, предоставив возможность четверке самой придумать продолжение.
Симоне и остальные как-то затравлено оглянулись. Дверь последней машины распахнулась, из нее достали кресло-каталку.
— Тебя не обманули, Занзас, — рассмеялся сидящий в каталке человек и раскрыл руки, как для объятий. — А ты все тот же, мой мальчик, не стесняешься требовать то, что хочешь получить, а?! Да, признаюсь, еще вчера у меня были сомнения, поэтому и затягивал встречу. Но сейчас я верю! — он перевел взгляд с прически Сквало на кучу тел. — И как я, старый дурень, мог сомневаться в истинном Вонголе, а?!
— Альберто… — Занзас не узнал свой голос. Наверное, так он и должен звучать в преисподней или там, куда выходят души из нее. — Так это был ты. Я думал, что ты умер. Мне так сказали…
Альберто Томасо, друг Тимотео, всегда шумный и веселый, не появляющийся у них без этих чертовых мандаринов и какого-нибудь подарка для Занзаса, внезапно исчез лет двадцать назад. Тимотео сказал, что умер. Занзас любил веселого мужика. Может даже, единственного из всей новой семьи. И, кажется, именно тогда, после исчезновения Альберто, Занзас впервые ощутил, что означает — осиротеть. Занзас пытался найти людей Томасо, но они тоже все как вымерли. Дома говорить о нем, наверное, было строго запрещено, потому что выяснить ничего не удалось.
Уже спустя много лет, после Колыбели, Занзас случайно узнал, что Томасо попытался Вонголу банально убрать. И почти преуспел. До развязки оставалось совсем немного, но его вычислили и наказали, как и тех, с кем он связался.
Пару раз Занзас порывался спросить Тимотео, почему тот скрыл эту историю. Все и так было очевидно, но, наверное, хотелось услышать это. Но не спросил. Скорее всего, потому что ничего не смог бы ответить сам на признание, что его пытались уберечь от разочарования и боли. Или не хотел отвечать. А Тимотео счел, что опасность устранена, а значит, незачем убивать светлые воспоминания хотя бы у того, кого он назвал своим сыном.
Только Альберто выжил, как-то сумел ускользнуть. Он постарел, некогда темные волосы полностью поседели. Лицо приобрело желтый оттенок, стало одутловатым. Но сомнений не было: это он. Занзас узнал и голос, не потерявший силы, и цепкий острый взгляд черных глаз, которые никогда не смеялись, даже если раскаты хохота Альберто заполняли весь дом. Тимотео, наверняка, узнал бы не только голос и взгляд, но и почерк своего старого друга. И Альберто пришлось отложить попытку взять реванш, выжидать долгие годы, не упуская из виду никого в Вонголе. А после смены власти он оценил ситуацию и решил, что его, Занзаса, свалить будет проще, чем Девятого… Есть над чем подумать.
— Да, мой мальчик, это я, — Альберто подъехал, похлопав Занзаса по бедру. — Как я скучал по тебе! Уже и не назовешь малышом, а?! Ты прости, старика, что не объявился. У нас с твоим отцом вышло недоразумение, вот я и оказался оторванным и от тебя, и от своих ног. Но я следил за тобой, за тем, как ты боролся! И сегодня наблюдал, насколько мог, за твоей работой. Силен! Ничего не скажу больше — силен! Ладно, идем же в дом с солнцепека, пришла пора обо всем поговорить открыто. Теперь-то мы развернемся, а?!
— Да, — Занзас уже пришел в себя. Нахлынувшие воспоминания о потере, чувства и боль улеглись. Прошлое отпустило. — Идем. Пусть машины в гараж заведут, нечего привлекать внимание.
В открытую Бельфегором дверь занесли каталку с Томасо, следом в дом потянулись остальные. Занзас замыкал группу. Он внимательно оглядел двор, одобрительно кивнув своим людям. Все было спокойно. Одиноко прятались за каменной кладкой забора три автомобиля Варии. Леви расставлял зонты вокруг сарая. Несколько человек с автоматами окружили его по периметру. Маммон спрыгнула с перил и в сопровождении еще двух бойцов направилась к гаражу, куда уже успел нырнуть Луссурия вслед за последней машиной.
— Все ждут вас, — консильери Симоне неожиданно возник на пороге.
— Да, иду, — Занзас прошел вперед.
— А волосы-то! Волосы отро… — услышал он за спиной. Фразу оборвал сдавленный хрип.
— Молодец, урод, внимательный, — похвалил покойника Сквало, закрывая дверь изнутри. — Но слишком медленный. Соображать надо быстрее, и выбирать сторону тоже.
Свой выбор
Местные новости крутили картинки уже в четвертый раз. Репортеры с деланным ужасом на лице и блеском в глазах, предвкушая рост рейтинга, смаковали подробности «кровавого пикника», как успели окрестить в прессе произошедшую бойню. В этот раз, оправдывая экстренный выпуск, сообщили о том, что на Сицилию с материка будет направлена группа следователей для раскрытия дела. И тут же добавили, что их, несомненно, ожидает трудная работа, поскольку улик почти нет. Естественно, после этого — сразу же за предупреждением о сценах насилия и предложением убрать детей от экранов — опять понеслись кадры с места происшествия. Сожженный дотла сарай среди мандариновых деревьев, остовы сгоревших машин, скрюченные обугленные тела. Гостиная в доме с заляпанными кровью стенами, закопченным потолком, с засохшими лужами на полу. Перевернутая инвалидная коляска над выжженным пятном и пеплом. И трупы, трупы, трупы, искромсанные настолько, что трудно определить, во что они были одеты.
А еще, не прекращая, звонил телефон. Вот уже который час люди Вонголы отчитывались о переоформлении фирм, захваченных точках. Главы семей заверяли в дружбе и преданности. Очевидно, что бизнес четырех заговорщиков будут делить все, кто успеет сориентироваться. Но пока они ждали своей очереди, наблюдая, как Вонгола первая забирает самые жирные куски в компенсацию своих убытков от военных действий. Кто не захочет повторить историю, согласится с таким положением дел, довольствуясь дележом остатков.
Гокудера зевнул, оторвав от уха трубку. Весь вечер он записывал координаты и адреса, имена, суммы, реквизиты. А до этого было мучительное ожидание возвращения Занзаса и его людей в небольшом летнем домике у дороги, на которой и инсценировали нападение. После бессонной ночи и напряжения, едва они увидели машины Варии, нахлынуло чувство безопасности, а вместе с ним — расслабленность. Ужасно хотелось спать. А потом многое обдумать.
Гокудера обернулся на судорожный вздох справа и мысленно чертыхнулся. На кушетке лежал Ямамото с замотанной головой и перевязанным запястьем.
Бессонная ночь все же дала о себе знать. Все шло по плану, и вдруг Ямамото пошатнулся, и в следующий момент уже лежал на земле без сознания. Сказал потом, что его ослепило солнце, не успевал увернуться, неудачно отступил, нога поехала, удержать равновесие не получилось… Но в тот миг Гокудере показалось, что это конец. Перед глазами стояло страшное, перекошенное бешенством лицо Сквало, во взгляде Дечимо читалась растерянность, Рехей замер, не зная, то ли продолжать сражение, то ли бросаться к Ямамото. И Гокудера уже приготовился умереть в бою, когда услышал приказ Занзаса о запуске иллюзии.
— Потерпи, милый, скоро все будет в порядке, — над Ямамото, что-то напевая себе под нос, колдовал Луссурия. Рядом крутился Рехей. Кажется, кроме сотрясения и вывиха, они ничего не обнаружили, но решили перестраховаться. Встретив взгляд Гокудеры, Ямамото улыбнулся и кивнул.
— Пошевели пальцами. Нормально чувствуешь? Сгибаются до конца? — Сквало подошел ближе.
— Да, все хорошо, слишком резко повернул голову, еще мутит… Сквало, прости. Я подвел тебя, зазевался.
Сквало присел на край кушетки. До Гокудеры долетело едва слышное:
— Пацан, когда я говорил о том, что трахаться надо регулярно, я не имел в виду перед боем и вместо сна. Даже если бой постановочный.
— Капитан, ты смущаешь мальчика! — шутливо возмутился Луссурия.
— Пусть лучше сейчас смущается, чем однажды из-за глупости сдохнет.
Гокудера почувствовал, что краснеет, и уткнулся в бумаги. Действительно, глупость. Все из-за ревности: и фиаско с доставкой коробочек, и утренняя неудача.
— Я не… Я просто не мог уснуть. Думал о разном… О доверии.
— Когда верят, не думают, в этом весь смысл.
— Сражаться проще, чем верить, — Ямамото отвечал Сквало, но Гокудере казалось, что именно ему. — Поверить — значит согласиться, что от тебя больше ничего не зависит. Что ты принимаешь чужой выбор.
— В семье чужой выбор — тоже твой, даже если тебе он поперек горла, — Сквало взлохматил волосы Ямамото. — Так что в следующий раз спи спокойно.
— Надеюсь, следующего раза не будет. Благодаря вам, уже никто не решится повторить такое.
— Не надейся, — процедил Занзас. — Зависть и жадность неискоренимы. Привыкай к тому, что все окружение семьи — это враги или тайные враги.
— Вы знаете, зайчики, что сегодня мы как раз столкнулись с одним бывшим не врагом? — подмигнул Луссурия. — Дон Тимотео начинал с ним, они друг друга знали с детства. А потом этот не враг попытался уничтожить Вонголу.
— Как это? — Дечимо удивленно смотрел почему-то не на Луссурию, а на Занзаса.
— А так, — ответил тот. — Снял со счетов все средства, «повесив» это на одного прибитого им же бухгалтера. Сдал полиции остальных. Через вторые руки захватил кое-какой бизнес: убрал всех людей Вонголы и заменил своими. Когда пошли слухи, что Вонголу обчистили, тут же сбежались шакалы, чтобы дорвать до конца. Нам помог старый Каваллоне, ему удалось узнать, кто стоит за всем этим. Они тогда были не очень сильны, то ли поняли, что им все равно ничего не достанется, то ли нашлась другая причина. Но Каваллоне сделал ставку на нас, даже помог привести дела в порядок, пока Вонгола и CEDEF отбивались. Тимотео приказал убить предателя. Но, кажется, Вонголу снова предали. Впрочем, могли и ошибиться, я выясню. Предать может любой, Савада, не обязательно тот, от кого ожидаешь удара.
Занзас вернулся более мрачным, чем обычно. Гокудера многое бы дал, чтобы узнать причину. Может, встреча с этим старым другом отца разозлила? Или прошло все не так гладко, как ожидалось? Вроде Вария никак не пострадала. Не считая Маммон, она, похоже, выложилась по полной: ее из автомобиля вытащили спящей и сразу же отнесли в комнату. На руках Луссурии Маммон выглядела такой хрупкой и измученной, что Гокудере даже стало стыдно за прошлые подозрения. Но остальные — без видимого ущерба, зато с парой мешков мандаринов, прихваченных, наверное, в качестве трофея. Хотя сам Занзас не съел пока что ни одного из стоящей рядом миски. Оставалось только надеяться, что его мучили не сожаления о сделанном выборе.
— Но вы же не враги Вонголы, вам мы можем верить? — Гокудера не сомневался, что Занзас понял вопрос. Хотелось, наконец-то, прояснить хоть немного их внутрисемейные отношения.
— Мусор, эта семья была моей, когда ты о ней еще даже не слышал.
— Теперь она и наша, мы одна семья.
— Раз вы Вонгола, придется защищать и вас. В том числе от тех, кто вздумает за меня решать, что для Вонголы лучше, — Гокудера поймал летящий в него мандарин.
— Занзас, я весь день пытаюсь найти какие-то слова, — Дечимо смотрел в пол. — Но понимаю, что это все будет слишком слабо. Сказать, что я благодарен тебе? Я не просто благодарен, я безумно рад, что ты — Вонгола. Как-то у нас все сложно, но я верю, что мы почувствуем себя одной семьей. Ведь в семьях тоже бывает, что не сразу все складывается гладко? Нужно время. Дон Тимотео говорил, что ты сам всегда все решаешь, что на тебя я смогу положиться, только если это будет твой выбор. И сегодня… — Дечимо запнулся.
— Успокойся, Савада. Жизнь научила меня тому, что не всегда те, кто нравятся, надежнее тех, кто бесит.
— Ты мне очень нужен, Занзас, — голос Дечимо в наступившей тишине звучал уверенно, Гокудера с гордостью подумал, что сейчас Дечимо — настоящий глава семьи. — Нужен не только как босс Варии. Но и как тот, кто был в Вонголе все эти годы, кто знает семью лучше, чем я. Ее врагов, друзей, ее саму, — он с надеждой посмотрел на Занзаса.
Занзас не торопился с ответом, пытаясь проделать в голове Десятого дыру взглядом.
— В Вонголе есть традиция, которую несколько последних лет нарушали, — ответил он наконец. — На Рождество на столе обязательно был пунш из мандаринов. Я думаю, предательство — не повод для отмены хороших традиций.
— Отлично, — Дечимо с облегчением улыбнулся. — Мандаринов у нас горы, может, устроим Рождество?
Эпилог
Санта-Клаус позвонил рано утром на следующий день.
Наверное, в этом районе Палермо никогда не видели столько дорогих машин сразу. В каждом окне мелькали любопытные взгляды из-за занавесей и между панелями жалюзи. Шесть машин Вонголы и Варии напрочь заблокировали узкую улицу, случись нападение — они бы все здесь были как на ладони. Сквало дал добро на въезд только после того, как лично проверил несколько особо подозрительных закутков и убедился, что его доверенные люди прочесали квартал и несколько соседних.
— Ааагрха! — владелец маленькой лавки, торгующей чем попало, коротышка с намечающимся брюшком и остатками кудрей на голове, картинно всплеснул руками. Чувствовалась отработанная за долгие годы практика давления на нищих продавцов краденого. — О чем ты думала, глупая гусыня?! Как ты могла прийти сюда после того, что сделала?!
Вознаграждение за возврат вещей Шамала пообещали тем же вечером, когда Занзас понял, что коробочки не у Альянса. Было очевидно, что рано или поздно их попытаются скинуть скупщикам краденого. Раз нельзя использовать, то можно продать на сувениры для туристов. Сработало.
В душной лавке царил полумрак, лампы освещали только прилавок, на котором сидел Бельфегор рядом с раскуроченным чемоданом Шамала. Поверх вещей лежали четырнадцать коробочек с клеймом Верде. На паре виднелись царапины: по-видимому, их пытались вскрыть с помощью отмычек.
Низенькую табуретку скрывали бедра той самой рождественской гусыни — Венеры Шамала. Мощный бюст колыхался в такт рыданиям. Но стоило отдать ей должное, даже с покрасневшими от слез глазами и носом она производила впечатление. Волосы темными волнами спадали на спину и плечи, на аккуратном лице полными были только губы. Даже странно, что при таких габаритах удалось не наесть щеки. Огромные голубые глаза над высокими скулами в полумраке лавки казались прозрачными. Красивая баба, на любителя, то есть Шамала, но красивая. Странно, что не устроилась поудачнее.
Савада сидел напротив на такой же табуретке и рядом со своей собеседницей казался хлюпиком.
— Расскажи все, как есть, тогда мы тебя простим и отпустим, — он бросил быстрый взгляд в сторону Занзаса, по-видимому, не забыл его обещание прибить жрицу любви. — Как ты оказалась на той дороге? Кто тебя нанял?
— Никто, — богиня тут же прекратила рыдать и отчаянно замотала головой. — Клиент не заплатил, мне не на что было ехать. Я шла пешком, пока… — она запнулась.
— Пока рядом не притормозил наш друг, — закончил Савада. — А зачем ты пыталась отравить его?
— Я только хотела проверить, есть ли у него деньги, — богиня прижала к полной груди руки с остатками маникюра. В голову влезла шальная мысль о том, как эффектно смотрелась бы эта грудь в вырезе чуть побольше. Например, в таком, как в наряде медсестры из сексшопа. Руки у нее тоже были красивые: полные, с ямочками, с длинными пальцами, на которые просились кольца. Зря Савада психовал, вряд ли Занзас стал бы ее убивать. — Я не знала, что эти лекарства так подействуют! А потом я испугалась!
— Поэтому решила бросить отключившегося клиента в какой-то дыре, забрав его шмотки и машину, — продолжил с прилавка Бельфегор.
Венера опять разрыдалась.
— Откуда ты их взяла, эти ампулы?
— У предыдущего клиента выпало, когда он в карманах копался, — донеслось сквозь слезы. — Он сказал, что это какое-то успокоительное.
— В некотором роде, да, — кивнул Луссурия.
Дверь лавки открылась, пропустив Шамала. Его не было на вчерашнем июльском Рождестве, вызвали по телефону, когда узнали, что вместе с коробочками звонивший припас для Вонголы и воровку. Шамал окинул взглядом картину и, разглядев свою попутчицу, явно обрадовался.
— Ладно, — вздохнул Савада, поднимаясь. — Дурацкое стечение обстоятельств. Из-за тебя у нас были проблемы. Впрочем, в итоге мы вышли из этой истории более сильными во всех отношениях. Так что я на тебя не сержусь. И я обещал тебе прощение, потому что не хочу бессмысленных жертв, — Савада еще раз посмотрел на Заназса, тот только передернул плечами. — Ты свободна. Но вещи, извини, мы заберем.
Девица шмыгнула носом. Кажется, она еще не верила, что так легко отделалась.
— Спасибо, — она поймала руку Савады и попыталась поцеловать ее, едва не свалив табурет. — Я могу вам сшить мешочки для этих кубиков… Я хорошо шью…
— Тогда лучше смени род занятий, — Савада аккуратно усадил богиню на ее постамент и обернулся к хозяину лавки. — Вас отблагодарят за сотрудничество, Вонгола держит свое слово и ценит лояльность преданных ей людей.
Торгаш расплылся в масляной улыбке. Очевидно, решил, что его лотерейный билет наконец-то выиграл, и будущее уже обеспечено. Впрочем, подумал Сквало, у каждого свои понятия о довольстве жизнью, свой уровень притязаний. Для этого лавочника, наверное, действительно это счастье: возможность получать какие-то заказы от Вонголы, работать время от времени на семью. Хоть какая-то стабильность.
Люди стали потихоньку просачиваться на улицу, к свежему воздуху и солнцу. Бельфегор, прихватив чемодан с коробочками, выскользнул вслед за Занзасом.
— Идем, моя Венера, — Шамал присел на освободившийся табурет Савады и обнял ладонями лицо девицы. Она смотрела на него с вполне понятным испугом. — Пошли отсюда, я куплю тебе новые туфли взамен испорченных. А потом мы еще что-нибудь выпьем, только теперь у меня дома, и коктейли я буду делать сам.
Девица перевела полный недоумения взгляд с Шамала на Сквало, по-видимому, не зная, что думать о таком предложении.
— Идиот ты все же, Шамал… — вырвалось у Сквало как-то само собой. — Но господь таких, кажется, любит. — Сквало посмотрел на опешившую девицу. — Счастливого Рождества, богиня.
-
-
22.01.2015 в 10:25-
-
22.01.2015 в 19:03какие все тут прекрасные и офигенные
очень понравился текст, всё замечательно, слог, сюжет
особенно радуют характеры, все прописаны такими настоящими, такими живыми
но занзас, конечно, сияет, просто сияет
одно расстраивает, мало ямагоков
и ещё
-
-
22.01.2015 в 19:58Очень понравилось, спасибо
-
-
22.01.2015 в 20:22И да, присоединюсь: за "Вонгола едина" - отдельное спасибо)))
-
-
23.01.2015 в 00:13Всех персонажей люблю, о каждом хотелось сказать много-много! А они друг друга, если даже не любят, то не равнодушны — это точно! Поэтому любой пейринг может выглянуть между строк
одно расстраивает, мало ямагоков
Они такие стеснительные!
-
-
26.01.2015 в 01:43понравилось, все чудесные, вплоть до богини
-
-
29.01.2015 в 21:49Сквало для ямагоки как проверка на прочность ))
Спасибо! Рада, что фик понравился!
-
-
23.02.2015 в 22:27-
-
24.02.2015 в 00:56